Вопросы, которые вполне могли развеять скуку. Изначально все шло именно так, как она и предвидела. Живой и остроумной эту беседу можно было назвать разве что в насмешку. Занудство сменяло бахвальство, и наоборот. Впрочем, Александр был на высоте. Он вел себя как радушный, внимательный хозяин, подливал в бокалы вино. Даже глазом не моргнул, когда лорд Эвершем заявил:
– Да что он такое, этот ваш император, князь Проков? Дурак, да и только, скажу я вам.
– Боюсь, вы не одиноки в своем мнении, сэр, – сказал Александр и наклонился, чтобы подлить Эвершему вина.
– Это верно, не одинок, – заявил лорд Кармартон, оторвав взгляд от тарелки. – Прекрасный палтус. У вас великолепный повар, княгиня Прокова. Мои поздравления.
Ливия улыбнулась в ответ. Да, палтус неплох, но Ада и Мейвис приготовили бы не хуже.
– Все правительство готово высказаться в том же духе, – заявил Кармартон. – Я не имею в виду палтуса, разумеется. – Он засмеялся собственной шутке, видимо, сочтя ее удачной. – Нет… нет… Я о походе против Финляндии. Так зачем ему понадобился этот демарш, Проков?
– По-моему, это Наполеон его надоумил, – ответил Александр.
– Премьер-министр такого же мнения, – заявил лорд Флинток. – Говорит, вашего императора Александра водят за нос, и если мы предоставим ему вариться в собственном соку, то он еще увидит, с какой стороны намазан маслом его хлеб.
– Веселая получится свалка, – пробормотал Кармартон.
– Наполеон не дает ему прибрать к рукам Польшу, вот в чем дело, – заявил Эвершем. – Так говорят в правительстве. Малыш в треуголке не дает Александру протянуть загребущие руки к Польше.
Ливия, как и остальные женщины, не принимала участия в разговоре. Но скучно ей не было. Наоборот, беседа ее заинтриговала. Гости Александра поливали грязью властителя страны, которую Александр считал родиной. И не только это. Он сам говорил, что учился вместе с царем. Однако Александр никак его не защищал, а лишь подливал масла в огонь.
Она дала Борису знак нести второе блюдо и повернулась, чтобы ответить на какой-то невнятный вопрос леди Кармартон. Не то чтобы она винила леди Кармартон в неумении внятно выразить свои мысли. О какой интеллектуальной беседе могла идти речь, когда мужчины, крича и перебивая друг друга, пьяно хихикая, несли чушь заплетающимися языками. Вино лилось рекой.
– Они в ближайшее время встретятся для переговоров, – сказал Эвершем, – помяните мое слово. Премьер-министр в этом убежден. Александру надоест играть роль вассала при маленьком корсиканце, и он начнет предъявлять претензии. И когда это произойдет, тут уж запахнет жареным.
– Интересное мнение, – пробормотал Александр. – У вашего правительства есть какой-нибудь серьезный резон ожидать такого поворота событий?
– Разумеется. У нас есть свои источники. Разведка работает. – Кармартон выразительно постучал себя по носу. – И тогда Александр снова бросится нам в объятия, как только волк зарычит. Будет искать с нами альянса, это даже не обсуждается.
– Некоторые люди, занимающие высокое положение, так не считают, – произнес один из гостей, которого все слушали в почтительном молчании. Только он один за столом, не считая хозяина дома, оставался трезвым. – Говорят, Александр лишь притворяется, будто дружит с Бонапартом. Убаюкивает его бдительность. Насколько я понимаю, вы неплохо знаете царя, Проков. Что скажете?
– Вполне возможно, – ответил Александр, – но определенно ничего сказать не могу. Я был на короткой ноге с царем, это верно, но с недавних пор у нас появились разногласия, а наш император не любит, когда ему перечат. – Александр глотнул вина. Лицо его было непроницаемым, но собравшиеся намек поняли. Князь Проков находился в изгнании, вынужденном или добровольном, потому что впал в немилость к своему господину.
Ливия, которая знала своего мужа лучше гостей, была озадачена. У Алекса имелся скрытый мотив, побудивший его собрать у себя в доме эту компанию. Но она не могла понять, что именно за мотив.
Борис и двое лакеев внесли второе. Ливия не принимала ровно никакого участия в составлении меню и установлении порядка очередности смены блюд, как было бы, если бы ужин готовили ее кухарки, но придраться действительно было не к чему. Рейнский крем, савойский торт, тосты с анчоусами.
– Конечно, когда Наполеон рассаживает своих родственников на европейские троны, становится понятно, почему Александру захотелось получить еще и титул польского короля, – сказал Проков, умело направив разговор в прежнее русло. Встретившись через некоторое время глазами с Ливией, он едва заметно кивнул ей.
Это означало, что дамам пора удалиться. Ливия поднялась. Мужчины тоже встали и не садились за стол до тех пор, пока дамы не удалились. Сейчас должна была начаться настоящая мужская пьянка.
