— А я поговорю с лавочниками. Элани улыбнулась.
— Ты по-настоящему взялась за дело, не так ли?
— Ты имеешь в виду сбор подписей?
— Нет. Бена. Именно этим ты сейчас занимаешься?'
— Я собираю подписи и организовываю демонстрацию в поддержку определенного проекта. Это хорошее дело, а остальное меня не касается, — стараясь уйти от расспросов, усмехнулась Мел.
— Ты напоминаешь мне политика, который участвует в избирательной кампании, но не хочет называть себя кандидатом, — заметив, что Мел не собирается отвечать, Элани продолжила: — Хорошо. Я схожу и получу разрешение на демонстрацию. Идет автобус. А ты продолжай здесь, старушка.
Мел благодарно улыбнулась и позвала:
— Элани!
Элани повернулась, заметив, что автобус уже остановился.
— Что?
— Ты такая худенькая!
Мел подождала, пока автобус ушел, потом еще раз внимательно осмотрела район. Дневное солнце отражалось на старых кирпичах. Мел впервые по-настоящему ощутила, что любит это место, хотя, проезжая здесь много раз, она этого, конечно, не чувствовала. Если отношения с Беном не наладятся, все равно ее поступок оправдан.
Поскольку большинство фонарей вышло из строя, район погрузился в темноту через два часа. Возвращаясь к машине, Мел радовалась тому, что ей удалось уговорить хозяев лавок поддержать Бена. Все они обещали помочь и организовать распродажу товаров во время демонстрации в воскресенье. В тумане она услышала звук шагов, кто-то быстро приближался к ней. Сердце бешено заколотилось. Но это был подросток, который спешил домой.
— Опаздываю на ужин! — рассмеялся он.
Нужно было торопиться, поскольку Мел опаздывала на работу. Она поменялась на ночную смену, чтобы днем заниматься петицией.
Вернувшись домой, она поставила ужин в микроволновую печь и позвонила Элани.
— Ты получила разрешение на демонстрацию?
— Кроме городских властей пришлось обращаться в полицию, — объяснила Элани.
— Все в порядке?
— С полицией проблем не было, они обещали заблокировать улицы и помочь во всем. А вот с городскими властями было труднее. Меня заставили написать прошение. Должно пройти семьдесят два часа, прежде чем дадут ответ.
— Это же три дня! Какая жалость! Непонятно, почему они сразу не дали разрешение? Но мы не будем менять планы.
— И я так думаю, — согласилась Элани. — Мы все равно получим разрешение.
— Нужно еще многое сделать, — сказала Мел.— Где найти оркестр? Вот бы организовать танцы на улице, когда появятся телевизионщики.
— Телевизионщики! — радостно закричала Элани. — Ты — гений!
— Только благодаря рекламе городской комитет сможет понять, что жильцы поддерживают предложение Шипли. И, — продолжила Мел, — надо разрекламировать распродажу и попытаться придумать аттракционы для детей. Так наша демонстрация превратится в огромную ярмарку в центре самого бедного района Нью-Йорка!
— Мел, ты создана для общественной работы. Я свяжусь с тобой утром. Кстати, Бен не звонил?
— Нет еще. Пока, Элани.
Работая ночью, Мел обдумывала, как лучше организовать мероприятие. Она слышала, что радиостанция передавала календарь предстоящих событий для прессы. Высадив пассажира, Мел позвонила туда и рассказала о предстоящей демонстрации. Ее спросили, какую группу она представляет, и Мел назвала: «Группа в поддержку реставрации района в Аппа Уэст Сайд». И дала телефон Элани, на случай, если кому-нибудь понадобится дополнительная информация.
Мел обдумывала план действий. Нужно переговорить с женщиной, которая вызвалась продавать домашнее печенье. Позаботиться о листовках,
разъясняющих превосходство проекта Шипли, и об объявлениях, что демонстрация состоится в воскресенье. Можно разбросать их, когда она будет ездить по городу. А как с выступающими? Фил может выступить вместе с жильцами. Эти мысли ни на секунду не отпускали Мел. Она не замечала пассажиров, раздумывая о приготовлениях к воскресенью, о Бене и его реакции на ее поступок.
Внезапно девушку охватило дурное предчувствие, появились кошмарные видения. А вдруг Бен посчитает ее навязчивой? Что, если все провалится, и никто не явится на демонстрацию? А если будет большое сборище и внезапно придут подростки-хулиганы? И кубинско-китайский ресторан начнет бесплатно кормить собравшихся фирменным черным супом? На какое-то мгновение она даже решила, что больше не будет заниматься организацией демонстрации. Лучше не совать нос в чужие дела.
— Но зачем мне оставаться в стороне? — сказала Мел вслух. — Что будет с миром, если все станут сторонними наблюдателями?
— Вы что-то сказали, мисс? — спросила пассажирка.
— Нет, нет, ничего.
— Мне показалось, что вы философствуете, — заметила матрона в дорогом шерстяном костюме. — Обожаю приземленную философию людей с улицы.
