Но талант мой остался при мне. Порой мне случается
видеть будущее. Я умею предсказывать грядущие события, Паг! Ко
мне стали приходить люди из окрестных деревень. По большей
части это были бедные крестьяне. Они спрашивали у меня совета о
своих делах. Но я был молод и глуп и говорил им правду, требуя
за это щедрых подношений. Потом мне стало совестно запрашивать
так много, и я довольствовался тем, что они могли предложить.
Но люди уходили от меня расстроенные, обозленные и
разочарованные. - Чогана снова усмехнулся и спросил: - А знаешь
почему? - Паг помотал головой. - Только через много лет я
понял, что все они приходили ко мне вовсе не для того, чтобы
узнать правду, а чтобы я сказал им то, что они желали услышать.
- Паг рассмеялся. Чогана, кивнув, продолжал: - И тогда я
притворился, что утратил свой дар. Мало-помалу люди перестали
обращаться ко мне за советами. Но на самом-то деле талант мой
никуда не исчез, Паг! И я по-прежнему могу иногда предсказывать
будущее. Я знаю кое-что из того, что ожидает тебя, Паг. И я
хочу рассказать тебе об этом, прежде чем мы с тобой расстанемся
навек! Слушай же! Мне суждено умереть в этом лагере, но твоя
судьба сложится совсем по-иному. Ты хочешь, чтобы я продолжал?
- Паг снова кивнул. - Ты наделен огромной силой, - торжественно
произнес невольник. - Но что это за сила и чему она послужит,
мне неведомо.
Зная о странном отношении цурани ко всем, кто так или иначе
соприкасался с любыми проявлениями магии и волшебства, Паг не
на шутку испугался, что в лагере прознают о его прежнем ремесле
чародея. Большинство невольников считали его всего лишь бывшим
мастеровым или слугой, и только немногие знали, что на родине
он был приближен ко двору знатного вельможи и носил титул
сквайра.
Чогана закрыл глаза и продолжал нараспев, покачиваясь в
такт своим словам:
- Однажды я увидел тебя во сне, Паг. Ты стоял на вершине
огромной башни. Там же находился и твой заклятый враг, которого
тебе предстояло одолеть. Он был силен и очень опасен. - Открыв
глаза, раб не мигая взглянул на Пага. Во взгляде его читались
надежда и сострадание. - Мне не удалось до конца разгадать
значение этого сна. Но я совершенно уверен в одном: прежде чем
ты взберешься на эту башню и вступишь в единоборство с врагом,
ты должен будешь отыскать свой уал, то главное, что составляет
основу твоего существа, средоточие мира, покоя и силы. Стоит
тебе найти его и утвердиться в нем, и ты будешь спасен. Никакое
зло больше не коснется тебя, никто на свете не сможет причинить
тебе вред. Плоть твоя по-прежнему останется уязвимой. Ты можешь
быть ранен, можешь погибнуть, но ничто не пошатнет оснований,
на которых зиждется твоя душа. Ищи, Паг! Ищи упорно и
неутомимо. Ведь немногим из живущих дано найти свой уал. -
Чогана помолчал и, кивнув Пагу, поднялся на ноги. - Вам пора в
путь. Пойдем-ка разбудим Лори.
У входа в барак Паг замедлил шаги и обернулся к Чогане.
- Спасибо тебе, - сказал он. - Но мне хотелось бы узнать,
кто тот страшный враг, который находился на вершине башни
вместе со мной и которого мне, если верить твоим словам,
предстоит одолеть? Ты успел разглядеть его? На кого он был
похож?
Чогана засмеялся и склонил голову набок.
- О да, я его видел. - Взбираясь по ступеням крыльца, он
продолжал негромко посмеиваться. - Он очень походил на тебя.
Паг. - Раб прищурился и окинул юношу насмешливо-добродушным
взглядом. - Ведь это был ты сам!
Паг и Лори сидели на ступенях храма. Поодаль прохаживались
шестеро вооруженных воинов. Путь до города оказался долгим и
утомительным. Знатные и богатые цурани обычно передвигались в
повозках, запряженных шестиногими нидра. Остальным приходилось
преодолевать любые расстояния пешком. В числе последних,
разумеется, оказались и Паг с Лори. Они молча разглядывали
носилки, в которых восседали вельможные цурани. Тягловой силой
для них служили быстроногие рабы, задыхавшиеся от зноя и
тяжести своей ноши. По лицам их струился пот. Мидкемянам
никогда прежде не случалось видеть ничего подобного.
Перед отправлением в путь обоим юношам были выданы
темно-серые невольничьи балахоны. В лагере они привыкли
обходиться набедренными повязками, но нечего было и помышлять о
том, чтобы появиться в подобном виде на улицах большого города.
Цурани придавали большое значение скромности в одежде и
соблюдению внешних приличий.
