— А впрочем, ведь это мы слышали выстрелы, — вмешалась Эйприл. — Я как раз пошла взглянуть на часы, не пора ли ставить картошку.
Билл Смит буркнул себе под нос одно-единственное словечко. К счастью, никто из троицы не разобрал, что он пробормотал.
— Хватит этого на сегодня! — заключила Мариан. — Сержант О'Хара прав, Билл. Вероятно, ты больше узнаешь от Уоллеса Сэнфорда завтра утром, когда бедняга выспится. Выпей сейчас кофе, хорошо? Куда же подевались эти шоколадки? А вы, сержант, не съели бы немного крема? Кажется, еще осталось что-то с обеда…
Арчи принес порцию крема. Эйприл разлила кофе по чашкам. Дина угостила всех шоколадками. В конце концов троица живописно расположилась на диване, посадив в середину Арчи.
Сержант О'Хара не переставая нахваливал крем, который, по его мнению, не уступал лучшим кулинарным достижениям миссис О'Хара.
— Но, — добавил сержант, — хотелось бы, чтобы вы попробовали ее сдобные булочки с изюмом!
Троица не потеряла спокойствия. Мариан и Билл Смит явно старались не смотреть друг другу в глаза, только румянец на щеках Мариан мгновенно потемнел. Сержант поднялся, чтобы попрощаться. Окинув взглядом гостиную, освещенную в полсвета, белые платья и голубые банты девочек, розовое облако, окружавшее их мать, и глубоко вздохнув, сержант обратился к Биллу:
— Жаль мне тебя, дружище! Нет у тебя ни жены, ни детей. А как пусто, должно быть, вечером в гостиничном номере!.. Ну, доброй вам ночи всем!
Дина, Эйприл и Арчи, обрадованные до глубины души неожиданной поддержкой, посылали вслед сержанту свои благословенья.
Билл Смит отодвинул чашку.
— Мариан… — начал он.
— Идем, Эйприл, — заторопилась Дина, — нам нужно еще перемыть всю посуду!
Удаляясь, они слышали голос Билла:
— Марион, я хочу сказать тебе…
Неожиданно зазвонил телефон. Дина и Эйприл бросились к аппарату. Чей-то испуганный голос, звучавший так, словно говоривший был в полусознании, взывал к миссис Кэрстейрс. Мариан взяла трубку.
— Я… Что вы говорите! Мне очень жаль… да, приду немедленно. — И после недолгого молчания: — Лейтенант Смит? Он случайно у нас. Хорошо. Будем через минуту.
Она положила трубку. Ее тут же окружили дети, к которым присоединился лейтенант.
— У мистера Черингтона снова сердечный приступ. Около него лишь она сама. Не знаю почему, но мистер Черингтон хочет говорить с тобой, Билл.
— Ох, нет! — вскричала, побледнев, Эйприл. — Разумеется, это правда, но я ни за что не хотела, чтобы так получилось!
— Эйприл! — шепнула пораженная Дина. Отстранив сестру, Эйприл повернулась к матери:
— Мамуся, ты когда-то писала репортажи о похищении Бетти Ле Мо. Скажи, как ее звали?
— Почему ты спрашиваешь? — удивилась Мариан. — Ее звали Роза… Фамилии не помню.
— Значит, моя догадка верна! — сокрушалась Эйприл. — Выкуп составил пятнадцать тысяч долларов. Именно столько он и растратил… У него, как у офицера, был, конечно, армейский револьвер сорок пятого калибра. Впрочем, глаза у миссис Черингтон не голубые, а черные…
— Деточка! — перебила ее встревоженная мать, потрогав ладонью лоб дочери. — У тебя, наверно, лихорадка. Может быть, горло болит?
