Следователь Юй невольно улыбнулся. Он такой же, как они все. Только он еще и защищает их. Впрочем, он выдает желаемое за действительное.
1-й универмаг находился в середине улицы Нанкинлу, напротив Народного парка, на пересечении с улицей Сичжуан. Как всегда, магазин был переполнен – сюда стекались не только шанхайцы, но и приезжие из других городов. На входе Юй с трудом пробился сквозь плотную толпу покупателей. Секция косметики находилась на втором этаже. Он подошел поближе, прислонился к колонне и некоторое время понаблюдал за работой отдела. Вокруг прилавков было много народу. Мужчины восхищенно цокали языками, разглядывая большие фотографии красивых фотомоделей и манекенщиц; при ярком свете их жесты и позы казались еще соблазнительнее. Молоденькие продавщицы показывали, как пользоваться косметикой. Они тоже выглядели очень привлекательными в своей форме – зеленой в белую полоску, светящейся в нескончаемой игре неоновых огней.
Юй вошел в кабину лифта и поднялся на третий этаж. Он заранее договорился о встрече с генеральным директором универмага Сяо Чи.
Гендиректор принял его в просторном кабинете, стены которого украшали всевозможные награды и фотографии в позолоченных рамах. На одной Юй увидел Гуань Хунъин. Она, делегат Десятого съезда КПК, пожимала руку товарищу Дэн Сяопину.
– Товарищ Гуань была ценным работником нашего универмага, – сказал Сяо. – Верный член партии… Ее трагическая гибель – огромная потеря для нас. Мы сделаем все возможное для того, чтобы помочь следствию.
– Спасибо, товарищ генеральный директор, – ответил Юй. – Если можно, для начала расскажите поподробнее о ее работе в универмаге.
– Товарищ Гуань была заведующей секцией косметики. Проработала в универмаге двенадцать лет. К работе относилась добросовестно, посещала все собрания партячейки и помогала сослуживцам чем могла. Отличница труда, она была передовиком во всем. Например, в прошлом году перечислила триста юаней жертвам наводнения в Цзяншу. Откликнувшись на призыв правительства, она также каждый год приобретала облигации государственного займа.
– А какого мнения были люди о ее работе?
– Она добилась выдающихся успехов. Была знающим, скрупулезным и в высшей степени добросовестным управленцем. Коллеги всегда были высокого мнения о ее работе.
– Действительно, отличница труда, – кивнул Юй. Почти все, что сообщил ему генеральный директор Сяо, можно было почерпнуть из личного дела Гуань. – Но я хочу спросить вас еще кое о чем.
– Пожалуйста. Я отвечу на любые ваши вопросы.
– Ее любили – я имею в виду, коллеги, сослуживцы?
– Да, наверное, но вам лучше расспросить их самих. Не могу назвать ни одной причины, почему ее бы не любили.
– Как по-вашему, у Гуань были враги?
– Враги? Товарищ следователь Юй, «враги» – это сильно сказано. Может быть, некоторые не очень ее любили. Как и всех. И вас тоже, наверное. Но вы ведь не ходите постоянно боясь, что вас убьют, верно? Нет, по-моему, врагов у нее не было.
– Что вам известно о ее личной жизни?
– Ничего. – Генеральный директор медленно провел средним пальцем по брови. – С чего бы молодой женщине откровенничать со мной, стариком, о своей личной жизни? Мы с ней говорили только о работе, работе и еще раз работе. Она очень ревностно относилась к своей должности и к положению Всекитайской отличницы труда. К сожалению, здесь я ничем не могу вам помочь.
– У нее было много друзей, подруг?
– Насколько мне известно, среди работников универмага близких друзей у нее не было. Наверное, из-за нехватки времени. Партийная работа, собрания…
– Она не говорила вам, куда собирается поехать в отпуск?
– Мне – нет. Она взяла всего несколько дней в счет отпуска, поэтому ей и не нужно было ничего говорить. Я расспросил нескольких ее сослуживиц; им тоже ничего не известно.
Следователь Юй понял: пора допросить других служащих.
Список коллег убитой уже был подготовлен.
– Они расскажут вам все, что знают. Если я могу еще чем-то вам помочь, пожалуйста, обращайтесь, – серьезно сказал на прощание гендиректор Сяо.
Для бесед с коллегами убитой Юю выделили конференц-зал, где обычно проходили собрания. В просторном помещении свободно усаживалось несколько сот человек. Служащие универмага ждали своей очереди в приемной; Юй видел их через стеклянную дверь. Предполагалось, что следователь Юй будет вызывать их по одному. Первой он пригласил Пань Сяосай, близкую подругу Гуань. Поскольку у нее было двое детей, один из которых – инвалид, она в обеденный перерыв бегала домой. Очевидно, Пань только что плакала. Юй заметил это по ее вспухшим, покрасневшим глазам.
