Он остановился, встряхнулся, сделал отчаянную попытку собраться с
мыслями и пошел дальше не совсем твердым шагом.
"Что бы ты не думал о ее дипломатических способностях, эта девица,
безусловно, знает, как заставить человека служить себе".
Он споткнулся, рефлекторно попытался восстановить равновесие, но
препятствие, о которое он споткнулся, уперлось рукой ему в бедро, чтобы
придать устойчивость.
- Эй, ты, следи за своими ножищами, - проворчал Бром О'Берин, -
покуда ты не полетел кувырком и не испачкал пол.
Карлик некоторое время обеспокоенно изучал глаза Рода, он нашел то,
что искал, где-то между зрачком и роговицей глаза и удовлетворительно
кивнул.
Он взял Рода за рукав и, повернувшись, пошел вперед по коридору, ведя
ее за собой.
- Что ты получил от Катарины, Род Гэллоуглас?
- Получил от нее? - Род нахмурился, его глаза расфокусировались. -
Ну, она взяла у меня клятву верности...
- А-а! - Бром кивнул, словно соболезнуя. - Чего ты еще мог просить,
Род Гэллоуглас?
Род быстро покачал головой, широко открыв глаза. Чего еще он, черт
возьми, мог просить в любом случае? Чего, во имя неба, он ожидал? Или с
чего, во имя седьмой улыбки Цербера, он так ошалел?
Его челюсти сжались, в нем поднимался мрачный гнев. Эта сука была для
него ничто - просто пешка в великой игре, орудие, которое можно будет
использовать для установления демократии. И какого черта он сердится? На
это он тоже не имел права...
Черт! Ему требовался объективный анализ!
- Векс!
Он хотел прошептать это, но у него вышел крик. Бром О'Берин поднял на
него нахмуренный взгляд.
- Что за "векс"?
- Ненадежная зубчатая передача с шатуном, - сымпровизировал Род.
"И все-таки куда мог подеваться этот проклятый робот?" - ломал он
голову, пока, наконец, его не осенило: у Векса случился припадок.
Бром О'Берин тем временем остановился и внимательно изучал его лицо
сверхподозрительным взглядом.
- Что это за слова, Род? Что такое "зубчатая передача" и что такое
"шатун"?
Род сжал губы и мысленно сосчитал до десяти. "Осторожней, парень,
осторожней! Ты на краю! Ты же сорвешь все дело!".
Он встретил взгляд Брома.
- Зубчатая передача - это вьючный мул, используемый рыцарем для
перевозки его доспехов и оружия, - пробурчал он. - А шатун - это полоумный
сквайр.
- Полоумный! - озадаченно нахмурился Бром.
- Ну, в некотором роде эксцентричный. В данном случае все это
складывается в моего коня.
- Коня? - совершенно запутавшийся Бром уставился на него.
- Да. Мой конь - Векс. Сумма и итог всего моего земного имущества и
тыловая часть. А также единственная душа, ну, во всяком случае создание,
которому я могу поведать о своих неприятностях.
Бром уловил последнюю фразу и вцепился в нее со всей силой
утопающего. Глаза его помягчели, он понимающе улыбнулся.
- Ты теперь один из нас, Род Гэллоуглас, из тех немногих, кто стоит
за королеву.
Род увидел сочувствие в глазах Брома и гадал, что привязало этого
маленького деформированного человечка к службе Катарине - и вдруг он
возненавидел Катарину за то, что она была одной из тех сук, которым
нравится использовать людей.
Он направился широким шагом по коридору. Бром перешел на бег, чтобы
не отстать от него.
- Если я не ошибаюсь в своем суждении о человеке, - пробурчал сквозь
зубы Род, - у королевы есть еще один друг в Доме Хлодвига, и все же она
называет его своим врагом. Почему так, Бром? Просто потому, что он - сын
врага, герцога Логайра?
Бром остановил его, упершись рукой в бедро, и с полуулыбкой заглянул
ему в глаза.
- Не врага, Род Гэллоуглас, но того, кого она искренне любит: ее
дяди, кровного родственника, который дал ей приют и заботился о ней пять
лет, пока ее отец укрощал мятежных северных царьков.
Род медленно поднял голову, не отрывая взгляда от Брома О'Берина.
- Она выбирает странные способы показывать свою любовь.
Бром кивнул.
- Да, истинно, крайне странно, и все же она, несомненно, любит их, и
герцога, и его сына Туана.
Секунду он смотрел прямо в глаза Рода, не говоря ни слова.
Потом он повернулся и зашагал по коридору. Некоторое время Род
смотрел ему вслед, затем направился за ним.
- Эта повесть долгая и запутанная, - задумчиво произнес Бром, когда
Род догнал его. - А ее конец, начало и ядро ее - Туан Логайр.
- Король нищих?
- Да, - тяжело кивнул Бром. - Лорд Дома Хлодвига.
- И тот, кто любит королеву?