Вскоре мужчины присоединились к женщинам в гостиной. Алекс направился к дивану, где три дамы сидели рядком, как курицы на насесте.
– Милорд, я думаю, нам пора, – сказала леди Кармартон, помахав веером, и сочувственно посмотрела на Ливию.
– Да, действительно, Эвершем, – согласилась жена Эвершема, послав Ливии такой же взгляд. – Такой приятный вечер, княгиня Прокова, князь Проков. Большое спасибо за приглашение. – Она подошла к Ливии и прошептала: – Дорогая, почему же вы сразу не сказали?
Ливия встала, ответив дамам улыбкой. Господи, что же им сказал Алекс? Она вопросительно посмотрела на мужа.
– Да, бедняжка. Я знаю, как это бывает, – пробормотала леди Эвершем, похлопав Ливию по руке. – Поверьте мне, все скоро пройдет.
– Вы так добры, – пробормотала Ливия. Что, как они полагают, с ней не так? Должна ли она прижать пальцы к вискам, схватиться за живот или приложить платок к глазам? Ливия ограничилась тем, что помахала веером перед лицом, делая вид, будто ей душно.
Александр проводил гостей до дверей, как только Борис доложил, что экипажи поданы, а Ливия осталась в гостиной, потому что «в ее положении не следует слишком утомляться».
Александр вернулся через несколько минут, весьма довольный собой.
– Ты похож на кота, который съел канарейку, – сказала Ливия. – Что со мной такое? Я не знала, какие симптомы изображать.
– У тебя все отлично получилось, – усмехнулся он. – Я просто решил вознаградить тебя за то, что ты так стойко держалась.
– Это я понимаю, но что ты им сказал? – Ливия искоса смотрела на него. Ей не нравилась эта его усмешка.
– Я просто намекнул, что ты неважно себя чувствуешь, что у тебя разболелась голова, что неудивительно при подобных обстоятельствах…
– Ты намекнул, что я беременна?
– Я прямо никому ничего не говорил, – сказал он. – Они сами пришли к такому выводу.
Алекс рассмеялся, глядя на ошеломленную, лишившуюся дара речи жену.
– Дорогая, если бы не я, то заставить их убраться могло только землетрясение. Никто не ушел бы, пока их мужья не выпили бы весь мой коньяк. Дамы должны быть тебе благодарны за то, что ты не дала их мужьям напиться в стельку.
Ливия увидела в его доводах резон и улыбнулась:
– Я твоих действий не одобряю, считаю, что ты поступил некрасиво, но благодарна тебе за то, что ты избавил меня от мук. Зачем мы вообще все это устраивали у себя, Алекс? – Ливия пристально посмотрела на мужа. – Ты что-то задумал. Насколько я поняла, ты был другом царя, но при этом даешь этим людям понять, что вы враги.
Александр вместо ответа налил себе коньяку.
– Тебе тоже налить?
– Нет, спасибо, – с плохо скрываемой досадой сказала Ливия. – Объясни мне, зачем я провела четыре часа в компании этих людей? Чего ты добивался? Какова была твоя истинная цель?
– Мне были интересны их взгляды, – ответил Александр. – Я слышал, как они разговаривали в клубе несколько недель назад, и этот разговор меня заинтересовал. – Он отвернулся от буфета с бокалом в руке. – Иногда я чувствую тоску по родной земле, и мне приятно поговорить о России.
– Хочешь сказать, что затосковал по дому и поэтому пригласил этих людей сюда? Чтобы поговорить о России и о царе?
– В общем-то да. – Он потягивал коньяк.
– Но почему именно этих людей?
– Потому что они имеют отношение к международным делам. На самом деле никто из них в министерстве не занимает важных постов, однако их мнение меня заинтересовало, и я решил, что они будут более откровенны в своих высказываниях в домашней обстановке, за бокалом хорошего вина и вкусной едой.
Объяснение было дано вполне внятное, и все же Ливия чувствовала, что тут что-то не так.
– Зачем ты внушил им мысль, что вы с царем на ножах?
– В каком-то смысле так оно и есть, – ответил Александр.
Как ни странно, на этот раз он сказал ей чистую правду.
– Это он отправил тебя в изгнание?
Александр покачал головой:
– Нет, наши отношения не настолько испорчены. Но я решил из предосторожности уехать из Петербурга на время войны. – Он невесело усмехнулся. – Славяне народ горячий, Ливия, и придворные покои могут быть весьма опасным местом для птички, которая задумала взлететь слишком высоко.
– Ты эмигрировал, потому что понял, что тебе грозит опасность?
Александр снова покачал головой:
– Не совсем так, но я подумал, что было бы лучше для всех, если бы я сменил обстановку. – Он подошел и присел на диван рядом с женой. – Я удовлетворил твое любопытство, моя сладкая?
