— Ты капитан — сказал ему Прагер. — Ты принимаешь решения и никто другой, по крайней мере, я всегда так думал. Я подожду вас здесь.Он подошел к вантам левого борта. Бергер тихо выругался, поколебался и затем вошел.Она стояла у стола, склонившись над хронометром в ящике под стеклянной крышкой. Она подняла глаза:— Красиво, капитан. Очень красиво. Что это?— Морской инструмент для небесных измерений, сестра, вместе с секстантом. Если я могу засечь позицию солнца, луны и звезд, то смогу узнать свою точную позицию на земной поверхности — конечно с доброй помощью таблиц.Она повернулась к столу:— Карта британского адмиралтейства. Почему?— Потому что они лучшие — сказал Бергер, почему-то чувствуя себя невероятно беспомощным.— Понимаю.Она продолжала тем же спокойным голосом:— Вы возьмете нас с собой?— Послушайте, сестра, — сказал он. — Присядьте и позвольте мне объяснить. Он положил сверху другую карту. — Мы должны пройти рядом с Внешними Гебридами в Шотландии, кладбищем для парусников, особенно в плохую погоду, которая обычно держится там шесть дней из семи. И если мы останемся живы, то будет еще Оркнейский пролив, путь в Норвегию, а потом через Каттегат в Киль — добавил он с тяжелой иронией. — Пять тысяч миль, это все.— И как долго мы будем плыть?Он обнаружил, что отвечает:— Невозможно сказать. Сорок, может быть, пятьдесят дней. Слишком многое зависит от погоды.— Это кажется умеренным, особенно при наших обстоятельствах.Бергер сказал:— Скажите, когда вы впервые ехали сюда, как проходило ваше плавание?— На пассажирском лайнере — Бремен. Это было как раз перед войной.— Прекрасное судно. Комфортабельные каюты, горячая и холодная вода. Еда, как в отеле первого класса. Стюарды, чтобы помочь и поднести.— Что именно вы хотите сказать, капитан?— Что на этом судне жизнь будет совершенно иной. Плохая еда, тесные помещения. Ведро уборной, опустошаемое ежедневно. Только соленая вода для умывания. И буря — а настоящая буря под парусами может быть страшным испытанием. В плохую погоду не будет сухого местечка от киля до клотика. Вы когда-нибудь укладывались на койку с влажным одеялом, когда сильный шторм пытается оторвать доски палубы над вашей головой? — Он сложил карту и твердо сказал — Я извиняюсь. Не вижу смысла продолжать эту дискуссию.Она кивнула задумчиво:— Расскажите мне еще кое-что. Как случилось, что германский морской офицер командует бразильским торговым судном?— Я был капитаном вспомогательного судна подводного флота «Эссен» замаскированного под американское топливное судно «Джордж Грант». В нашем третьем плавание в Южной Атлантике нас торпедировала британская подлодка, которая не обманулась камуфляжем. Ирония в том, что я попытаюсь провести «Дойчланд» сходным образом, как шведское судно.— А как вам удалось достичь Бразилии?— Был подобран португальским торговым судном и передан бразильским властям, когда мы прибыли в Рио. Бразильцы выпускают под честное слово тех из нас, кто может найти работу. Братья Майер, владельцы «Дойчланд» и прибрежные торговцы, — бразильские граждане немецкого происхождения. Они помогли многим из нас. Мы плавали из Рио в Белем и обратно раз в месяц с обычным грузом.— И вы отплатите им, украв их судно?— Это ваша точка зрения. Я лишь надеюсь, что они простят меня, когда узнают факты. У нас действительно нет другого шанса.— Почему?— Бразильцы начинают играть все более активную роль в войне. В прошлом месяце они послали войска в Италию. Думаю, для нас дела здесь могут пойти намного труднее.— А другая причина?— Вы думаете, у меня есть другая?Она ждала, сложив руки и не говоря ни слова. Бергер пожал плечами, открыл ящик стола и достал бумажник. Он вынул фотографию и передал ей. Она была сильно измята и полита соленой водой, но улыбки на лицах трех маленьких девочек были еще видны.— Ваши дети?— Снято в сорок первом. Хайди слева, теперь ей уже десять. Еве восемь и Эльзе будет шесть в октябре.— А их мать?— Погибла при бомбардировке Гамбурга три месяца назад.Она машинально перекрестилась:— Что случилось с детьми?— Господин Прагер узнал через наше посольство в Аргентине. Моя мать увезла их в Баварию.— Благодарите Господа за его безмерную милость.— Надо ли? — Лицо Бергера побледнело. — Германия гибнет, сестра, это дело лишь нескольких месяцев. Можете представить, как будет плохо? А моя мать — старая женщина. Если что-нибудь случится с ней… — Дрожь пробежала по его лицу и он тяжело облокотился на стол. — Я хочу быть с ними, потому что именно там я нужен, а не здесь, на краю мира, так далеко, что сомневаешься, идет ли война.— И на что вы пойдете ради этого?