Выйдя за пределы лагеря, они долго двигались по узкой
пыльной дороге вдоль берега Залива Битв. Залив казался
огромным, как море. Даже с гребней высоких холмов, на которые
то и дело взбегала дорога, Пагу не удалось разглядеть его
противоположного берега. Через несколько дней путники достигли
обширных пастбищ и вскоре вышли на противоположную сторону
Залива Битв. Но на этом их путь не закончился. Отряду
потребовалось еще пять дней, чтобы достичь города Джамара.
Паг и Лори глядели по сторонам, пока их господин совершал
жертвоприношение в храме. В глазах у них рябило от пестроты
нарядов сновавших мимо горожан. Казалось, цурани не мыслили
своей жизни без ярких, кричащих одеяний. Даже полунищие
мастеровые были разодеты в туники всевозможных цветов и
оттенков. А горожане побогаче украшали свои платья прихотливыми
узорами из драгоценных камней, бусами, цветами и перьями.
Каждый стремился перещеголять другого богатством и роскошью
отделки пестрых туалетов.
Горожане во множестве сновали по площади, посреди которой
возвышался храм. Здесь были фермеры из окрестных деревень,
уличные торговцы, мастеровые и паломники, слуги, воины и
знатные господа. Из ближайших переулков выезжали повозки и
телеги, влекомые шестиногими нидра. Никогда еще Пагу и Лори не
случалось видеть такого скопления народа. Некоторые из цурани
останавливались у ступеней храма, чтобы поглазеть на двух
невольников из другого мира, которых они между собой именовали
великанами-варварами. Сами жители Цурануани были по большей
части приземисты и широкоплечи. Рост взрослого мужчины не
превышал пяти футов и шести дюймов. В сравнении с цурани даже
Паг, за последние годы вытянувшийся до пяти футов и восьми
дюймов, казался высоким. Мидкемяне, в свою очередь,
пренебрежительно называли цурани коротышками.
Храм, у которого расположились Паг и Лори, находился в
самом центре огромного города. Немного поодаль возвышалось еще
несколько подобных ему строений, а между ними были разбиты
тенистые сады, обнесенные яркими деревянными изгородями. С
декоративных горок, возвышавшихся в середине каждого сада,
сбегали быстрые ручейки. Карликовые деревца и кустарники
чередовались с цветочными клумбами и росшими вдоль дорожек
исполинскими деревьями, дававшими густую тень. Под ними
располагались разноцветные скамьи. По тропинкам садов бродили
музыканты, услаждавшие слух горожан игрой на деревянных флейтах
и странного вида щипковых струнных инструментах, отдаленно
напоминавших лютни. Прислушиваясь к необычному полифоническому
звучанию цуранийской музыки, Лори восторженно произнес:
- Как здорово, Паг! Какие нежные полутона! А чего стоит это
диминуэндо в миноре! - Он со вздохом опустил глаза долу и
пробормотал: - Это чужая, непривычная для нас музыка, но она
прекрасна, ты не находишь? Ах, если бы мне когда-нибудь
довелось снова заняться любимым ремеслом! Пожалуй, я даже
согласился бы играть для цуранийских вельмож!
Паг сочувственно улыбнулся другу и взглянул направо, туда,
где находился городской базар. К рыночной площади одна за
другой подъезжали телеги, груженные всяческой снедью.
Разносчики сновали между рядами, предлагая торговцам и
покупателям холодную воду и сласти. Со стороны рынка до Пага и
Лори доносились крики и грубая брань, оттуда тянуло запахами
свежевыпеченного хлеба, свежей и копченой рыбы, помоев и
нечистот. Все это напомнило Пагу рынок в Крайди, и он горестно
вздохнул.
Когда отряд, возглавляемый Хокану, шествовал по улицам
города, прохожие уступали ему дорогу, повинуясь зычным крикам
воинов:
- Шиндзаваи! Шиндзаваи!
Лишь однажды путники остановились на перекрестке, пропуская
процессию мужчин в красных балахонах, украшенных длинными
перьями. Предводитель этой живописной группы, которого Паг
принял за главного жреца какого-то почитаемого в Цурануани
божества, скрывал свое лицо за деревянной маской с изображением
ярко-красного черепа. Физиономии его спутников были разрисованы
алыми кругами и полосами. Они то и дело прикладывали к губам
глиняные свистульки, издававшие пронзительные, визгливые звуки.
Прохожие жались к стенам домов, чтобы дать дорогу этому
необычному отряду. Один из солдат провел ладонью по лицу и
груди, ограждая себя от влияния злых чар. Позже он
словоохотливо объяснил Пагу и Лори, что повстречавшиеся им
жрецы были служителями грозного бога Туракаму, родного брата
богини смерти Сиби.
Устав дожидаться Хокану на ступенях храма, Паг встал и
кивком попросил у ближайшего из стражей разрешения заговорить.