- О, да! - Бром откинул голову, закатив глаза вверх. - Тот, кто
безумно любит королеву, будь уверен, это тебе скажет он!
- Но ты не веришь ему?
Бром сцепил руки за спиной и затопал, опустив голову.
- Он либо искренен, либо самый великолепный лжец, а если он лжец, то
научился этому очень быстро. В доме отца его обучали только правде. И все
же он - Лорд Дома Хлодвига, тех, кто утверждает, что правителей следует
выбирать, как был избран, по их словам, древний король Хлодвиг - с
одобрения тех, кем он правил.
- Ну, тут они малость исказили историю, - пробормотал себе под нос
Род. - Но, как я понимаю, их планы требуют стащить Катарину с трона?
- Да, и как же я могу тогда ему верить, когда он говорит, что любит
ее? - Бром печально покачал головой. - Он - самый достойный молодой
человек, благородный и честный, трубадур, который будет вам воспевать
красоты глазного зуба своей дамы столь же быстро, как выбьет шпагу из
твоих рук своей рапирой. Он всегда и во всем джентльмен, и в нем не было
ничего от обмана.
- Похоже, ты когда-то знал его весьма хорошо.
- О, да! Я знал, еще как знал! Но знаю ли я его теперь? - Бром
испустил тяжелый вздох, покачал головой. - Они встретились, когда ей было
только семь лет отроду, а ему - восемь, в замке милорда Логайра, на юге,
куда отец отправил ее для безопасности. Там двое детей встретились, там
они резвились и играли - на моих глазах, ибо я должен был всегда стеречь
их. Их было только двое такого возраста во всем замке, а... - он улыбнулся
и горько рассмеялся, - я был чудом, взрослым, который был меньше, чем они.
Бром улыбнулся, откинув голову и глядя сквозь камни коридора на давно
умершие годы.
- Они оба были тогда невинны, Род Гэллоуглас! Да, так невинны и так
счастливы! И он поклонялся ей, он рвал ей цветы на венок, хотя садовник
бранил его. Ей докучает солнце - он сделает ей полог из листьев! Она
разбила хрустальный кубок миледи - он не задумываясь возьмет вину на себя.
- Избаловал ее до испорченности, - проворчал Род.
- Да, но не он первый разыгрывал перед ней Тома дурака, ибо даже
тогда она была самой прекрасной принцессой, Род Гэллоуглас. И все же над
их счастьем нависала темная мрачная тень - четырнадцатилетний паренек,
наследник замка и владений - Ансельм Логайр. Он смотрел на них с башни,
следил, как они играли в саду, с кривящимся и крайне угрюмым лицом, и один
во всей стране ненавидел Катарину Плантагенет - почему, никто не может
сказать.
- И он по-прежнему ненавидит ее?
- Да, и тем самым позволяет нам желать милорду Логайру долгой жизни.
Почти пять лет ненависть Ансельма мучила его, но потом он, наконец-таки,
восторжествовал. Ибо северные лорды наконец-то были подавлены и отец
призвал ее обратно к себе, сюда, в свой замок. И тогда они дали обет, Туан
и Катарина, она в одиннадцать лет, он - в двенадцать, что они никогда не
забудут друг друга, что она будет ждать, когда он приедет за ней.
Бром печально покачал головой. - Он приехал за ней, отрок
девятнадцати лет, золотой принц, примчавшийся с юга на огромном белом
скакуне, широкоплечий, златовласый и красивый, с мускулами заставляющими
язык любой женщины заплетаться и прилипать к небу, трубадур с лютней за
плечами и шпагой на боку, с тысячей экстравагантных похвал ее красоте. А
его смех был таким же чистым, сердце - таким же открытым, как и тогда,
когда ему было двенадцать.
Он улыбнулся Роду.
- Ей было восемнадцать, Род Гэллоуглас, и жизнь ее была спокойной и
гладкой, как летний ручей. Восемнадцать лет, и созрела для мужа, и голова
ее была полна легкомысленных призрачных мечтаний, коим юную девушку учат
баллады и книги.
Взгляд его сделался острым, но голос остался мягким, странно
разносившимся в гулкой пустоте.
- Разве у тебя никогда не было мечты о принцессе, Род Гэллоуглас?
Род обжег его взглядом и с трудом сглотнул.
- Продолжай, - сказал он.
- Что тут говорить? Она, конечно, полюбила его, какая бы женщина не
полюбила? Он не знал, для чего существуют женщины и был готов поклясться,
что и она тоже не знала, но могло выйти так, что им вместе может быть
суждено было это познать, можешь не сомневаться, что у них был верный
шанс.
Нахмурясь, он покачал головой.
- Если бы случилось так, это увенчало бы последние дни ее юности, ибо
именно той весной умер ее отец и скипетр перешел в ее руки.
Он замолк, меряя коридор шагами, и молчал столь долго, что Род
почувствовал необходимость что-то сказать.
- Здесь нет никакой причины для ненависти, Бром О'Берин.