Поскольку зажегся красный свет, Мел не смогла до конца рассмотреть женщину. Она явно удачлива в жизни, властна и бесчувственна, иначе глаза не были бы столь бесцветными. Чтобы предотвратить все попытки разговора, Мел поставила пленку с ариями в исполнении Паваротти. Вот уж действительно приземленная философия!
Когда ранним утром Мел дотащилась до дома, голова не переставала работать, хотя тело требовало сна. Следующие три дня она была совершенно занята.
— Какой ты прекрасный организатор! — восхитилась Элани в субботу, за день до демонстрации. — Я и представить не могла, что в тебе это есть. Через пять лет ты будешь членом всех родительских комитетов, церковных собраний и так далее!
— Лучше сошли меня в Сибирь, — предостерегла ее Мел. — Может, через пять лет я возглавлю чью-нибудь избирательную кампанию.
— Через пять лет ты, возможно, будешь есть кашу на завтрак с Беном.
— С джемом из черной смородины, —• глаза Мел затуманились. — Вот будет здорово!
— Что будет здорово? Бен или джем из черной смородины? — хихикнула Элани. — Вы отличная пара, оба красавцы. Таких показывают по телевизору.
— Я не гожусь для телевидения, — смешалась, Мел. — Я вообще ненормальная. И разговариваю сама с собой.
— Недостатки есть у всех. А что, если Бен распевает в душе? — Элани вздрогнула. — Ненавижу людей, которые поют в душе.
Приклеивая объявление на дерево, Мел рассмеялась.
— Ты никого не можешь ненавидеть, — и добавила: — Что касается наших планов, то мы, наверное, дурочки. Разве наша демонстрация обеспечит хорошую рекламу Бену? Во всяком случае, она не поможет мне добиться Бена и джема из черной смородины. Ничто не сработает, если не будет телевидения. Наверное, Бен и так уже злится на меня. Скорее всего, он вообще не захочет со мной разговаривать. Он может даже заставить полицию арестовать меня. Боже сохрани!
— За что? — изумленно спросила Элани.
— За то, что я делаю все, чтобы вернуть его.
— Это правда?
— О, Элани! — когда Мел заговорила, ее глаза словно смотрели куда-то вдаль. — Он может так подумать. С этого все и начиналось. Но теперь я убеждена, что его проект действительно лучший. Мне бы не хотелось жить в одном из безобразных высотных зданий, которые собираются возводить городские власти. И, конечно, я хочу, чтобы у нас с Беном появился шанс разобраться во всем и уладить наши разногласия.
— О, кстати, о разногласиях, — тон Элани изменился. — Пожилой человек по имени Рамирез хочет поговорить с тобой. Похоже, он злится.
— Из-за чего? — заволновалась Мел.
— Он не хочет объяснять. А вот и он. Мел изобразила улыбку.
— Привет, мистер Рамирез. Как дела?
— Дела? Как дела? Ужасно. Повсюду хулиганы, здания не отапливаются, кошмар! Нужно рассказать людям об этом, — от возмущения глаза его округлились.
— Именно это мы и попытаемся сделать с помощью демонстрации, — защищалась Мел.
— Кто вы такая? Вы здесь не живете. У вас хорошая работа, достаточно денег, чтобы оплачивать по счетам, и свободное время, чтобы заниматься этим. Посмотрите на свою шикарную одежду.
Мел окинула себя взглядом: куртку и шерстяные брюки она купила в комиссионном магазине со скидкой. Рамирез остановился, чтобы передохнуть, и продолжил свою гневную речь:
— Вы закончили школу. Умеете читать и писать. Городской комитет должен услышать наши голоса, голоса тех, кто живет здесь. Вы не одна из нас. И не можете говорить за нас. Вы вообще ничего о нас не знаете. Не можете чувствовать то, что чувствуем мы. Город обязан услышать нас и только нас!
— Конечно, мистер Рамирез, конечно, — Мел хотела спросить, где он был последние несколько недель, когда обсуждались проекты, но решила не делать этого. — Хотите выступить на митинге завтра?
— Если Шипли говорит правду, я хочу, чтобы он выиграл. Но я не буду выступать на вашем митинге, с богатыми леди мне делать нечего, — он презрительно посмотрел на Мел и Элани. — Мы созовем свой митинг, — сказав это, он повернулся и пошел по тротуару.
Мел посмотрела на Элани, а Элани — на Мел. И они обе одновременно крикнули:
— Мистер Рамирез! — девушки побежали за ним.
— Пожалуйста, мистер Рамирез, — умоляла Мел. — Послушайте нас! — прежде чем он успел ответить, Мел быстро заговорила: — Видите ли, нам нужно держаться вместе. Только в этом случае мы сможем помочь Шипли. Если мы разделимся, то никого из нас не будут слушать.
Мужчина оценивающе смотрел на Мел.
