— Как хорошо, что вы нас навестили, мисс Уэллер. Мы по вас соскучились.
— Спасибо, Стелла,— сказала Агнес. — Я теперь, кажется, стала домоседкой. Только сегодня, наконец-то, отважилась выползти за рождественскими покупками.
Во время лэнча Агнес рассказала Питу о тех старомодных вечерах, которые она обычно устраивает в своем загородном доме во время рождественских праздников.
— Я еще не знаю, какого числа соберу вечер в этом году, но будет это где-то между Рождеством и Новым Годом, и я приглашаю вас. На днях сообщу и точное число. Так что в рождественскую неделю не слишком перегружайте себя светскими обязанностями.
Пит грустно усмехнулся про себя, а вслух сказал:
— Не беспокойтесь. Я вам обещаю.
Ни в рождественскую неделю, ни в любое другое время Пит не мог пожаловаться на чрезмерную загруженность светскими обязанностями. Для человека, некогда пользующегося популярностью в обществе, Пит, возможно, установил новый рекорд в приобретении недругов. О нем можно было написать книгу: «Как терять друзей и приобретать врагов».
После лэнча он попрощался с Агнес, нанес визит управляющему прачечной «Элит», которого старался соблазнить покупкой места для радиорекламы, и вернулся к себе в кабинет. Ритм работы подчинил его и повлек за собой. Когда он взглянул на стенные часы, они показывали двадцать минут восьмого. Оставалась еще уйма неотложных дел, и Пит решил сэкономить время — вместо того, чтобы идти обедать в отель, зайти перекусить через дорогу к О'Деллу.
Это была обычная закусочная: табуреты вдоль длинной стойки с зеркалом позади, меню на стене, несколько пустующих столиков, и только за одним сидит девушка в коричневом пальто. Кроме нее в закусочной было двое мужчин, о чем-то громко споривших у дальнего конца стойки.
Сев на табурет, Пит почувствовал, как его волной захлестнула усталость. Он поставил локоть на стойку и подпер голову рукой. Прошедший день ничем не отличался от всех остальных, однако он вдруг почувствовал, что измотан.
Полный, средних лет мужчина в синей рубашке и полосатых брюках, неторопливо хозяйничавший за стойкой, вразвалку подошел к Питу. Он вопросительно взглянул на посетителя.
— Сэндвич, швейцарский сыр с белым хлебом, — сказал Пит, — и, пожалуй, кофе.
Мужчина ушел и через окошко отдал распоряжение на кухню. Пит снова подпер голову рукой. Он устал как никогда, и эта усталость была не только физической. Сказалось все: инцидент с Хоби, расследование, Пэт Микин, схватка с призраками. Каждый раз, когда ему казалось, что он, наконец, ухватился за что-то важное, оно буквально таяло в его руке. Хоть раз бы взглянуть в лицо реальному противнику, с которым можно вступить в борьбу, которого можно ударить.
В зеркале за стойкой Пит увидел свое отражение. Небритая физиономия с искаженными чертами. Он слегка повернулся на табурете, чтобы не попадать в зеркало. Мужчины на другом конце стойки продолжали о чем-то громко говорить. До него долетали слова, но их смысл не доходил. Это были просто звуки, такие же, как стук дождя по крыше. Пит плавал в каком-то тумане.
Что-то тяжелое опустилось на его плечо. Он открыл глаза и увидел, что это грязная рука. Взглянув в зеркало, Пит обнаружил, что рука принадлежит одному из мужчин у стойки, тому, что покрупнее. Он был в коричневой спецовке с надписью на груди «Музыкальная кампания Миллера». На жирной тупой физиономии, со свисавшими на лоб волосами неопределенного грязно-русого цвета, поблескивали маленькие свиные глазки. В другой руке мужчина держал кружку с пивом.
— Твоя радиостанция передает всякую муть,— изрек он.
Пит окинул его взглядом и спокойно спросил:
— Это ты так считаешь? Мужчина слегка покачивался.
— Да, я так считаю. Все так считают. Ты передаешь всякую чушь.
— Еще будут замечания? Если нет, я бы предпочел остаться в одиночестве.
— Уйду, когда сочту нужным. Плевать я хотел на приказы всяких нью-йоркских подонков.
Пит ударил наугад. Он бил без злого умысла, но попал .прямо в лицо. Кружка с пивом со звоном ударилась о ножку табурета. Мужчина завалился прямо на стойку, попытался удержаться за ее край, но не сумел и растянулся на полу.
Подскочил его товарищ. У него было смуглое лицо и зачесанные назад черные сальные волосы.
— За что ты стукнул его? — закричал тот. — Он же налакался. Что толку бить пьяного?
— Я его не бил,— возразил Пит. — Только слегка шлепнул. Ненавижу надоедливых пьянчужек.
— Прекратите! Сейчас же прекратите! — кричал откуда-то бармен. — Я позвоню в полицию!
Смуглый нагло сказал Питу:
— Похоже, ты хочешь накликать беду? Пит медленно встал с табурета.
