верится.
Сквозь хлопья падающего снега Пит приглядывался к домам. Он, как и любой в городе, знал особняк Уэл-леров, однако, погрузившись в свои мысли, мог пойти по Университетской, а него Почтовой улице. Но наконец он его увидел. Это был огромный, окруженный железной оградой дом, раза в два больше любого дома и квартале, с башнями в викторианском стиле и лепными карнизами. Он прошел через ворота в-высокой островерхой железной ограде и по извилистой мощеной, теперь почти совсем заметенной снегом дорожке подошел к широкому парадному подъезду. На двери !был молоточек, и Пит. негромко постучал.
B ту же секунду дверь отворила женщина.
— Я Агнес Уэллер. Вы же, разумеется, Пит Маркотт. Проходите.
Она оказалась вовсе не такой, какой, по его мнению, должна быть Агнес Уэллер, хотя его представление о ней было весьма расплывчато. В его воображении Агнес была моложе, может, чуточку утонченней и изящней. На самом же деле мисс Уэллер давным-давно стукнуло пятьдесят. Это была некрасивая, полная, однако ладно скроенная женщина с приятным круглым яйцом и черной косой, уложенной вокруг головы.
Холл, в котором очутился Пит, был оклеен обоями под мрамор, изящная винтовая лестница вела на второй этаж. Когда улыбающаяся горничная брала у Пита пальто и шляпу, Агнес сказала:
— Первый в нынешнем году снегопад. Я их на своем веку много повидала, но все равно каждый раз это волнует.
Она повела его в гостиную. Пита бы постигло разочарование, окажись гостиная иной. Это была громадная, с высоченными потолками, комната, украшенная парчовыми портьерами и обставленная массивной, обитой; рубчатой жатерией мебелью. За решеткой красивого лепного камина-весело потрескивали поленья. У камина
возвышалась долговязая фигура Мэтта Камерона. Он помахал Питу рукой, когда тот вошел. Агнес представила его остальным гостям:' миссис Камерон, маленькой коренастой женщине с блестящими птичьими глазками, миссис.Корум и доктору Клоду Коруму, ректору Уил-летского государственного педагогического колледжа.
Доктор Корум, большой мясистый мужчина с крупными чертами лица и тронутыми сединой каштановыми волосами, был именно таким, каким, по представлению Пита, должен быть ректор колледжа. Но вот его жена, миссис Корум, уже никак не походила на супругу ректора. Когда Пит направился к ней, она поднялась с дивана и отвела назад руки. Платье туго обтянуло ее красивую грудь. Это платье из черного шифона как нельзя лучше оттеняло ее светлые, гладко зачесанные назад волосы. Кожа У миссис Корум была чистая, без единой морщинки, а глаза отдавали зеленью глубокой спокойной воды.
Взяв ее руку в свою, Пит на мгновение почувствовал, как его с головы до пят захлестнула волна возбуждения, и, чтобы скрыть его, поспешно обратился к Камерону:
— Надеюсь, Мэтт, ваше настроение не испортится, если УЛТС сегодня вечером обставит «Пресс энтер-прайз»?
— Что? — удивился Камерон. — Обставит нас? С чем это?
— На лужайке для пикников у ручья Вио произошло убийство.
— Убийство? — раскрыла от изумления рот миссис Камерон.
Мэтт помрачнел.
— Да, моя дорогая, он прав, убийство. Мне все об этом известно. — Тут выражение его лица смягчилось, и он усмехнулся. — Только Пит узнал об этом чуточку поздно. Видите ли, это случилось сто лет тому назад С тех пор в канун дня Всех Святых обычно появляется призрак жертвы. Вероятно, в этом году он немного опоздал. А кто вам рассказал об этом, Пит?
Пит переждал, покуда утихнет смех.
— Убийство, о котором я говорю, произошло сегодня. Я сам был его очевидцем. Вместе с Хоби Хобартом.
Теперь все взоры устремились на Пита.
— Хоби и я были в здании радиоцентра, - продолжал он. — На скамейке в парке я заметил человека, потом откуда-то появился субъект в синем костюме и стал его избивать. Хоби и я бросились в парк, но этот субъект в синем исчез. Тот, другой, был очень плох. Он умер еще до прибытия полиции и медицинской помощи.
— Невероятно! — воскликнул доктор Корум. — Убийство у нас, в Уиллетсе!
Камерон, казалось, был слегка потрясен.
— Это точно, Пит?
— Я же сказал, что видел все своими глазами. Камерон направился в холл:.
— Мне нужен телефон, Агнес. Я хочу позвонить в редакцию.
Агнес Уэллер кивнула, пошла было за ним, но потом передумала и осталась с гостями. Пит оказался под перекрестным огнем вопросов, на которые едва успевал отвечать:
— Я не сумел хорошенько разглядеть того типа в синем костюме... Нет, представьте себе, он не убегал. Просто ушел, будто был уверен, что мы за ним не погонимся... Другой? Ну, тот совсем старик, одет чуть ли не в лохмотья. В молодости у него были рыжие волосы. Я заметил, что на левой руке у старика не хватает указательного пальца.