— На все, включая тысячи миль океана под полным господством британского и американского флота на залатанном паруснике, который не терял из вида землю более двадцати лет. Старая лохань, не бывшая в ремонте дольше, чем я могу вспомнить. Невозможное путешествие.— Которое господин Рихтер, ваш боцман, очевидно хочет совершить.— Хельмут — это особый случай. Прекраснейший моряк из тех, кого я знаю. У него бесценный опыт под парусами. Служил юнгой на финском паруснике, перевозившем чилийские нитраты. Для вас это ничего не значит, но для любого моряка…— Но господин Прагер говорил, что еще двадцать человек вашей команды хотят совершить это, так называемое невозможное путешествие.— У большинства из них причины похожи на мои. Я могу припомнить по меньшей мере семьдесят человек в Рио, которые были бы рады залезть в наши башмаки. Они тянули жребий на последние десять мест в немецком баре в гавани Рио две недели назад. — Он покачал головой — Они хотят домой, сестра, понимаете? И для этого, говоря вашими словами, они готовы на все.— А я и мои спутницы не таковы? У нас тоже есть семьи, капитан, и они тоже дороги для нас. Более того, в том, что предстоит, дома мы нужнее всего.Бергер встал, глядя на нее, потом покачал головой:— Нет. В любом случае уже поздно. Вам нужны шведские паспорта, это существенная часть плана. Прагер устроил их для всех нас.Она встала, открыла дверь каюты и позвала:— Господин Прагер!Он вынырнул из дождя:— Что?— Мой паспорт пожалуйста. Могу я получить его сейчас?Прагер открыл портфель. Он поискал внутри, потом достал паспорт и положил на стол перед Бергером. Бергер нахмурился:— Шведский.Он открыл его и с фотографии на него смотрела сестра Анджела. Он поднял глаза:— Не будете ли вы так любезны подождать снаружи, сестра. Я немного поговорю со своим добрым другом.Она помедлила, коротко взглянула на Прагера и вышла.Прагер сказал:— Послушай, Эрих, позволь мне объяснить.Бергер держал паспорт:— Не та штука, которую можно состряпать за двадцать четыре часа, так что ты должен знать об этом достаточно давно. Почему, черт побери, ты мне не сказал?— Потому что знал, что твоя реакция будет именно такой.— Так ты думал придержать, пока мне будет слишком поздно сказать нет? Но ты совершил ошибку. Я так не играю. И что с той миссией, где они работали? Она так вдруг стала ненужной?— Бразильский департамент внутренних дел изменил свою политику относительно индейцев в этом районе: их хотят переселить и привезти белых фермеров. Из-за этого, миссию в любом случае закроют.— Их орден призван к больничному служению, не так ли? Конечно, найдутся другие отдушины для проявления их талантов.— Но они тоже немки, Эрих. Представляешь, как пойдут дела, когда первые бразильские раненые начнут поступать из Италии?Повисла долгая пауза. Бергер взял шведский паспорт, открыл и снова рассмотрел фото:— Похоже, она сулит мне беду. Она добивалась своего всегда.— Чепуха — сказал Прагер. — Я очень давно знаю ее семью. Добрый прусский род. Отец был пехотным генералом. В восемнадцатом она работала сестрой милосердия на Западном фронте.Бергер не смог скрыть удивления:— Суровая биография для Малой Сестры Милосердия. Что же не сложилось? Какой-нибудь скандал?— Совсем нет. Был молодой человек, кажется, летчик.— … одним прекрасным утром не вернувшийся домой, так что она нашла утешение в совершении добрых дел. — Бергер покачал головой — Звучит, как очень скверная пьеса.— Ты все понял неверно, Эрих. Я слышал версию, он заставил ее думать, что погиб. У нее была депрессия, почти стоившая ей жизни и, едва она оправилась, как встретила его гуляющего по Унтер-ден-Линден с другой девушкой под руку.Бергер поднял руки:— Ни слова больше. Я понимаю, когда побит. Приведи ее.Прагер быстро подошел к двери и открыл ее. Она стояла снаружи, разговаривая с боцманом.Бергер сказал:— Вы победили, сестра. Скажите Рихтеру, чтобы он отвез вас на берег, забрать ваших подруг. Будьте здесь к двум ночи, в это время мы отплываем, и если вас не будет, мы уйдем без вас.— Благослови вас Бог, капитан.— Думаю, сейчас он достаточно занят и без меня.Когда она двинулась к двери, он добавил:— Еще одно. Попытайтесь не ставить в известность команду до того, как появитесь.— Они будут волноваться из-за нашего присутствия?— Весьма вероятно. Моряки по природе суеверны. Среди всего прочего, отплытие в пятницу предрекает беду. То же самое — иметь пассажиром любого священника. Мы, разумеется, привлечем все несчастья мира с семью монахинями среди нас.— Пятью, капитан. Только пятью — сказала она и вышла.Бергер нахмурился и повернулся к Прагеру:— Ты сказал, семь пассажиров.— Именно так.Прагер порылся в портфеле, выудил еще два шведских паспорта и положил на стол.