— Не болит у меня горло, и нет у меня лихорадки, — возразила Эйприл. — Но настоящая фамилия мистера Черингтона — Чандлер, он был армейским офицером. Его дочка Роза стала актрисой, избравшей псевдоним Бетти Ле Мо. Ее похитили гангстеры, и он украл пятнадцать тысяч долларов, чтобы внести выкуп. Но они ее все равно убили, а его выгнали из армии и посадили в тюрьму. Он решил найти похитителей, поэтому перебрался сюда, снял этот домик и…
— Говори помедленнее, — попросила Дина.
— Все это, — продолжала Эйприл, — связано с освобождением Фрэнка Райли, который был участником похищения. Но она загребла себе весь выкуп. Иначе Райли после похищения не пытался бы ограбить банк и не попал бы в тюрьму. Выйдя на свободу, Райли примчался сюда. Это послужило доказательством для мистера Черингтона, то есть для полковника Чандлера, который только и ждал этого. Он застрелил Флору Сэнфорд, потому что она убила его дочь и разбила ему жизнь. А потом застрелил Райли… по тем же причинам. У него хватило сил перенести труп Райли в заброшенный бассейн… Он ведь еще не старый, ему едва за пятьдесят. Потом он выслеживал Уоллеса Сэнфорда и сегодня вечером пытался его застрелить, но, к счастью, не убил, и хорошо, потому что Уолли ни в чем не виноват. И от всего этого у него случился сердечный приступ, и теперь он хочет все рассказать…
Эйприл разрыдалась.
— Деточка, милая! — мать обняла ее за. плечи.
— Фотография в холле… — всхлипывала Эйприл, — очень похожа на миссис Черингтон, но глаза на фотографии черные. Подписана именем Роза. То самое лицо, что и на фотографии Бетти Ле Мо.
Дина и Арчи смотрели на Эйприл, вытаращив глаза. Мать ласково гладила ее по голове, успокаивая:
— Не плачь, доченька, не плачь. У него уже давно тяжелая болезнь сердца…
— Мариан! — отозвался Билл Смит внезапно охрипшим голосом. — Ты что, знала об этом?
— Догадывалась, — ответила Мариан. — Я тоже видела ту фотографию. А теперь иди поговори с мистером Черингтоном.
Подняв голову, Эйприл поймала взгляд, которым обменялись Мариан с лейтенантом.
— Этот ребенок прав, — заявил Билл Смит.
— Этот ребенок прав во всем, — подтвердила мать, целуя Эйприл.
ГЛАВА 27
Только в четыре часа ночи младшая поросль Кэрстейрсов оказалась в своих постелях, причем беспробудно спящего Арчи внес по лестнице лейтенант Билл Смит. Однако у Дины и Эйприл сон совершенно пропал. По возвращении от Черингтонов мать приготовила всем какао. От ее красивой прически почти ничего не осталось, лицо было бледным и измученным, но Билл Смит не мог отвести от нее глаз.
Мистер Черингтон рассказал все, как было. Его рассказ полностью подтвердил догадки Эйприл. Потом санитарная машина полиции доставила его в госпиталь, а врач, обследовав- сердце, объявил, что вряд ли он доживет до суда. Миссис Черингтон вела себя сдержанно и, казалось, вздохнула наконец спокойно. Теперь, когда все было кончено, она ничего не скрывала.
Да, ее муж действительно присвоил деньги, чтобы внести гангстерам выкуп за дочку. Убив ее, бандиты словно лишили жизни и его. Он ничем уже не интересовался и желал только одного — похоронить дочь в таком месте, где на ее могиле цвели бы розы. Он не мог открыто явиться за телом дочери, чтобы не выдать себя как похитителя пятнадцати тысяч долларов. Но и без этого преступление раскрыли, и полковник оказался в тюрьме. Когда его освободили, он был старым больным человеком, которого удерживало в жизни лишь желание отомстить. Он исполнил свое желание, и для него все было кончено.
— Умрет счастливым, — заявила миссис Черингтон.
Обо всем этом рассказала дочкам Мариан, занимаясь приготовлением какао.
— Не пойму только, как и для чего вы впутались в это дело? — закончила она повествование.