- О, да! Но выслушай до конца эту печальную повесть, ибо только когда
на ее голове оказалась корона, Катарина вдруг увидела, что Туан был вторым
сыном, что он, таким образом, наследовал только лишь честь семьи, но не
более. Тогда она заявила, что он никогда не любил ее, что он только желал
ее трона, и что она больше не желает знать его, и в гневе и в презрении
она отослала его прочь - без должной причины, как казалось, хотя только
они вдвоем могли знать всю правду об этом. Она изгнала его в дикие земли,
объявив награду за его голову, чтобы он не вернулся, и предоставила ему
жить среди зверолюдей и эльфов или умереть.
Он снова замолчал.
- Милорд Логайр поднялся в гневе, - поторопил его Род.
- Да, - проскрежетал Бром. - А с ним и его вассалы и половина
королевства заодно. "Если Туан потерпел неудачу в своих ухаживаниях - он
заслужил гнев и презрение! - молвил лорд Логайр. - Но изгнание полагается
только за измену!".
"А разве это не измена - посягать на мою корону!" - горячо молвила в
ответ Катарина.
Тогда Логайр встал высоко в холодной гордости и заявил, что Туан
искал только любви Катарины, но слова его прозвенели в пустоте, ибо тот,
за кого Катарина выйдет замуж должен царствовать, это-то и сказала
Катарина.
Тогда Логайр печально произнес, что его сын был бы не изменником, а
всего лишь дураком, который ухаживал за глупым избалованным ребенком, и
тут Катарина снова была готова закричать "Измена!", но я помешал ей
сделать это.
- И все же ты продолжаешь утверждать, что она любит и Туана, и
Логайра?
- Да.
- Тогда, почему же такая резкость?
Бром снова замкнулся в молчании. Род прочистил горло и сказал:
- Туан, кажется, слишком долго оставался изгнанником...
- Да, - углы рта Брома опустились. - Этот дурак поклялся, что будет
постоянно неподалеку от нее, даже если за это поплатится головой. Но
награда за его голову принуждает его жить, как убийцу и вора.
Род кисло улыбнулся.
- И где-то он приобрел идею о том, что нищие вызовут меньше хлопот,
если кто-то позаботится о них.
Бром кивнул.
- И таким образом, - подытожил Бром, - нищие стали некоторой силой,
но Туан клянется, что он бросит все свои войска охранять тыл королевы. Он
утверждает, что по-прежнему любит ее, и что будет любить королеву, даже
если она отрубит ему голову.
- А она, конечно, - рассудил Род, - утверждает, что нет ни одной
причины в мире, по которой бы он должен ненавидеть ее.
- И в этом она права, несмотря на все, я думаю, что Туан все-таки
любит ее.
Они подошли к двери караульной. Род положил руку на засов и улыбнулся
Брому О'Берину, улыбнулся и печально покачал головой.
- Безмозглые! - произнес он. - Оба! Что она, что он!
- И самые нежно любящие враги, - улыбнулся Бром с оттенком
раздражения. - А вот и твоя квартира. Спокойной ночи.
Бром круто повернулся и удалился строевым шагом.
Род молча смотрел ему вслед, качая головой и мысленно ругая себя.
- Ну и дурак же я, - пробормотал он себе под нос. - Я-то думал, что
он стоял за нее от того, что в нее влюблен. А, ладно, Векс, бывает,
ошибается...

Большая свеча в казарме догорела до огарка. Время в Грамарие
измерялось по огромным свечам в красно-белую полоску - шесть красных колец
и шесть белых. Одна свеча зажигалась на рассвете, другая - двенадцать
часов спустя.
Согласно этой свече, было три часа утра. Веки Рода внезапно сделались
очень тяжелыми. Они казались прямо-таки свинцовыми, когда он вспомнил, что
час в Грамарие равен приблизительно одному часу и двадцати минутам
галактического стандарта.
Он доплелся до своей койки и споткнулся. Предмет, о который он
споткнулся, издал приглушенный звук. Род совсем забыл, что Большой Том
спал в ногах его постели на полу.
Великан сел, зевнув и почесываясь, поднял голову и увидел Рода.
- А, добрый вечер, мастер. Который час?
- Девятый час ночи, - ответил Род. - Спи себе, Большой Том. Я не
хотел тебя будить.
- Да я здесь именно для того, мастер. - он потряс головой, сбрасывая
с себя остатки сна.
Что было несколько странно, поскольку глаза у него были вполне
бодрствующими. В мозгу у Рода сработал синапс, и он стал вполне
действенным и осторожным, словно подрывной элемент.
Поэтому, чтобы не возбуждать у Большого Тома подозрений, он попытался
даже казаться более сонным, чем был.
- Это была большая ночь, Большой Том, - сонно пробормотал он и упал
лицом на койку.
Он надеялся, что Большой Том оставит дело таким, как есть, и вернется
ко сну, но он услыхал вместо этого глухой теплый смешок с подножья
постели, и Большой Том принялся стаскивать с Рода сапоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46