– Конечно, – сказала Ливия, хотя его объяснения не вполне ее удовлетворили. Все это было похоже на полуправду. – Пойду-ка я спать. Ты со мной?
– Я скоро приду. Мне надо написать несколько писем. – Александр поцеловал ее. – Спасибо, моя сладкая, за то, что терпишь мои причуды.
– Что такое один скучный вечер? – сказала Ливия и поднялась. – Разбуди меня. – Она послала ему воздушный поцелуй и вышла из гостиной.
Александр какое-то время оставался сидеть, где сидел, потягивая коньяк. Кажется, он все достаточно внятно объяснил ей. Однако видел, что убедить ее в своей искренности ему не удалось.
Александр со вздохом поднялся на ноги. Насколько все было бы проще, если бы София Лейси объявила своей наследницей какую-нибудь тихую, неприметную девушку из приличной семьи, леди, конечно, но леди-мышку. Покладистую и не слишком умную. Он посмотрел на портрет над камином и поднял бокал. Глупо было надеяться, что эта полная жизни женщина с решительным взглядом и внутренней силой могла бы завещать дом той, которая отвечала бы его пожеланиям. Но почему она выбрала Ливию Лейси?
Раздумывая об этом, Александр направился в библиотеку. Ливия как-то сказала, что София, как ей сообщили, желала оставить свой дом женщине, которая носила бы одну с ней фамилию. Даже если она ее не знала, даже если они были настолько дальними родственниками, что степень этого родства, как намекала Ливия, едва прослеживалась. Но почему?
Александр сел за стол и обмакнул перо в чернильницу. С пером в руке он замер и уставился в пространство. София не могла упомянуть в завещании собственного ребенка, ибо он не носил ее имени. Могла ли она пожелать сделать наследником человека лишь потому, что имена у них были одинаковы? Причем настоять на том, чтобы дом ее унаследовало лицо женского пола, та, что никоим образом не могла бы напомнить ей о сыне, от которого она отказалась?
Устремив взгляд к верхним полкам, Александр покачал головой. Он не мог, как ни старался, понять, что могло связывать женщину, хранившую у себя в доме подобные опусы, с его отцом. Тем отцом, которого он знал.
Прикоснувшись пером к бумаге, Александр понял, что чернила на кончике пера успели высохнуть. Ему совсем не хотелось писать депешу в Санкт-Петербург сегодня вечером, но он должен был это сделать.
На следующее утро Ливия проснулась с уже привычным чувством тревоги. Она устремила взгляд вверх, под полог балдахина, на котором была искусно вышита довольно смелая эротическая сцена – копия картины Фрагонара. Балдахин был частью прежней обстановки дома, и он так ей понравился, что она отдала его отреставрировать, и вот сейчас он вновь был на прежнем месте. Этот балдахин был еще одним маленьким фрагментом загадочной мозаики под названием «тетя София». Сколько любовников радовало ее в этой постели, сколько раз в моменты экстаза, поднимая вверх глаза, она любовалась этой красивой и чувственной сценой?
Александр зашевелился рядом с ней и, как всегда, мгновенно проснулся и открыл глаза:
– Доброе утро, любовь моя.
– Доброе утро. – Она блаженно потянулась и повернула к нему голову, подставляя губы для поцелуя. – Дождь идет.
Алекс сел в постели. Взгляд его устремился вверх, и он, наверное, подумал о том же, о чем подумала Ливия.
– Вот досада, а я собрался прогуляться верхом с приятелями. – Он откинул одеяло и встал, потирая затылок. – Какие у тебя планы на день?
– Меня пригласили на ленч, но я думаю, что смогу найти предлог, чтобы не ходить. – Ливия села, откинувшись на подушки, любуясь наготой мужа. – Ты не пригласишь Этель?
Александр дернул за шнурок, вызвав горничную, затем пошел в соседнюю спальню, чтобы вызвать Бориса, который, несмотря на повышение в должности до звания мажордома, продолжал оставаться личным слугой Александра.
Борис заточил бритву и почтительно передал хозяину, обернув теплое полотенце вокруг его шеи.
Депеша, которую Александр написал ночью, ждала отправки особой почтой, но Александр хотел, чтобы она попалась на глаза князю Михаилу Михайловичу до того, как будет отправлена. Утечка информации – незначительная, но весьма полезная. Полезная в том смысле, что она помогла бы Александру убить сразу двух зайцев. Как организовать эту утечку так, чтобы она не выглядела преднамеренной?
Александр продолжал раздумывать над этим вопросом, когда, спустившись к завтраку, обнаружил послание от Татаринова возле своей тарелки. Послание было зашифрованным и очень коротким: «Есть контакт».
Александр положил себе селедки в масле и налил пива. Ливия никогда не завтракала с ним. Ее тошнило, когда она смотрела на то, что Александр ест по утрам. Александр мог бы сказать ей, что яйца, хлеб с маслом и чай вызывают у него ту же реакцию.
Ливия была растеряна, озадачена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42