Затем он втянул вдох, который наполнил бы бездонную шахту, скинул ноги с
постели и сел, на кровать.
- Ну, видимо, для воротцев отдыха не существует. Ну что мне поделать
со своей проклятой формой, Том?

Род был вынужден признать, что Катарина Плантагенет обладала хорошим
драматическим инстинктом и, более того, знала, как можно использовать его
на свой лад.
Часовые были расставлены на постах в обеденном зале еще до восхода
солнца, Лорды и леди, имевшие привилегию, или точнее несчастье разделять
стол с королевой, прибыли сразу же после петушиного крика. Катарина же
сделала свой выход только тогда, когда все собрались и подождали некоторое
время, глазея на поданное мясо, только тогда она медленно вошла в залу.
Двери широко распахнулись, открывая взору присутствующих стоявшую в
море факельного света королеву Катарину Плантагенет.
Шесть трубачей затрубили в фанфары, при звуке, которых все
присутствующие поднялись, а Род содрогнулся: высота тона в этой культуре
была более или менее делом вкуса.
Затем Катарина проследовала в зал, высоко подняв голову и откинув
назад плечи. Она прошла четверть пути к большому позолоченному креслу во
главе стола у стены.
Герцог Логайр шагнул вперед и отодвинул кресло. Катарина опустилась с
грацией и легкостью перышка. Логайр сел по правую руку от нее, и остальное
общество последовало их примеру. Катарина взяла свою двузубую вилку, и
общество сделало то же, в то время как со всех углов зала налетели слуги в
ливреях, с деревянными тарелками, наполненными беконом и колбасой,
маринованной селедкой, белыми булочками, мисками с чаем и с супом.
Каждую тарелку сперва подносили Брому О'Берину, который сидел слева
от королевы. Бром брал пробу с каждой тарелки, съедал кусочек каждого
блюда и помещал оставшееся на тарелку перед собой. Затем огромные
деревянные тарелки были расставлены по всему столу. К этому времени Бром
обнаружив, что он еще жив, передал наполненное блюдо Катарине.
Каждую тарелку сперва подносили самым знатным лордам и их леди, затем
всем остальным. Общество со смаком принялось за еду, и желудок Рода
напомнил ему, что все, что попало туда этой ночью, было лишь вином и
специями.
Катарина изысканно отправляла в рот свою еду с оригинальным, не
лучше, чем у пичужки, аппетитом. Ходили слухи, что она как раз перед
формальным застольем перекусывала в уединении своих апартаментов. Даже
если и так, она была такой худенькой, что Род находил этот слух
сомнительным.
Слуги носились туда-сюда с бутылями вина и огромными мясными
пирогами.
Род стоял на посту у восточной двери, таким образом, обзор Катарины
был у него достаточно хорошим там, где она сидела, в северном конце стола,
милорда Логайра, по правую руку от нее, Дюрера, по правую руку от милорда
Логайра и затылка Брома О'Берина.
Дюрер нагнулся и зашептал что-то своему лорду. Логайр нетерпеливо
отмахнулся и кивнул. Он в один прием оторвал от мяса здоровенный кусок,
прожевал, проглотил и запил глотком вина. Опустив кубок на стол, он
повернулся к Катарине и прогрохотал:
- Ваше Величество, я озабочен.
Катарина бросила на него холодный взгляд.
- Мы все озабочены, милорд Логайр. Мы должны нести бремя своих забот,
насколько это в наших силах.
Губы Логайра плотно сжались, его рот почти затерялся между усами и
бородой.
- Моя забота, - ответил он, - о вашей особе и благополучии всего
королевства вашего.
Катарина вернулась к своему блюду, с большой заботой отрезая кусочек
свинины.
- Я должна надеяться, что благополучие моей особы и впрямь повлияет
на благополучие моего королевства.
Шея Логайра побагровела, но он упрямо гнул свое.
- Я рад, что ваше Величество упоминает, что угроза вашему
благополучию есть угроза всему королевству.
Кожа меж бровей Катарины наморщилась, она обратила нахмуренное лицо к
Логайру.
- Я и впрямь понимаю.
- Зная, что жизни королевы угрожают, народ испытывает беспокойство.
Катарина отложила вилку и откинулась на спинку кресла. Ее голос был
мягким, даже ласковым.
- Значит, моей жизни угрожают, милорд?
- Кажется, так, - осторожно промолвил Логайр. - Ибо баньши снова на
вашей крыше прошлой ночью.
Род навострил уши.
Губы Катарины спрятались, зажатые меж зубами, а глаза закрылись. За
столом воцарилось молчание. Во внезапной тишине прогремел голос Брома
О'Берина.
- Баньши часто видывали на стене замка ее величества, и все же она
тем не менее до сих пор жива.
- Тихо! - оборвала его Катарина.