Тот согласно кивнул в ответ, и Паг спросил его:
- Господин, который из богов обитает в этом храме?
Солдат усмехнулся и ворчливо-добродушно ответил:
- Невежественный дикарь! Боги живут не в храмах, а на
небесах, Верхнем и Нижнем. А здесь люди совершают молитвы и
приносят им жертвы. Сын моего господина сейчас смиренно просит
Чококана, доброго бога Верхнего неба, и его слугу Томачачу,
чтобы те были щедры и милостивы к роду Шиндзаваи.
Вскоре Хокану вышел из храма и кивнул своим спутникам.
Отряд продолжил свой путь по улицам города. Паг и Лори во все
глаза глядели по сторонам. Многое из того, что являлось
обыденным для цурани, представлялось им странным и необычным.
Почти на каждом шагу они обменивались возмущенными,
восхищенными или недоуменными возгласами. Вскоре все воины,
сопровождавшие юного Хокану, принялись от души потешаться над
варварами, впервые попавшими в большой город. Паг и Лори и
вправду чувствовали себя, словно крестьяне из отдаленной
провинции, очутившиеся на улицах столицы.
Все дома, мимо которых они проходили, представляли собой
деревянные каркасные строения, стены которых были сделаны из
какого-то необычного материала, напоминавшего затвердевшую
ткань. Из камня здесь, похоже, строили только многочисленные
храмы. Все без исключения дома, начиная от скромных хижин
мастеровых и кончая многоэтажными особняками знати, были
выкрашены в белый цвет и покрыты затейливыми рисунками,
изображавшими зверей и птиц, пейзажи и батальные сцены. В
убранстве жилищ, так же, как и в одежде цурани, безраздельно
господствовали пестрота и яркость.
Путники миновали рыночную площадь, пересекли широкий
бульвар и оказались у дома, обнесенного высокой стеной и
окруженного зелеными лужайками. У ворот особняка стояли два
солдата в синих доспехах. Увидев Хокану, они вытянулись и
отдали ему честь.
Воины, сопровождавшие молодого офицера на протяжении всего
пути из лагеря, молча прошествовали в глубь просторного двора,
оставив Хокану наедине с двумя невольниками. Офицер взмахнул
рукой, и один из стражей, дежуривших у входа, распахнул тяжелую
дверь. Хокану, Паг и Лори прошли в просторный зал, пересекли
его и через противоположную дверь, которую проворно раздвинул
перед ними пожилой слуга, вышли во внутренний двор. Там на
зеленой лужайке, в центре которой находился мощенный каменными
плитами бассейн с журчавшим в нем фонтаном, сидел седовласый
старик, облаченный в темно-синий балахон из дорогой, добротной
материи. Он был погружен в чтение пергаментного свитка. Когда
Хокану и его спутники ступили на лужайку, старик встал и
приветливо улыбнулся юноше.
Хокану снял с головы шлем и вытянулся. Паг и Лори отошли в
сторону. Седовласый господин кивнул, и Хокану подошел к нему
вплотную. Они обнялись, и старик ласково проговорил:
- Сын мой, я рад видеть тебя в добром здравии. Расскажи
мне, как дела на плантации.
Хокану в нескольких фразах обрисовал отцу положение в
лагере, не упустив ни одной важной детали, и сообщил о
действиях, которые предпринял для увеличения сбора древесины.
- И новый надсмотрщик позаботится о том, чтобы рабы были
сыты и здоровы. Я надеюсь, что урожай окажется не так уж плох,
- завершил он свой рассказ.
- Ты действовал разумно и решительно, сын мой. Через
несколько месяцев нам надо будет снова проверить, как там
обстоят дела. Надеюсь, что положение с добычей древесины нгагги
улучшится, ибо хуже, чем теперь, оно не бывало еще никогда.
Стратег настаивает на том, чтобы мы увеличили поставки для нужд
армии. Ослушавшись этого приказа, мы рискуем впасть в его
немилость. - Казалось, он лишь теперь заметил стоявших поодаль
Пага и Лори. - Что здесь делают эти невольники? - с оттенком
раздражения спросил он сына.
- Они сметливы и расторопны, - поспешно заверил его Хокану.
- Я решил привести их сюда, вспомнив о разговоре с братом
накануне его отъезда на север. Эти двое могут быть нам полезны.
- Но ты ведь никому не поведал о наших планах? - с тревогой
спросил его старик. Он нахмурился, и его умные, проницательные
серые глаза утонули в сетке морщин. Несмотря на малый рост и
плотное сложение, хозяин усадьбы и плантации в эту минуту
чем-то напомнил Пагу герцога Боуррика.
- Нет, отец. Об этом знают лишь те, кто был с нами в ту
ночь...
Старик жестом велел ему замолчать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45