— А он не успел сообщить, почему на него напали или кто его убийца? — спросил Корум.
— Нет, он что-то бормотал, но что, я так и не разобрал. Вроде как «пятьдесят два», что ли. Но зато последние слова я слышал совершенно отчетливо. Он сказала: «Рита Брайэнт в безопасности».
Миссис Камерон подалась вперед в своем кресле.
— Так ведь Рита Брайэнт одно время работала в библиотеке колледжа. Вы, доктор Корум, должны ее помнить. — Ее взгляд с Корума опять скользнул на Пита. — Но несколько лет тому назад Рита погибла в автомобильной катастрофе. Зачем же кому-то говорить о ее безопасности, если ее нет в живых?
Прелестный ротик миссис Корум скривился в сардонической усмешке:
— О, в этом есть свой смысл. В этом городе, пожалуй, только мертвые чувствуют себя в безопасности.
Смысла этой желчной реплики Пит не понял, но прозвучала она очень уж резко. Агнес Уэллер поторопилась прервать сгущающееся молчание:
— Понимаю, это ужасно глупо, однако, помнится, года два—три тому назад человек по имени Фред Ваймер зимой присматривал за моим загородным домом. Описание мистера Маркотта... оно почти в точности подходит к Фреду. Эти рыжие волосы, недостающий палец... Вы не допускаете...
В комнату огромными шагами вошел Мэтт Камерон. Казалось, он был в полном смятении.
— Я только что говорил с редакцией, — начал он. — Сотрудники разошлись по домам, но Чарли Уильяме, дежурный редактор, сообщил мне, что было получено всего несколько слов: «На лужайке для пикников обнаружен неопознанный мужской труп». Об убийце ни слова. Сообщение поступило, слишком поздно, чтобы попасть в номер.
— Кто передал это сообщение? — поинтересовался Пит.
— Ну, наверное, репортер из отдела происшествий.
— Вам не мешало бы взять в этот отдел другого репортера, — посоветовал Пит, — потому что там совершено убийство, чему есть два свидетеля: Хоби и я. Сразу же после случившегося мы оба дали полиции свои показания, а потом мне звонил шеф полиции Гиллиг, в я повторил ему все подробности. Думаю, он беседовал и с Хоби. Постойте-ка! Как раз сейчас Хоби выйдет с этим сообщением в эфир. — Он повернулся к Агнес Уэллер: — Вы не возражаете, если я включу ваш приемник?
— Он не очень хорошо работает, — сказала Агнес. — Обычно я слушаю радио наверху. Но УЛТС он, вероятно, возьмет.
Пит включил приемник и настроился на волну. Послышалось унылое завывание, зачем в комнате раздался звучный голос Хоби. Он начал нараспев свое обычное: «Доброго-доброго всем вам вечера, друзья. Ваш старый приятель Хоби познакомит вас сейчас со всеми новостями».
Пит уменьшил громкость, и голос Хоби зазвучал нормально.«Так вот. Отцы города никак не могут прийти к с оглашению по поводу новой автобусной линии. На вечернем
заседании, которое затянулось допоздна...». Хоби пустился в подробный отчет о споре по поводу автобусной линии, потом перешел к баскетболу, после к инциденту с летающим блюдцем, напоследок рассказал о нескольких незначительных событиях, о которых сообщалось на первой странице «Пресс энтерпрайз». Сводку новостей он закончил сообщением о погоде и напомнил слушателям: «Не выключайте приемники — я снова буду у вас с «Веселым часом Хоби», в котором для вас будут исполнены самые модные песенки и мелодии для гитары».
Другой диктор приступил к чтению реклам. Сводка новостей окончилась. Об убийстве Хоби словом не обмолвился.Пит резким движением выключил приемник и от неловкости так и остался стоять возле него, смущенный насмешливым выражением лиц и сгустившимся молчанием. Тут в комнату вошла улыбающаяся горничная и провозгласила:
— Обед, готов, господа.
Агнес Уэллер скромно принимала комплименты гостей по поводу прекрасной сервировки стола, изысканных приборов, хрустальных бокалов на кружевных салфеточках, искусно сделанных канделябров, и мрачная тема убийства, казалось, была забыта. Но Пит знал: о ней не забыли, и то, что ее не касались в разговоре, его совсем не радовало. Просто все вели себя тактично. Его же, очевидно, сочли либо неумелым остряком, либо лжецом.
Он старался принимать участие в разговоре или, по крайней мере, слушать, о чем говорят остальные, но ни то, ни другое ему не удавалось. В основном говорили о делах колледжа, о которых Пит ничего не знал, и это едва ли смягчало закипающее в нем раздражение. Ему хотелось как-то объяснить нерадивость Хоби, «о он так и не смог найти подходящего предлога, чтобы вернуться к этой теме. Да и как тут все объяснишь? Конечно же, телефонистка не передала Хоби его, Пита, указаний. Но ведь Хоби, сам в прошлом репортер, знал цену новостям. Нельзя во всем винить телефонистку. Хоби должен был осветить это событие даже без чьих бы то ни было указаний.