— Вот именно. Точнее не скажешь. — Он говорил добродушно. — Да, я собираю беды. Это мое хоби. У меня самая богатая коллекция бед. Даже больше, чем нужно. Потому-то я не жадный. Люблю швырять их направо и налево.
Смуглый попятился.
— Ну, ладно, ладно,— поспешно сказал он. — Мне-то что. Просто не люблю, когда колотят моих приятелей.
— Тогда забери его отсюда,— предложил Пит. Тот, второй, пытался встать с помощью табурета.
— Пошли, Мэл,— тянул его приятель.
Но у Мэла были другие планы. Он нагнул голову и, сильно покачиваясь из стороны в сторону, пошел на Пита. Его удары были такими неточными, что Питу даже не приходилось от них увертываться. Он просто схватил его за комбинезон на животе и с силой оттолкнул от себя. Мужчина взвыл от боли. Пит толкнул его еще, и тот, отлетев назад, стукнулся о пустой столик и тяжело осел на пол.
— Прекратите, говорю вам! — надрывался бармен. Смуглый подскочил к своему приятелю и помог ему подняться. Оба тут же вышли. Все это произошло в мгновение ока.
Пит вдруг почувствовал, что усталость как рукой сняло. По телу разлилось приятное, бодрящее тепло, напряжение исчезло. Он усмехнулся, глядя на приближающегося бармена.
— Какое вы имеете право затевать здесь драку? — набросился он на Пита. —Я заявлю, чтоб вас арестовали.
— Драку затеял не я. Ее затеял ваш жирный приятель.
— Рассказывайте сказки! Он просто по-дружески положил вам руку на плечо. Я вот позвоню в участок.
— Обождите минутку, Барни,— раздался чей-то голос.
Пит обернулся. Девушка в коричневом пальто встала из-за столика. Пит не был с ней знаком. Ее волосы морковного цвета, собранные на затылке в конский хвостик, были под стать ее румяному лицу с веснушками на носу. Она едва доставала Питу до плеча и походила на маленькую девочку.
— Это мистер Маркотт,— сказала она бармену.
— Я сам знаю, кто это. Ну так что?
— Я слышала все с самого начала,— сказала девушка. — Мэл подошел к нему и нахамил по пьянке, как и всегда. Мистер Маркотт не из тех, кто затевает драку. Уж я-то знаю, я у него работала.
— А зачем он сбил Мэла с ног?
— Он его не сбивал, хотя и следовало бы. Он просто ударил его по лицу. Мэл упал, потому что он пьян. Уж вы-то знаете, что он пьян.
— Ну, ладно, ладно,— раздраженно перебил ее бармен и недружелюбно глянул в сторону Пита. — Но в следующий раз выясняйте свои отношения на улице. Вам принести ваш сэндвич и кофе?
Пит увидел, что девушка уходит. Он бросил на стойку банкноту и сказал:
— Не сейчас. Как-нибудь в другой раз. Пусть будет за вами.
Он последовал за девушкой на улицу и, поравнявшись с ней, сказал:
— Спасибо за хорошую .характеристику и за ту маленькую ложь, будто вы у меня работали. А в тюрьму мне не к спеху, особенно сейчас.
Девушка остановилась. В свете, падающем через дверной проем, Пит увидел, что глаза у нее очень синие и очень сердитые.
— Правдой было только то, что я у вас работала,— сказала она. — Все остальное ложь. На самом деле я считаю вас подлецом.
Она хотела было уйти, но Пит удержал ее за локоть
— А не кажется ли вам, что ваши слова нуждаются в объяснении?
— Какие слова? Что я у вас работала, или что вы подлец? Ладно! Я Дина Джоунс, та самая, которую вы уволили по всем правилам административной техники. Конечно, я всего лишь пешка, слишком ничтожная для того, чтобы вы занимались мною лично. Вы поручили это Хоби, даже не дав мне возможности с вами повидаться, поговорить. Вы, большой человек, не одобрили «Час для домохозяек» маленькой Бетти Блайз, вот меня и уволили. Теперь вам все ясно?
Питу казалось, что Бетти Блайз — полная, как ей и подобает, жизнерадостная женщина лет сорока или даже старше. Его рассмешило, что эта пигалица давала советы домохозяйкам. Он расхохотался, да так громко, что на него обратили внимание двое прохожих.
— Очень забавно, не правди ли? — холодно заметила девушка. — Должно быть, вы от души веселитесь, увольняя людей.
Она пошла вперед. Пит шагнул следом и снова ее нагнал.
— Вы говорите, я не дал вам возможности со мной поговорить. Так воспользуйтесь ею теперь. Я остаюсь при своем мнении, что ваша программа — сплошная чушь. Мне она не нужна. Но если вы разбираетесь в нашем деле, работа для вас найдется. Место у меня есть.
— Я не буду у вас работать. Некоторое время они молча шли рядом.
— Вы можете писать рекламы? — спросил Пит.
— Разумеется.
— Может, знаете, чем заменить это круглосуточное прокручивание музыкальных записей?
— Все очень просто. Каких только записей нет: рекламные постановки, мистерии, драмы.
— Идет, я вас беру. Завтра же приступайте.
— Я уже сказала, что не хочу у вас работать.
