Девушка разглядывала сигарету.
– Дашь прикурить?
Он вздохнул и вытащил из кармана спички.
– Хотя бы положи ее в рот. Невозможно закурить сигарету, если просто держишь ее в руке. Когда я поднесу огонь, вдохни. Готова?
Она кивнула. Спичка вспыхнула, Брайони вдохнула дым и так отчаянно закашлялась, что на глазах выступили слезы.
– Вижу, ты не слишком способная ученица, – заметил Стив.
Глава 28
День выдался пасмурным, и «Висячие Сады» показались ей более скромными, чем в прошлый раз. Цветы в корзинах выглядели уже не такими роскошными и многочисленными в унисон с меняющейся погодой. Брайони специально явилась в паб на десять минут раньше назначенного срока в надежде опередить Стива и начать разговор с Кендриком без него. Судя по всему, парень сильно обеспокоен, и ей хотелось помочь ему обрести уверенность в себе. Брайони была убеждена, что Кендрик рассказал не все.
– Мы можем присесть вон там. – Он указал на открытую дверь, которая вела в комнату отдыха. – В саду.
«Садом» оказался мощенный кирпичом внутренний двор, по обеим сторонам которого стояли десятки корзин с цветами.
– Конец сезона, – пояснил Кендрик. – Я занимаюсь осенними посадками. Извините за беспорядок. Ваш коллега скоро подойдет, как думаете?
– Через несколько минут.
– Стакан лимонада?
Пока он ходил за напитками, Брайони прогулялась по двору, разглядывая корзины, и спугнула каких-то мелких птичек, клевавших что-то в земле. Интересно, какую часть только что посаженных семян им удается вытащить и съесть? Гора отцветших и переросших гераней громоздилась в углу, от нее шел сильный запах. Вокруг жужжали пчелы. На какую-то долю секунды в сознании Брайони необыкновенно четко возник образ женщины с перерезанным горлом.
Вернулся Кендрик с подносом в руках. Он принес кувшин, три стакана и блюдечко с ломтиками лимона. Поставив поднос на землю, он наполнил один стакан и протянул его Брайони.
– Должно быть, тогда для вас было настоящим шоком найти труп, – заметила она.
Кендрик внимательно посмотрел на девушку, пытаясь понять, куда она клонит.
– Почему только тогда? Не думаю, что к этому можно привыкнуть. Знаете, когда я смотрю на полицейских, которые чуть не каждый день бывают на местах преступлений, то всегда думаю, не снятся ли им кошмары. – Кендрик уставился на содержимое своего стакана. – С тех пор все изменилось. Я потерял удовольствие от своей работы. Теперь все цветы напоминают мне о смерти. Цветы и могилы. Они неизбежно связаны друг с другом, не правда ли? Наверное, надо уходить отсюда. Я уже был одно время свободным художником. Знаю кое-кого в рекламном бизнесе, так что смогу зацепиться. Говорят, что цветы сегодня становятся все более выгодным коммерческим продуктом. Не то чтобы я собирался разбогатеть. Просто мне нужны перемены.
– Неужели вы покоритесь обстоятельствам!
Зазвенел колокольчик на входной двери, и вскоре один из работников паба провел во двор Стива. Он принял у Кендрика стакан лимонада и осушил его двумя большими глотками.
– Спасибо. – Латем театрально вздохнул. – Я чуть не умер от жажды.
Брайони отметила про себя, что Кендрик снова напрягся, хотя уже начал расслабляться. Если бы только она могла провести весь разговор сама, превратив его в обычную, непринужденную беседу, выстроив доверительные отношения, ведь первый шаг она уже сделала. Но теперь появился Стив, энергично шелестевший бумагами, действующий всем на нервы демонстративным кашлем курильщика, приготовивший формальный список вопросов. Он начал прямо с них, словно ему и в голову не приходило, что у Брайони может быть свой список.
– Мистер Кендрик, когда мы в прошлый раз беседовали с вами, вы заявили, что подозревали мужчину, искавшего как-то раз Сабину Мельес здесь, в пабе. Человека, которого она знала еще в Америке. По вашим словам, вы подумали, что они могли говорить друг с другом по-испански. Я проработал это направление, но нам не удалось найти нечто определенное. Поэтому давайте подумаем еще. Были у нее друзья в Лондоне, которые приехали из Пуэрто-Рико?
– Я таких не знаю. Я видел здесь только брата Сабины. Во всяком случае, он единственный, о ком я знаю.
– Похоже, мисс Мельес боялась того человека. Она сказала – вот здесь у меня записано – «он тот еще тип». Не припоминаете, больше она ничего про него не рассказывала?
– Я же вам сказал. Мне даже это было трудно из нее вытянуть. Сабина вообще не хотела о нем говорить.
Стив минуту помолчал, потом вынул из папки портрет Квина, нарисованный специалистами по установлению личности, и протянул его Кендрику.
– Вы узнаете этого человека, мистер Кендрик?
– Нет. Не припоминаю. А должен?
– Его зовут Мэтью Квин. Это имя вам знакомо?