— Один для Гертруды и один для меня. Она тоже ждет на берегу с нашим багажом, в который, я хочу добавить, входит беспроволочный передатчик, что ты просил достать.Бергер смотрел на него в остолбенении:— Ты с женой? — хрипло сказал он. — Великий боже, Отто, тебе шестьдесят пять на днях. А что ты скажешь своим хозяевам в Берлине?— Из того, что я знаю, следует, что русские, похоже, будут там раньше меня, так что это не имеет особого значения.Прагер вежливо улыбнулся:— Видишь ли, Эрих, мы тоже хотим домой. *** Когда незадолго до двух ночи Бергер вышел на квартердек, дождь лил сильнее, чем прежде. Вся команда собралась ниже на палубе; бледные лица и клеенчатые плащи поблескивали в тусклом свете палубных огней.Он ухватился за поручень, наклонился вперед и заговорил тихим голосом:— Я не хочу много говорить. Вы все знаете наши шансы. Это дьявольски трудное плавание, я не хочу притворяться, но если вы будете выполнять, что я говорю, мы сделаем это вместе — вы, я и старая «Дойчланд».Среди них возникло шевеление, не более того, и он продолжал, со слабой иронией в голосе:— Еще одна вещь. Как многие из вас заметили, у нас есть пассажиры. Господин Прагер, ранее помощник консула в нашем посольстве в Рио, его жена, и пять монахинь из миссии на Рио-Негро.Он помолчал. Они ждали под шелест дождя.— Монахини — сказал он, — но все-таки женщины, а это долгое путешествие, так позвольте мне сказать прямо. Я лично застрелю любого, кто зайдет за черту, и потом внесу запись в журнал. — Он выпрямился — Теперь все по местам.Когда он повернулся от поручня, из темноты выступил его помощник. Лейтенант-дур-зев Йоханн Штурм, высокий белокурый молодой человек из Миндела в Вестфалии, отпраздновал свой двадцатый день рождения лишь три дня назад. Подобно Рихтеру он был подводником и служил на подлодке вторым вахтенным офицером.— Все под контролем, господин Штурм? — спросил Бергер тихим голосом.— Думаю, да, капитан. — Голос Штурма был на удивление спокойным. — Радиоприемник, привезенный господином Прагером из Рио, я спрятал в своей каюте, как вы приказали. Боюсь, что он не очень хорош, капитан. В лучшем случае, ограниченный радиус действия.— Лучше чем ничего — сказал Бергер. — А пассажиры? Они тоже надежно спрятаны?— О да, капитан. — В голосе юноши был оттенок смеха. — Думаю, так можно сказать.Белая фигура появилась из темноты и превратилась в сестру Анджелу. Бергер тяжело вздохнул и сказал тихим, опасным голосом:— А что теперь, Штурм?Сестра Анджела весело сказала:— Мы отплываем, капитан? Ничего, если я посмотрю?Бергер беспомощно посмотрел на нее, дождь капал с козырька фуражки, потом повернулся к Штурму и сказал:— Поднимите только спанкер и внешний кливер, Штурм, и отцепите якорную цепь.Штурм повторил приказ и возник внезапный шквал активности. Один матрос закрыл люк. Четверо других живо взобрались на больярд и медленно подняли спанкер. Через мгновение раздался дробный звук якорной цепи, скользящей по палубе, потом тяжелый всплеск.Рихтер был у штурвала, однако некоторое время ничего заметного не происходило. Тогда сестра Анджела, взглянув вверх, увидела сквозь просвет в занавесе дождя, как кливер перемещается среди звезд.— Мы движемся, капитан! Мы движемся! — закричала она взбудоражено, как ребенок.— Вижу — ответил Бергер. — А теперь, будьте добры сойти вниз.Она неохотно пошла, а он вздохнул и повернулся к боцману:— Следите за ходом, Рихтер. Баркентина в вашем распоряжении.Рихтер повел судно к выходу из гавани. Несомая водой, как едва движущийся бледный призрак, она оставляла слабый фосфоресцирующей след. *** Пятнадцать минут спустя, когда капитан Мендоса играл в вист в своей кабинке в «Огнях Лиссабона» с молодой дамой из заведения напротив, к нему ввалился человек, посланный следить за рыбным пирсом.— В чем дело? — мягко поинтересовался Мендоса.— «Дойчланд», сеньор капитан — прошептал стражник. — Она ушла.— В самом деле. — Мендоса положил карты на стол лицом вниз и встал. — Последи за ней, Хосе — позвал он бармена.Он взял фуражку, плащ и вышел.Когда он дошел до конца рыбного пирса, дождь полил пуще прежнего, темной непроницаемой стеной. Он прикурил сигарету в ладонях и уставился в ночь.— Вы сообщите властям, сеньор? — поинтересовался стражник.Мендоса пожал плечами.— Что тут сообщать? Несомненно, капитан Бергер захотел выйти пораньше для возвращения в Рио, где он будет через восемь дней, хотя бывает, что он опаздывает на неделю — погода в это время года не сильно предсказуема. Времени достаточно для любого официального расследования, если оно потребуется.Стражник недоверчиво посмотрел на него, потом закивал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30