— Ради тебя, мамуся, — сонно проговорила Дина, — чтобы сделать тебе рекламу.
— Мы хотели, чтобы мамуся раскрыла тайну настоящего убийства, — пояснила Эйприл, борясь с дремотой. — А так как у мамуси не было для этого времени, мы решили сами найти преступника. Эй, Арчи…
Как раз в этот момент Билл Смит относил Арчи в кровать. Вернувшись в кухню и приглядевшись внимательно к девочкам, он заметил:
— Идите-ка спать, не то через минуту придется и вас тащить наверх. А ты… А вы…
— Слушаю, — повернулась к нему Мариан.
— Сейчас поздно, но мне обязательно нужно с тобой поговорить. Знаю, что ты занята, но прошу уделить мне немного времени, может быть, завтра вечером. Ты позволишь?
— Пожалуйста, приходи завтра. — Мариан покраснела, словно институтка.
Проводив лейтенанта до двери, она вернулась к девочкам.
— Завтра в школу не пойдете. Спите, сколько влезет.
Они спали до полудня. В полдень, однако, в двери стали ломиться репортеры. Билл Смит информировал прессу о том, что загадку убийства на вилле Сэнфордов самостоятельно раскрыла Мариан Кэрстейрс, писательница, автор детективных повестей. Журналисты требовали интервью и фотографий. Дина, Эйприл и Арчи старались удовлетворить пожелания прессы. Мариан протестовала, но дети были непреклонны. Не для того они столько трудились, чтобы потом отказаться от плодов своего труда.
— Кто знает, может быть, уже завтра в это время мать получит предложение от киностудии, — несколько самоуверенно предположила Эйприл.
— А как здорово будет продаваться последняя мамусина книжка! — мечтательно сказала Дина.
— Это бессмысленно! — противилась мать, но при трех голосах против была вынуждена капитулировать.
Троица, не мешкая, занялась всем необходимым. Эйприл уложила матери волосы. Дина убрала гостиную и расставила повсюду свежие цветы. Арчи причесал Кляксика, Апсика и Дженкинса,
после чего разместил их на ковре, заставив принять грациозные позы.
Когда фотограф "Газеты" направил на Мариан объектив фотоаппарата, Кляксик и Апсик вскочили к ней на колени. Получился великолепный снимок.
Эйприл вытянула Дину и Арчи на крыльцо, оставив мать наедине с журналистами.
— Слушай, Эйприл, — напомнила Дина, — а что делать с этими бумагами… ну, с этими, что нашли у миссис Сэнфорд… Наверно, надо их сжечь?
— Я помню о них… — Эйприл нахмурилась. — Дайте немного подумать.
— Тихо! — закричал Арчи. — Эйприл думает!
— Это серьезное дело! — Эйприл рассеянно потрепала его за ухо. — Речь идет об этих людях… Об учительнице, которая вместо обычного ресторана случайно зашла в игорный притон и попала в облаву… Об этом парне, который не хотел, чтобы родители знали о его работе в ночном клубе… О многих невиновных людях… Все они терзаются и беспокоятся с тех пор, как услышали о смерти Флоры Сэнфорд, гадая, в чьи же руки попадут теперь эти бумаги.
— Можно было бы отослать почтой каждому его фотографию и документы, — предложила Дина.
— У нас не хватит денег на почтовые расходы, мы полностью издержались. — Эйприл в раздумье смотрела перед собой, потом лицо ее прояснилось: — Знаю! Остановите первого журналиста, который выйдет из дома.
Они ожидали четверть часа, может быть, больше. Первый фотограф ушел, зато второй вошел в дом. Наконец на пороге появился толстяк в сером костюме, рассовывавший по карманам свои заметки.
— Алло! — крикнула Эйприл.
Журналист огляделся вокруг. При виде Эйприл его полное лицо расплылось в улыбке.
— Кого я вижу? Надежный Свидетель! Эйприл вздрогнула и внимательней пригляделась к толстяку.