Кендрик покачал головой, и Стив выразительно покосился на Брайони, словно подчеркивая: вот, сама видишь.
Необходимо было срочно спасать положение. Она подалась вперед и взглянула в глаза Кендрику.
– Если вы уйдете отсюда, то будете скучать по этому месту?
– В определенном смысле. Но я и так уже не прихожу сюда по вечерам. Чувствую здесь себя очень неуютно. Все изменилось.
– Что вы имеете в виду?
– Стало холодно. Это всегда был очень дружелюбный и уютный местный паб. Здесь было много постоянных посетителей, они создавали особую атмосферу. Большинство из них больше не приходят сюда. Сейчас… сейчас паб стал обыкновенной забегаловкой. Сюда заходят всякие деловые типы в костюмах. Не те люди, с которыми можно поболтать, если, конечно, вы не собираетесь обсуждать цены на рынке недвижимости.
– Вы могли бы сказать, что Сабина Мельес была одним из завсегдатаев?
– Да.
– Она когда-нибудь рассказывала о своем прошлом? В прошлый раз вы упомянули мужчину, с которым она встречалась, – вы еще подозревали его, – того, что жил в коммуне в Америке. Это был единственный случай, когда она говорила о коммуне?
– Нет, дайте подумать. Она рассказывала несколько историй. Коммуна эта находилась где-то возле Хайт-Эшбери в Калифорнии. Она называла ее Хэшбери. Я так понимаю, этим они и жили. Мы все ужасно смеялись, когда она описывала, как они, обкурившись до бесчувствия, стучались в двери чужих домов или просто заходили внутрь и заявляли: «Эй, приятель, катись-ка ты».
– Она тоже считала это смешным?
– Трудно сказать. Сабина любила вызывать у людей эмоции – веселье, любопытство, удивление, – но обычно она посередине истории вдруг внезапно останавливалась и меняла тему, словно опасаясь о чем-то проговориться.
– Стало быть, она боялась чего-то, связанного с коммуной.
– Я же говорил вам: она боялась того типа, который появился здесь. Я бы даже сказал: она была до смерти перепугана. Возможно, оглядываясь назад, я могу догадаться, что Сабина и до его прихода жила в страхе. Она вообще была девушка нервная и эмоционально неустойчивая, то полна энтузиазма по какому-то поводу, то мгновенно теряет интерес. Если честно, я считал это латиноамериканским темпераментом. Но можно взглянуть на ситуацию и с другой точки зрения. Сабина постоянно чего-то боялась. Не доверяла людям, с которыми работала. Может, у нее паранойя начиналась.
– Вы не вспомните, называла ли она имена кого-то из членов коммуны?
Кендрик ответил не сразу. Он замер и уставился в пустой стакан, который все еще держал в руке.
– Нет. Только один раз она сказала: дела в коммуне пошли плохо, когда там появились какие-то новые люди. Они, судя по всему, кочевали с места на место, странствовали по всему миру или что-то вроде того, но, очевидно, передвигались недостаточно быстро, с точки зрения Сабины. Конечно, как и у всех других групп хиппи, тусовавшихся вокруг Хэшбери, у них не было никакой конечной цели маршрута.
Брайони целиком сосредоточилась на беседе, избегая взгляда Стива.
– Она боялась кого-то из этих кочевников?
– Послушайте, я не знаю. Я не могу вспомнить. Не думаю, что Сабина упоминала какие-то имена. Мне и в голову не приходило, что там может быть что-то серьезное. Думал, обыкновенные поганцы-хиппи.
Кендрик снова остановился, уставился в стакан и нахмурился.
Брайони наблюдала за ним, но не спешила нарушать тишину. Использовать молчание – так действовал Макриди. Внезапно Кендрик дернулся на стуле, словно его кто-то укусил.
– А это действительно важно, вся эта ерунда о коммуне? – Он впервые прямо посмотрел в лицо Брайони.
– Это самая важная и самая срочная информация, которая требуется следствию, мистер Кендрик.
– Короче, я не знаю, имеет ли это отношение к делу, но когда здесь появился тот тип в толстом шерстяном пальто – и, как я вам уже говорил, Сабина осталась на ночь у меня, – она дала мне на хранение дневник. Заставила меня поклясться, что я не стану читать его и никому не расскажу о нем. Это был старый дневник, который она вела еще в Калифорнии. Бедняжка не хотела, чтобы он попал в руки к тому типу.
– И вы не читали его?
– Ну, естественно, я заглянул в дневник. Но он на испанском.
– Почему вы не упоминали об этом раньше?
– Не был уверен, что стоит. Вероятно, я должен был сообщить об этом дневнике полиции сразу после убийства, еще в прошлом году. Но они с первой секунды забрали в голову, что я ее убил, и я впал в натуральную паранойю. У меня нет ни малейшего представления, что Сабина там писала, понимаете? А что, если она рассказывает что-нибудь обо мне? Это могло ухудшить ситуацию. Я ведь, признаться, некоторое время, думал, что со мной все кончено. И чем дольше я придерживал ее дневник, тем хуже это выглядело бы в глазах полиции. То, что я не рассказал о дневнике сразу. И когда они решили провести обыск в моей комнате, я его спрятал.