– Какой ужас… – без выражения произнесла женщина, снимая очки и вытирая глаза шелковым платочком. – Поверить не могу, что Гуань… погибла. Я хочу сказать… какой прекрасный член партии! И подумать только, в последний день, когда Гуань была на работе, я как раз взяла отгул.
– Понимаю ваши чувства, товарищ Пань, – кивнул Юй. – Я слышал, вы были одной из ее близких подруг.
– Да, мы долго – шесть лет – работали вместе. – Пань вытерла глаза и громко шмыгнула носом, словно горела желанием подтвердить подлинность их дружбы. – Я вообще-то тружусь в универмаге десять лет, сначала в секции игрушек.
Однако, когда Юй спросил, что Пань известно о личной жизни Гуань, Пань нехотя заявила, что они с покойной не были настолько близки. За все шесть лет она лишь однажды побывала в общежитии у Гуань. В основном их общение сводилось к тому, что в обеденный перерыв они вместе разглядывали витрины, сравнивали цены или ели лапшу с карри в ресторане Шэна через дорогу. Вот и все.
– Вы не спрашивали ее о личной жизни?
– Нет, никогда.
– Возможно ли такое? Вы ведь с ней были близкими подругами?
– Как вам сказать… Гуань была своеобразная. Мне трудно описать это словами… В общем, она как будто проводила черту между собой и другими. В конце концов, она ведь была известна на всю страну!
В конце разговора Пань бросила на следователя умоляющий взгляд сквозь запотевшие очки:
– Вы найдете того, кто это сделал?
– Конечно найдем.
Следующей в зал вошла Чжун Айлинь, которая работала вместе с Гуань утром десятого мая. Она с порога начала выкладывать все, что знала:
– Товарищ следователь Юй, боюсь, я ничем не смогу вам помочь. Утром десятого мая мы с Гуань разговаривали очень мало, перекинулись двумя-тремя словами, и все. Мне она показалась такой же, как всегда. Она не сказала, что берет отпуск. Насколько я помню, она обмолвилась, что возьмет несколько отгулов. Это обычное явление. Как завсекцией, она часто работала сверхурочно, и у нее скопилось много отгулов.
– Она говорила вам что-нибудь еще – в тот день или на той неделе?
– Она ведь была Всекитайской отличницей труда, всегда занята, самозабвенно работала и служила людям, как когда-то говорил председатель Мао. Поэтому она больше общалась с покупателями, а не с нами.
– У вас нет никаких предположений насчет того, кто мог ее убить?
– Нет, никаких.
– Возможно ли, чтобы убийца был членом вашего трудового коллектива?
– Вряд ли. С ней было легко ладить, и она всегда безупречно выполняла свою работу.
Впрочем, Чжун Айлинь не скрывала: некоторые сослуживицы завидовали Гуань. Однако даже завистники не отрицали, что она отличный работник, порядочный и надежный человек – не говоря уже о политике.
– Что же касается ее жизни за пределами универмага, – сказала в заключение Чжун, – то мне ничего не известно. Знаю только, что она ни с кем не встречалась – возможно, У нее вообще никогда не было мужчины.
Следом за Чжун в зал вошла госпожа Вэн. Десятого мая она работала в вечернюю смену. Госпожа Вэн сразу заявила, что ничего не знает и в тот, последний, день не заметила в поведении Гуань ничего необычного.
– Она была такая же, как всегда. Кажется, чуть тронула веки тенями. Ну и что? У нас всегда есть бесплатные пробники.
– Что-нибудь еще?
– Она звонила по телефону.
– Когда?
– По-моему, где-то в полседьмого.
– Она долго ждала, пока ей ответят?
– Нет. Сразу начала говорить.
– Вы не помните, о чем она говорила?
– Нет. – Госпожа Вэн покачала головой. – Разговор был коротким. И потом, чужие дела меня не касаются.
Однако госпожа Вэн оказалась более словоохотливой, чем две предыдущие сотрудницы; она излагала свое мнение, не дожидаясь вопросов. И сообщала сведения, которые, как ей казалось, могли представлять интерес. Несколько недель назад одна гонконгская приятельница пригласила госпожу Вэн в караоке-клуб «Династия». Проходя по полутемному коридору, госпожа Вэн вдруг увидела, как из отдельного кабинета выходят высокий мужчина и женщина. То есть мужчина практически тащил женщину на себе; одежда у нее была в беспорядке, несколько пуговиц на блузке расстегнуты, лицо горит, походка неуверенная. Она, госпожа Вэн, тогда еще подумала: вот ведь бесстыдница! Отдельные кабинеты в караоке-клубах, как всем известно, служат совсем для иных утех! Но лицо той девушки показалось госпоже Вэн знакомым. Поскольку образ пьяной потаскушки совершенно не сочетался с тем, что мелькнуло у нее в голове, она узнала встречную не сразу – Гуань Хунъин! Госпожа Вэн не поверила собственным глазам, но все же решила, что не ошиблась.
– Вы внимательно ее рассмотрели?
– Когда мне показалось, будто я ее узнала, она уже прошла мимо. А гнаться за ней было неприлично.