— Я вас знаю. Это вы, сэр, притаившись за раскрытой газетой, подслушиваете чужие разговоры в кондитерской. Не хотелось бы вам услышать еще одну любопытную историю из уст надежного свидетеля, имени которого, к сожалению, мы не можем обнародовать?
— Хотелось бы? Да я сгораю от любопытства! — Журналист уже вынимал блокнот из кармана.
— Ну, что ж, прошу внимания! Как вы уже знаете, Флора Сэнфорд была шантажисткой…
И Эйприл красноречиво и убедительно рассказала о том, что в доме миссис Сэнфорд были найдены многочисленные документы, угрожающие в руках шантажиста доброму имени невиновных людей, в том числе одной учительнице и кое-кому еще…
Полиция не хотела публиковать документы, которые могли бы принести несчастье многим порядочным людям. Поэтому все эти бумаги были сожжены, все — до последнего клочка.
— Их сожгли в топке нашего котла домашней системы центрального отопления, — веско заявила она в заключение.
— Это действительно так? — Толстяк добавил несколько слов в свои заметки.
— Действительно, так, я сама видела, — отозвалась Дина, не уточняя, однако, видела ли она вообще эти бумаги или в тот момент, когда они пылали в огне.
— Видите ли, сэр, — доверительно продолжала Эйприл, — полиция не намерена предавать огласке, что найдены эти бумаги. Убийцу нашли, этого им достаточно. Но мы были на месте с самого начала, все видели и обо всем знаем. Думаю, эта информация имеет для вас ценность? Не так ли?
— И еще какую! — удовлетворенно подтвердил толстяк.
— Единственное условие! — серьезно заявила Эйприл. — Прошу не раскрывать источника. Если вы, сэр, сошлетесь на нас, то… (Сейчас, сейчас… Как это выразилась героиня последней мамусиной книжки?) …то мы откажемся от этого самым категорическим образом!
— Информация получена от надежного свидетеля, имя которого нам не разрешили назвать, — [улыбаясь произнес толстяк, сбегая с крыльца.
— Сэр! — прокричала вслед ему Эйприл. — Зайдите, пожалуйста, по дороге к Льюку и предупредите, что скоро мы придем к нему на солодовый сироп. За ваш счет!
Толстяк приостановился и, поглядев на Эйприл, сказал:
— Если бы та прошлая история не получила
подтверждения, я бы сказал: "Не морочь мне голову". Но раз свидетель оказался надежным — согласен! За мной три сиропа.
— С шоколадом, — добавила Эйприл. — И с кремом!
— Ты же не любишь шоколад и крем, — шепотом напомнил ей Арчи.
— Вместо них смогу получить у Льюка две тетрадки комиксов и пачку жевательной резинки.
— А о какой прошлой истории вспоминал этот толстяк? — полюбопытствовала Дина.
— Да так, глупости, — небрежно отмахнулась Эйприл. — Теперь нужно действительно сжечь эти бумаги. Насколько я знаю этого типа, он раздует мою информацию на целую колонку. Заинтересованные лица с облегчением вздохнут и перестанут опасаться за свою репутацию.
— Разведем костер! — предложил Арчи. — А то с топкой для калориферов никакого веселья!
— В последний раз, когда мы разводили костер, — подсказала Дина, — кот миссис Уильямсон подпалил себе хвост, а мамуся пригрозила нам исправительным домом.
— Вряд ли она отправила бы нас туда, — усомнилась Эйприл. — Но знаешь, Дина, нужно еще уладить дело мистера Холбрука.
— Какое дело? О чем ты? — Дина с неохотой вспомнила повязку на ноге, однодневное увечье и погоню пса за котом.
— Думаю, мы должны вернуть ему фотографию дочки. Письма тоже.
— Эйприл! Это бубезузумумие!
— Нет, подумай! Прежде всего, старичку, пожалуй, нужна эта фотография. А во-вторых, если ему вдруг не попадется газета с сообщением об уничтожении документов, он будет напрасно терзаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36