Кендрик поставил стакан на поднос, встал и медленно прошел к корзинам, выстроенным на полках вдоль стены. Он передвинул две корзины в верхнем ряду и вытащил еще одну сзади.
– Кажется, здесь, – пробормотал он, опуская корзину на землю рядом с подносом. Кендрик перевернул ее вверх дном, и в куче земли показался кончик пластикового пакета.
Глава 29
– Да это же «Буби Трэп»! – воскликнула Джули, глядя на Нелл, растерянно разглядывавшую нечто, напоминавшее изжелта-зеленые колготки.
Действительно, на упаковке было ясно написано: «Буби Трэп», а рядом красовался крупный фирменный цветок Мэри Квант.
– Ты все еще не въехала, да? – поинтересовалась Рита. – Дай я покажу тебе! – Она сжала кулаки и растянула ярко окрашенный нейлон. – Видишь? Это бюстгальтер. Я тебе еще пурпурный взяла – отдашь мне деньги в конце недели. Они потрясающе дешевые, можно к ним и трусики подходящего цвета взять! Пора тебе наконец избавиться от этих кошмарных белых тряпок, которые ты развешиваешь по всей ванной комнате.
Нелл новыми глазами посмотрела на «Буби Трэп», повторила движения Риты, растянув ткань, а потом сказала:
– Здорово. Мне нравится! Спасибо, Рита.
– Очень сексуальная штучка, – заявила Джуди. – Сексуальнее бюстгальтера не бывает. С бельем разобрались, теперь тебе нужна блузка.
Близнецы были уже готовы к выходу. Они отправлялись на вечеринку в Холланд-парк и отчаянно старались убедить Нелл пойти с ними.
– Там будут студенты, – настаивала Рита. – Как раз ребята в твоем вкусе – ну, знаешь, такие в очках, с растрепанными волосами и длинными костлявыми ногами.
Поскольку одной вечеринки Нелл уже сумела избежать, она чувствовала неизбежность грядущего праздника. Да и мало радости по вечерам сидеть в квартире одной, а по дороге домой она только что прошлась по магазинам, так как магазины Вест-Энда в среду открыты допоздна.
Удалившись в свою комнату, Нелл разгрузила внушительных размеров сумку для покупок и примерила новые босоножки. Они были из мягкой коричневой кожи, на низком каблуке, с большими квадратными пряжками. Еще она купила рубашку – из блестящего синего атласа с серебряными пуговицами в виде полумесяцев. Рубашка, правда, не очень подходила к ее туфлям, равно как и другим вещам – Нелл только теперь поняла это. Но она не могла устоять перед этим глубоким темно-синим тоном. Девушка уже забыла, какое удовольствие доставляет покупка одежды и сколько беспокойства она приносит. Вообще-то, лучше бы потратить деньги на книги, необходимые для будущих занятий. Хватит уже идти у близнецов на поводу.
Перебрав весь гардероб, Нелл остановилась на длинной фирменной юбке с викторианскими оборками по подолу. Белая хлопчатобумажная с рисунком из темно-синих веточек, она отлично смотрелась с новыми босоножками и более или менее подходила к синей рубашке – по крайней мере, так считала Нелл. Она вышла из комнаты совершенно удовлетворенная своим нарядом.
– Только не говори, что ты пойдешь в этом! – воскликнула Рита. – Ты сейчас выглядишь так, словно тебе лет двенадцать.
Сама Рита была одета просто сногсшибательно: широкие черные брюки экстравагантного вида, пояс-цепочка и золотистый вязаный топик – без рукавов, с вырезом поло. Волосы она закрутила на макушке в невообразимый узел, а золотого цвета босоножки прибавляли ей не меньше семи сантиметров роста.
– А я думаю, что Нелл выглядит очень мило, – возразила Джули. – Все окружающие не обязаны помешаться на гламуре только потому, что Клиффу нравится, когда ты выглядишь, как красивая шпионка из сериала. – Это замечание было со стороны Джули очень благородным, так как сама она, безусловно, была просто помешана на гламуре, а ее короткое черное платье джерси идеально соответствовало представлениям Риты о красоте и стиле.
Нелл подозревала, что близнецы задумали познакомить Джули с кем-то из друзей Клиффа, и искренне уповала на то, что они не вынашивали аналогичных планов, связанных с ней. Перед сдачей экзаменов на уровень А она провела несколько лет в уединении, покидая дом лишь изредка, чтобы сходить в кино с подружками. На улицах Нелл старалась не встречаться взглядом с молодыми людьми. Иногда ее посещало желание завести друга – такого, с кем можно было бы поговорить по душам о чем угодно, но в тех немногих случаях, когда у нее завязывался разговор с мальчиком, темы быстро иссякали. Мальчики хотели целоваться, причем выяснялось, как правило, что делать это они не умеют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44