— Не верю, чтоб вы ненавидели меня всей душой, иначе бы не пришли на помощь в баре.
— Просто мне знакомо чувство справедливости.
— У меня дела на станции,— сказал Пит. — Здесь мы с вами простимся. Увидимся утром, на студии.
— Я не приду.
— Завтра утром,— сказал Пит. — В девять часов.
Она пришла и даже раньше девяти. Когда появился Пит, Дина уже стояла у коммутатора, смеясь и оживленно болтая с Хейзл, Биллом Грейди и одним из механиков. Пит кивнул им всем, а Дину пригласил к себе в кабинет. Она последовала за ним, сняв на ходу пальто и оставшись в нарядном синем платье. Декольте нельзя было назвать смелым, но оно было достаточно низким, чтобы Пит смог изменить свое вчерашнее впечатление о ней как о ребенке.
Он предложил ей стул и с места в карьер спросил ее мнение о рекламе, которую написал для мебельной компании «Феникс». Из сумочки Дина достала массивные очки в черепаховой оправе и нацепила их себе на нос. Если очки предназначались для того, чтоб придавать ей умный вид, они с этой задачей не справлялись. Очки просто делали Дину хорошенькой. Она медленно прочитала рекламу, потом положила листки Питу на стол.
— Вам, мистер Маркотт, разумеется, не понравится то, что я сейчас скажу, но это никуда не годится. Нет, нет, здесь все правильно, все верно, однако мистеру Ган-дерсону из «Феникса» требуется совсем не то. Понимаете, когда «Феникс» только начал заказывать нам рекламы, Хоби сочинял их на ходу, то есть импровизировал. Позже мы стали их записывать, чтобы всегда иметь под рукой экземпляр на случай, если возникнут какие-либо вопросы. Но мистеру Гандерсону хочется, чтобы их рекламы были именно такими импровизациями.
— Но тут у меня в ящике целая пачка реклам Хоби, и я считаю, все они — полнейшая бессмыслица.
— В рекламе не должно быть никакого смысла.
Пит испытующе взглянул на нее. Она вроде говорила серьезно.
— Не должно быть никакого смысла? — переспросил он.
— Ну, то есть, никакой логики. Радиореклама — это вам не какие-то там доводы и рассуждения. Вы задаетесь целью втолковать что-либо своим слушателям и без умолку твердите одно и то же, пока, в конце концов, они в это не уверуют.
Пит с ней не согласился, но что он мог привести в свою пользу?
— И все равно реклама не должна быть утомительной и скучной. Думаю, «Феникс» оценит кое-какие оригинальные мысли,— слегка возбужденно возразил Пит. — Мистер Маркотт,— решительным голосом начала Дина,— мебельная компания «Феникс» делает бизнес не на оригинальных мыслях. Они и понятия не имеют, что такое мысли. Для них все они одинаковы. Там разбираются лишь в том, что выгодно. К тому же они привыкли, что их рекламы передают во время сводки новостей. Вот уже несколько лет подряд они ангажируют для этой цели восьмичасовые новости. И я не уверена, что владельцу компании мистеру Гандерсону понравится, если мы втиснем его рекламы в другую передачу.
— Но это просто необходимо сделать. Мы больше не передаем сводки новостей. «Пресс энтерпрайз» запретила использовать свои материалы. Уж я и не знаю, то ли Мэтт Камерон обиделся, что мы обставили его газету с этим делом об убийстве Ваймера, то ли у него есть более глубокие основания. Может, он порвал с нами отношения из страха перед убийцей.
Последнему замечанию Пит хотел придать ироническую окраску, но этого не получилось. Получилась желчная реплика со зловещим, мелодраматическим подтекстам. Дина Джоунс, казалось, ничего не слышала. Она молча смотрела в окно, а когда заговорила, речь ее походила на нравоучение классной дамы, адресованное не очень-то смышленым ученикам.
— Мистер Маркотт, для того, чтобы успешно конкурировать с телевидением и крупными радиостанциями других городов, маленькая радиостанция должна иметь своих героев, которых любят местные жители. А чтобы выдержать конкуренцию с газетами, надо весь день передавать новости, чуть ли не каждый час. Таким образом радио будет давать людям больше информации, чем ежедневная газета. А так как в Уиллетсе всего одна газета, да и та выходит по вечерам, у станции есть прекрасная возможность держать слушателей у радиоприемников целыми днями.
Пита раздражала ее уверенность в собственной нег погрешимоети. Она разговаривала с ним таким же авторитетным тоном, каким диктовала рецепты глупым женщинам, слушающим ее передачи.
— Ладно, ладно,— перебил ее Пит. — Вы лучше скажите, где достать материалы для всех этих сзодок?
— Об этом можно договориться с Ассошиэйтед Пресс, с Юнайтед Пресс энд Интернэшнэл Ньюз или с любым другим агентством. Вы просто платите за это и все тут.
— И сколько это стоит?
— Не знаю, но выяснить очень просто. Это уж моя забота.
Она стремительно встала и взяла со стола рекламы «Феникса».
— Я перепишу их и отнесу на утверждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25