Плечи ее выпрямились, она нагнулась вперед и взяла свой кубок.
- Я не желаю слышать о баньши.
Она залпом осушила кубок, затем протянула руку с ним в сторону.
- Слуга, еще вина!
Дюрер сорвался со своего места и в один миг очутился рядом с
королевой. Выхватив кубок из ее руки, он повернулся к подбежавшему слуге,
и держал кубок, пока слуга наполнял его кувшин. Весь двор в изумлении
пялил глаза: такая любезность по отношению к королеве была со стороны
Дюрера несколько необычной.
Он повернулся обратно к королеве, опустился на одно колено и протянул
кубок. Катарина удивленно посмотрела на него, затем медленно приняла
кубок.
- Благодарю вас, Дюрер, и все же должна признаться, что никак не
ожидала от вас такой любезности.
Глаза Дюрера блеснули. Он поднялся с насмешливой улыбкой и очень
низко поклонился.
- Пейте на здоровье, моя королева.
Но Род был чуточку менее доверчив, чем сама Катарина, более того, он
заметил, как Дюрер провел левой рукой над кубком как раз перед тем, как
слуга налил.
Он покинул свой пост и поймал кубок как раз тогда, когда Катарина
поднесла его к губам. Побледнев, она уставилась на него, в ее глазах
поднималась
- Я не звала вас, сударь.
- Прошу прощения, Ваше Величество, - Род отстегнул от пояса кинжал,
положил клинок на стол и наполнил конические ножны вином. Слава небесам! -
он принял меры предосторожности, снова включив Векса, прежде чем заступить
на дежурство.
Он протянул руку вперед, держа серебряный рог, и сказал:
- Человек слаб, Ваше Величество, со стыдом признаюсь, что я не могу
проанализировать своих действий, дело лишь в том, что я опасаюсь за Жизнь
Вашего Величества.
Весь гнев Катарины исчез от завороженности действиями Рода.
- Что это, - она показала на серебряный рог, - что это такое?
- Рог единорога, - ответил Род и поднял взгляд, чтобы посмотреть в
глаза Дюрера, горящие яростью.
- Анализ завершен, - прошептал голос у него за ухом. - Субстанция
ядовита для человеческого организма.
Род мрачно улыбнулся и нажал мизинцем на шишку рога. "Рог единорога"
стал пурпурным.
Весь двор ахнул от ужаса, потому что все знали легенду, о том, что
рог единорога становится пурпурным, если в него поместить яд.
Катарина побледнела и стиснула кулаки, чтобы скрыть дрожь.
Рука Логайра сжалась в огромный кулак, глаза его сузились, когда он
прожег взглядом Дюрера.
- Ничтожество! Если ты как-то участвовал в этой измене...
- Милорд, вы же видели, - голос Дюрера стал ломаться, - я только
подал королеве кубок.
Но его горящие глаза не отрывались от глаз Рода, казалось, намекая,
что Род смог бы избавиться от многих бед и мучений, если бы он попросту
тут же, на месте выпил бы это вино.

Роду было поручено вместе с тремя другими гвардейцами сопровождать
Катарину из ее апартаментов в Большой зал для Общего суда. Их четверка
ждала ее перед палатами, пока не открылась дверь и не вышел, предшествуя
королеве, Бром О'Берин. Двое солдат пристроились впереди королевы и позади
Брома, а Род и еще один гвардеец - сзади нее.
Они медленно двинулись направо по коридору, приноравливаясь к шагу
Катарины, а королева, закутанная в тяжелый меховой плащ и обремененная
тяжелой ношей в виде золотой короны, двигалась очень медленно. Каким-то
образом она умудрялась при этом выглядеть скорее величавой, чем неуклюжей.
Когда они приблизились к Большому залу, откуда-то выскочила
дистрофическая, одетая в бархат фигура. Это был Дюрер.
- Прощу прощения, - обратился он, трижды поклонившись, но я должен
поговорить с Вашим Величеством.
Губы его были туго сжаты, в глазах - гнев.
Катарина остановилась, вытянувшись во весь свой рост.
"А готовность к бою у нее номер один" - подумал Род.
- Так говори же, - ответила она, глядя сверху вниз на свалившегося ей
как снег на голову советника. - Но говори быстро, смерд!
Глаза Дюрера вспыхнули при этом обращении, термин "смерд" был
зарезервирован за крестьянами. Тем не менее он сумел сохранить
почтительный вид.
- Ваше Величество, умоляю вас не терпеть никакой задержки в
заслушивании петиции Великих Лордов, ибо они крайне сильно возбуждены.
- Что может задержать меня с этим? - нахмурилась Катарина.
Дюрер закусил губу и отвел взгляд.
Глаза Катарины зажглись гневом.
- Говори, смерд! - резко приказала она. - Или ты смеешь предположить,
что королева страшится слушать своих вельмож?