— В том, что вы говорите, есть смысл, — неохотно признался он. Но потом попытался привлечь внимание девушек к тому, что говорил раньше. — Мне не нравится одно. Почему вы выступаете от нашего имени? Вы не одна из нас. Я не могу понять, зачем вы этим занялись. Хотя у вас есть свои причины. Но какими бы они ни были, вы все же не из нашей среды. Не забудьте рассказать мне, когда крыса пробежит по вашей кровати во время сна. Или о том, как вы сидите около плиты, чтобы согреться. Только тогда вы станете одной из нас!
Хотя его тирада была гневной, Рамирез все-таки смешался, заметив, что Мел и Элани растерялись. Девушкам вообще показалось, что он произнес свою речь ради проформы. Но им все же удалось удержать его. Мел лихорадочно размышляла, как объяснить ему попроще, что все люди — братья и между ними не должно быть искусственных барьеров.
— Вы правы, — наконец сказала она. — Я не одна из вас. Но мне не безразлична ваша судьба, и именно поэтому я взялась за дело.
Мел решила, что она больше ничего не может добавить, но потом попыталась объяснить ему свои сокровенные мысли:
— Мистер Рамирез, если бы все люди в мире заботились только о себе, он имел бы жалкий вид. Мне хотелось бы изменить то, что в моих силах. Пусть даже немногое. И вы тоже можете сделать это. Я знаю мистера Шипли лично и верю в него. Я изучила то, что происходит в вашем районе, и знаю, что сейчас важно. Возможно, вы считаете, что я занимаюсь благотворительностью, но это не так. Я впервые чувствую себя лично ответственной. Хорошо, я действительно не живу здесь и никогда не видела чеков Армии Спасения со своим именем. Но я все равно приму участие в этой борьбе.
Закончив разговор на высокой ноте, она попросила, чтобы он подписал петицию, и настояла на его присутствии в воскресенье. Мистер Рамирез опять оценивающе посмотрел на нее. Словно убедившись, что она не обманывает, он поставил свою подпись, кивнул на прощание и ушел.
Мел же раздумывала над тем, что мистер Рамирез относится к ней так же, как она к Бену и его друзьям. Он не воспринимал ее доброту и искренность так же, как она не воспринимала эти качества у Бена. Сознавать это было неприятно. Вот судьба! Наверное, Бен чувствовал себя с ней таким же беспомощным, как она с Рамирезом. Мел вспомнила высказывание Бена о занозе в пальце.
Девушка тяжело вздохнула и впервые с того момента, как занялась этим планом, призналась Элани, что нуждается в поддержке Бена.
— Я скучаю без него. Жаль, что его здесь нет. И почему он не звонит мне?
ГЛАВА 9
Мел радовалась, что на демонстрацию явились телевизионщики из местных компаний. Представители прессы тоже присутствовали в большом количестве. Ей удалось обойти закон о трехдневном ожидании благодаря звонку одному из членов городского комитета. Мел вспомнила, что первой подвозила его, когда этот человек приехал на работу в Нью-Йорк из маленького городка в штате Мидвест. Он по-своему отблагодарил ее, сняв табу с семидесятидвухчасового ожидания.
Даже некоторые политические деятели явились на демонстрацию. Мел восприняла это как добрый знак. И все же, несмотря на то, что все шло успешно, она была расстроена. Где Бен и почему не звонил?
— Ты не пыталась связаться с ним? — словно прочла ее мысли Элен.
Мел отрицательно покачала головой.
— Неужели меня так легко вычислить? Да, пыталась. Я не выдержала и позвонила ему на квартиру, но безуспешно. Я хотела взять у него модель реконструированного района и выставить ее здесь. Но даже на работе мне не захотели помочь. Они дали брошюры и зарисовки художника, но больше ничего.
— Я уверена, что у него есть причина, — неубедительно пробормотала Элани.
— Я тоже. И даже боюсь думать о ней!
— Не беспокойся, Мел. К нам приближается телерепортер, который хочет взять у тебя интервью для сегодняшних вечерних новостей.
— Здравствуйте, мисс Протерой. Ведь это вы организовали эту демонстрацию? Почему вы занялись этим? — репортер окинул ее взглядом, увидел собирающуюся вокруг них толпу и показал оператору, как снимать Мел крупным планом.
Сердце Мел упало в пятки. Именно этого она так боялась. Ей никогда не приходилось выступать по телевидению, да еще в защиту других, если не считать звонок на радиостанцию, но и он был анонимным. Мел молилась, боясь, что начнет заикаться, сделает нелепую грамматическую ошибку или будет повторяться. Еще хуже, если она не сможет вымолвить ни слова и будет стоять перед камерой как истукан.
Что сказать репортеру, чтобы завоевать любовь и уважение Бена Шипли? Только бы не испортить надежды на успех проекта. А как же отно шения с Беном? Хотя это не главное, ибо Мел искренне верила в его предложение и решила не зарываться.
— Видите ли, я связана с работой на транспорте и интересуюсь развитием окраин. Я внимательно изучила два предложения и пришла к выводу, что проект Шипли менее дорогой и более гуманный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18