– Значит, вы не до конца уверены в том, что видели Гуань?
– Да. Но мне кажется, все-таки там была она. Следующей в списке значилась Гу Чаоси. Несмотря на то что Гу была лет на пятнадцать старше Гуань, именно Гуань стала ее наставницей в универмаге.
Следователь Юй перешел прямо к делу:
– В последнее время вы не замечали в поведении или внешности Гуань чего-то необычного?
– Необычного? Что вы имеете в виду?
– Ну, например, не опаздывала ли она на работу? Или уходила домой пораньше. Меня интересуют любые мелочи, даже те, которые могут показаться вам несущественными.
– Нет, ничего такого я не заметила, – сказала Гу, – но ведь все так быстро меняется. Раньше в нашей секции косметики было всего два прилавка. Сейчас их восемь, а товаров море, и много косметики из США. Конечно, и люди тоже меняются. Гуань не исключение.
– Можете привести хоть один пример?
– В первый день, как я устроилась сюда на работу, – то есть семь лет назад, – Гуань прочитала нам всем лекцию, которую я помню до сих пор. О том, как важно следовать партийным курсом. Много работать и жить скромно. Более того, она особо остановилась на недопустимости пользоваться духами и носить украшения. А несколько месяцев назад я увидела на ней самой ожерелье с бриллиантами!
– Вот как, – сказал Юй. – Вы думаете, бриллианты настоящие?
– Точно не скажу, – ответила Гу. – Да нет, я не имею ничего против ее ожерелья. Просто сейчас, в девяностых годах, люди меняются. А вот вам еще пример: полгода назад, вроде бы в октябре, она ездила отдыхать. А меньше чем через полгода снова взяла отпуск!
– Да, это уже кое-что, – согласился Юй. – А вы знаете, куда она ездила в прошлом году, в октябре?
– В Желтые горы. Она показывала мне фотографии.
– Она ездила одна?
– По-моему, да. На снимках, кроме нее, больше никого не было.
– А сейчас?
– Я знала, что Гуань берет несколько дней, но она не сказала, куда едет и с кем. – Гу посмотрела на дверь. – Товарищ следователь, боюсь, больше я ничего не знаю.
Несмотря на то что в зале работал кондиционер, следователь Юй сильно вспотел. Он с тоской предчувствовал очередной приступ мигрени. Но в его списке оставалось еще пять фамилий.
В последующие два часа Юй не узнал ничего нового. Оставалось лишь свести все показания воедино.
Десятого мая Гуань пришла на работу около восьми утра. Она была по-обычному приветлива. Передовик производства, отличница труда, как с покупателями, так и с сослуживцами. Пообедала в столовой часов в двенадцать; позже присутствовала на партсобрании. Она не говорила сослуживцам, куда поедет, хотя обмолвилась об отпуске. В пять она могла бы уже уйти домой, но, как часто бывало, задержалась. Около половины седьмого звонила по телефону – никто не знает кому; разговор был коротким. Позвонив, она ушла с работы – скорее всего, домой. В последний раз ее видели в универмаге около десяти минут восьмого.
Сослуживцы отзывались о Гуань достаточно сдержанно. Единственным исключением была госпожа Вэн. Но и на сведения, полученные от нее, не особенно можно было полагаться.
Время обеда давно миновало, а в его списке оставалась еще одна фамилия. Последняя свидетельница на сегодня взяла отгул. Юй вышел из универмага без двадцати три. В мини-маркете на углу он купил два блинчика со свининой. Пэйцинь оказалась права: он действительно пропустил обед. При его работе некогда помнить о рациональном питании!
Последнюю из тех, с кем предстояло побеседовать Юю, звали Чжан Яцин, и жила она на улице Юньнаньлу. Она была заместителем заведующей секцией косметики и сегодня отпросилась из-за плохого самочувствия. По словам некоторых работниц, одно время Чжан считали потенциальной соперницей Гуань, но потом Чжан вышла замуж и зажила более прозаической жизнью.
С той частью улицы Юньнаньлу следователь Юй был отлично знаком. Всего в пятнадцати минутах ходьбы от универмага, после пересечения с улицей Цзинлиньлу, Юньнаньлу переходила в процветающую «Улицу Деликатесов», на которой размещались многие закусочные и рестораны. А вот южная часть улицы не слишком изменилась с сороковых годов. Здесь теснились старые обшарпанные домишки с угольными печами и общими мойками.
Юй подошел к серому кирпичному дому, поднялся по лестнице и постучал в дверь квартиры на третьем этаже.
Ему сразу же открыла стройная женщина лет тридцати с небольшим – не красавица, но симпатичная. Волосы цвета воронова крыла коротко подстрижены. На ней были джинсы и белая блузка с высоко закатанными рукавами. Ноги босые. Стройная фигура; в руке большая половая тряпка.
– Товарищ Чжан Яцин?
– Да.
– Я следователь Юй Гуанмин из шанхайского полицейского управления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60