- Ваше Величество, - проговорил Дюрер с большой неохотой, затем снова
обрушился как лавина. - Я слышал, что сегодня при дворе должно быть
заслушано дело двух крестьян.
- Да, - рот Катарины отвердел. - Это дело рекомендовано мне тобой,
Дюрер.
Глаза человечишки стрельнули в нее злым блеском, затем он снова стал
сплошным подхалимничающим унижением.
- Я думал... я слышал... я страшился...
- Чего ты страшился?
- Ваше Величество были в последнее время более всего озабочены вашими
крестьянами... - Дюрер на минуту заколебался, а затем, запинаясь,
продолжил. - Я страшился... что Ваше Величество может... наверное...
Взгляд Катарины отвердел.
- Что я могу выслушать этих двух крестьян прежде, чем склоню свой
слух к петиции моих вельмож?
- Вы не должны! Ваше Величество! - Дюрер рухнул на колени, умоляюще
сложив руки. - Вы не должны сегодня идти на риск оскорбить Великих Лордов.
Самой жизни вашей угрожает опасность, если вы...
- Смерд, ты что, смеешь думать, будто я страшусь?
Род закрыл глаза, сердце замерло у него в груди.
- Ваше Величество! - воскликнул Дюрер. - Я только хотел сказать,
что...
- Довольно! - Катарина резко повернулась, презрительно оттолкнув
тощую фигуру советника.
Бром О'Берин и гвардейцы двинулись вместе с ней. Огромные дубовые
двери распахнулись перед ними.
Род рискнул бросить быстрый взгляд через плечо.
Лицо Дюрера исказила злобная радость, его глаза победоносно сверкали.
Наилучший способ заставить девчонку что-то сделать - это сказать ей
не делать этого...
Бром провел королевскую свиту в большое сводчатое помещение,
освещенное рядом окон в эркерах с обеих сторон. Пятнадцатью метрами выше,
через зал тянулась, словно хребет, потолочная балка с отходящими к
гранитным стенам дубовыми ребрами. С потолка свисали две большие люстры из
сварного железа с горящими в канделябрах свечами.
Они поднялись на тронное возвышение в трех метрах над полом зала.
Перед ними находился огромный золоченый королевский трон.
Бром провел их вокруг края возвышения к трону. Там гвардейцы
расположились по обеим сторонам трона, а Катарина, сделав последние
полшага, встала, стройная и гордая, перед троном, глядя на множество
людей, собравшихся внизу.
Это множество выглядело образчиками всех слоев населения. Они
заполнили Большой зал от лестницы тронного возвышения до тройных дверей в
противоположном конце зала.
Впереди находились двенадцать великих вельмож, сидевших полукругом в
деревянных креслах в четырех метрах от ступенек трона.
За ними стояли сорок-пятьдесят пожилых людей в коричневых и серых
одеждах с бархатными воротниками и маленьких квадратных фетровых шляпах.
На их обширные животы спадали серебряные или золотые цепи. Бюргеры,
подумал про себя Род, местные купцы, чиновники, мастера гильдий -
буржуазия.
Позади них находились черные с капюшонами рясы духовенства, а за ними
- серовато-коричневого цвета латанная одежда крестьянства, большая часть
которого, Род не сомневался, была прислана с замковой кухни. Таким
образом, на общем суде присутствовали представители всех классов и
сословий.
Но в центре крестьян стояло четверо солдат в зелено-золотом - цветах
королевы - а между ними стояли двое крестьян один молодой, другой старый,
оба выглядевшие перетрусившими и перепуганными почти на грани паники,
вертевшие в мозолистых руках шляпы. У старикана была длинная седая борода,
юнец же был чисто выбрит. Оба были в серовато-коричневых рубахах из грубой
ткани, тот же самый материал обвязывал их ноги, служа им брюками. Рядом с
ними стоял священник, выглядевший почти столь же не в своей тарелке, как и
они.
Все глаза смотрели на королеву. Катарина очень хорошо это сознавала:
она выпрямилась еще сильнее, чтобы казаться еще хоть ненамного повыше и
сохраняла свою позу пока в зале не воцарилась мертвая тишина. Затем она
медленно села, и Бром уселся по-турецки у ее ног. Тупые концы пик глухо
стукнули о камень, когда Род и трое других гвардейцев стали "вольно",
оставив пики под углом в двадцать градусов.
По залу прогремел голос Брома.
- Кто в сей день предстанет перед королевой?
Вперед шагнул герольд с пергаментным свитком и зачитал список из
двадцати петиций. Первой была петиция вельмож, последней - петиция
дюреровских крестьян.
Наступил миг потрясенного молчания, затем старый герцог Логайр с
ревом вскочил на ноги.
- Показания! Вы так сильно нуждаетесь в показаниях, что ставите эту
деревенщину впереди своих высочайших вельмож?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46