Наконец обед, показавшийся Питу неимоверно длинным, подошел к концу. Как только позволили приличия,он встал из-за стола и откланялся, сославшись на то, что ему необходимо вернуться на студию. От его внимания не ускользнуло, что Агнес очень слабо протестовала против его раннего ухода. Вместо того, чтобы произвести на мисс Уэллер благоприятное впечатление, он выставил себя в идиотском свете.
Пит не соврал — ему и впрямь необходимо было вернуться на студию. Пройдя в свой кабинет, он просидел там до десяти, пока не кончился «Веселый час Хоби». Но вот в холле раздались шаги Хобарта, и Пит открыл дверь и выглянул в коридор. Хоби уже сменил свой утренний наряд. Теперь на нем был костюм шоколадного цвета, розовая рубашка и щеголеватый галстук в розовую и коричневую клетку, завязанный узлом на шее.
— Вот здорово! Рад, что наткнулся на вас, шеф, — дружелюбно ухмыльнулся Хоби. — Догадываюсь, вам не терпится узнать насчет этой хохмы об убийстве. Так вот, мне, разумеется, ваши указания передали, но у меня не было времени их обработать. Понимаете, часиков с шести я составляю сводку по первой странице «Пресс энтерпрайз», а потом бегу перекусить. Сегодня я вернулся буквально за две минуты до выхода в эфир. А в «Пресс энтерпрайз» ничего об убийстве нету.
— Я это знаю, — кивнул Пит. — Но нам ни к чему зависеть от «Пресс энтерпрайз». Ведь вы были живым свидетелем. Да вы могли составить первоклассный репортаж.
— То есть сымпровизировать? Пит, так нельзя обращаться с информацией. Она должна исходить из солидного источника и быть проверенной и подтвержденной. Если б я просто так подошел к микрофону и стал плести, что в голову взбредет, я мог бы и такое сболтнуть, за что нам потом пришлось бы расплачиваться. Да и что подумают о нас слушатели? Ни тебе подтверждения в прессе, ни рапорта полиции, а так, пустая болтовня.
— Вам надо было взять отчет в полиции. Вы ведь говорили днем с шефом Гиллигом, не так ли?
— Говорил. Сразу же после его беседы с вами. Он задал мне несколько вопросов, а сам ничего новенького не сказал. Уверяет, что у них еще нет ничего определенного и просит связаться с ним завтра. Знаете, Пит, это только в книгах хорошо питать обо всех этих сногсшибательных сенсациях и скандальных сообщениях. На
деле же все не так. С информацией надо быть поосторожнее. Я считаю, что так для станции лучше.
В рассуждениях Хоби было столько здравого смысла, что Питу даже стало чуть-чуть неловко.
— Ладно, мы передадим это сообщение завтра, — сказал он. — Я знаком с шефом Гиллигом и завтра днем выберусь в полицейский участок и сам с ним поговорю... — Он вдруг улыбнулся. — Я ведь в таких делах новичок. Когда-то же надо учиться.
Полицейский участок занимал подвальное помещение в здании суда, массивном двухэтажном строении из серого камня со следами копоти и подтеками многолетней грязи. Здание расположилось на площади, где обычно проводились общественные мероприятия, в полутора кварталах от студии. На фундаменте значилось: 1862 год, а вокруг простирались к небу голые ветви деревьев. С запада и севера, куда не проникало солнце, еще белели остатки снега, выпавшего минувшей ночью Пит толкнул тяжелую дверь и спустился в приемную, где горели тусклые электрические лампочки и пахло лизолом и лежалыми сигарными окурками. Человек в полицейской форме, долбивший на допотопной пишущей машинке у дверей кабинета Гиллига, встал и доложил о приходе Пита. Его тотчас же пригласили к шефу.
Шеф полиции Энди Гиллиг очень смахивал на душку-бакалейщика из ближайшей лавки. У него было доброе румяное лицо, редкие волосы и синие глаза, которые всматривались в вас сквозь стекла очков в золотой оправе. Его френч висел на спинке стула, а сам он в потертой коричневой куртке с кожаными заплатами на локтях сидел между ободранным, залитым чернилами столом и бюро с крышкой на роликах. Бюро стояло сзади и было так завалено бумагами, что создавалось впечатление, будто Гиллиг, отчаявшись восстановить на нем порядок, решил перекочевать к письменному стол\ Одна нога его в белом шерстяном носке покоилась на сиденье соседнего стула.
Шеф, не поднимаясь с места, перегнулся через стол пожать Питу руку.
— Проклятая мозоль, с ума сводит, — пожаловался он. — Рад снова видеть вас, Пит. Тащите себе стул. Чем можем служить?
— Да вот, сегодня вечером мы хотим передать по радио информацию об убийстве у ручья Вио. Интересно, не располагает ли полиция какими-нибудь новыми сведениями?
— Что ж, давайте взглянем, давайте взглянем. — Гиллиг повернулся к бюро и, с удивительной тщательностью отобрав стопку бумаг, вновь повернулся к столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25