https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/s-vysokim-poddonom/
– Да, это важно. Так как?
– Я просто рассчитывал время. Дезогестрел очень быстро выводится из организма, как только ты перестаешь его принимать. Перед сдачей очередных анализов я просто делал перерыв. Нужно было только держаться подальше от тебя во время овуляции.
Он подошел ближе и сел рядом со мной на кровать.
– Женщины любят усыновленных детей ничуть не меньше собственных. Мать с ребенком не обязательно должны связывать кровные узы. То же самое касается и отца.
– Наверное, именно поэтому ты и твои родители так близки.
Дункан покачал головой.
– Это не самый удачный пример. Но я знаю многих приемышей, которые безмерно любимы своими приемными родителями. Ведь они приносят в семью счастье и радость.
– Ты, наверное, меня не понял. Я не хотела просто какого-нибудь ребенка. Я хотела твоего ребенка. Маленького мальчика с синими глазами, длинными ногами и волосами, которые всегда взъерошены, сколько их ни причесывай. Я разговаривала с этим ребенком, рассказывала ему о его родителях, двоюродных братьях и сестрах, о том, чем мы будем заниматься все вместе, когда он родится.
Я могла бы говорить еще долго, но понимала, что высказать все, что накопилось у меня на душе, просто невозможно.
– Как его звали?
– Это не имеет значения.
– Имеет. Как его звали?
– Дункаренок, – тихо сказала я.
На мгновение мне показалось, что Дункан смеется. Но я быстро поняла, что это не так. Мы сидели рядом на краешке кровати, и вокруг нас сгущались ночные тени.
Глава 34
На следующий день я отправилась в больницу. Накануне вечером, перед тем как уехать, Кенн попросил меня выйти на работу, если я, конечно, буду в состоянии. После того как непосредственная угроза имиджу больницы миновала, а врачи и медсестры оказались вне подозрений, закончился и мой вынужденный отпуск. Правда, я все еще тяжело переживала свое унижение, но в то утро именно больница была для меня самым желанным местом на земле.
Той ночью мы с Дунканом заключили перемирие. Конечно, мы обсудили далеко не все проблемы, и в наших отношениях предстояло еще многое выяснить, но у нас обоих не было на это ни сил, ни энергии. Мы взяли тайм-аут.
Что касается нашего будущего, то оно по-прежнему оставалось туманным, несмотря на то, что рассказал мне Дункан о ссоре, которую я подслушала в доме его родителей на острове Анст. Он объяснил, что они с отцом поссорились из-за его желания уехать с Шетландских островов, а когда Элспет говорила, что он влюблен, то имела в виду меня. Дункан заявил, что ничто и никогда не сможет заставить его расстаться со мной. Но проблема заключалась в другом. Захочу ли я остаться на островах? С ним, с моей работой и с проблемами, которые здесь постоянно возникали? Я не знала ответа на этот вопрос. Его следовало хорошо и не торопясь обдумать. Потому что, несмотря на то, что Дункан мне лгал, несмотря на его скрытность и недомолвки, я все еще любила его.
Я сделала палатный обход, стараясь игнорировать любопытные взгляды медицинского персонала. И только после того как вынуждена была признать (но только мысленно), что наше отделение прекрасно работает и в мое отсутствие, я поднялась наверх, чтобы подготовиться к послеобеденным консультациям.
Я позвонила подруге в Boy и узнала, что лошади чувствуют себя прекрасно. Я поблагодарила ее за заботу о Чарльзе и Генри, успешно парировала несколько неизбежных вопросов о том, как и почему они оказались в ее конюшне, и пообещала забрать их вечером.
Повесив трубку, я задумалась о том, что происходит у нас дома. Когда сегодня утром мы с Дунканом уезжали на работу, к нашему дому прибыл наряд полиции. Как и обещала Хелен, они собирались еще раз пройтись по нашей земле со специальной аппаратурой, но я больше не верила, что они что-то найдут. Возможно, когда-нибудь я еще раз просмотрю статистические данные о женской смертности на островах и посоветуюсь с кем-нибудь по этому поводу. Возможно. Всему свое время. Но была одна вещь, которую я должна была сделать безотлагательно. Сняв трубку, я набрала номер лондонской больницы и попросила соединить меня с женщиной, с которой мы вместе работали до моего переезда на острова – консультантом-анестезиологом.
– Дайана? – сказала я, когда нас наконец-то соединили. – Это Тора.
– Господи, чужестранка, как жизнь в далеких краях? Правдивого короткого ответа на этот вопрос просто не существовало, а потому я, как всегда, соврала:
– Нормально. Как ты?
– Отлично. Надеюсь, мы увидим тебя в сентябре?
– Конечно. Мы с нетерпением ждем осени, – снова соврала я, так как не вспоминала об этом уже много недель. Свадьба в живописной деревушке графства Бакингемшир, которая словно сошла со страниц книжки с картинками… Я совсем забыла о том, что где-то очень далеко продолжается нормальная человеческая жизнь. – Послушай, извини, но у меня совсем мало времени, а нужно кое-что у тебя узнать. Ты не обиделась?
– Выкладывай.
– Что ты знаешь о препаратах, наличие которых в организме нельзя обнаружить при вскрытии?
Дайану нелегко было обескуражить. Буквально через пару секунд она ответила:
– По большому счету, таких нет. Если знаешь, что именно надо искать, то можно найти все, что угодно.
– Я так и думала. Но допустим, что речь идет не об убийстве, а о том, чтобы усыпить кого-то или временно обездвижить. Можно ли сделать это с помощью препаратов, пробы на наличие которых патологоанатомы обычно не берут?
– Это как-то связано с Дунканом? – В голосе Дайаны появились резкие нотки, но я ее прекрасно понимала. Мой вопрос действительно был специфическим.
– Нет. Извини, если бы у меня было чуть больше времени, я бы обязательно все тебе объяснила. Обещаю, что позвоню еще раз при первой же возможности. Так как? Тебе ничего не приходит в голову? Что-то необычное. Такое, что пробы на это будут брать только по особой просьбе?
– Конечно, надо проверить, но я абсолютно уверена, что обычно не берутся пробы на препараты из группы бензодиазепинов, таких как нитразепам или темазепам. Тебе это что-то говорит?
– Да, спасибо. И клянусь, я не планирую ничего противозаконного.
– Верю. Я тебе как-нибудь позвоню. Да, кстати, я купила платье.
Она назвала имя безумно дорогого лондонского модельера, специализирующегося на свадебных платьях, и весело щебетала еще в течение нескольких минут. Я была очень рада за Дайану, но, честно говоря, совершенно ее не слушала.
Может быть, Данн действительно дока в древнем искусстве гипноза, но я все равно сильно сомневалась в том, что такого здравомыслящего и разумного человека, как Дана, можно было заставить убить себя, даже под гипнозом. Зато можно было загипнотизировать ее на достаточно продолжительное время для того, чтобы ввести какой-то сильнодействующий препарат. Как только Дана потеряла сознание, Данн без труда отнес ее в ванную и вскрыл ей вены. Возможно, он даже сделал это ее собственными руками. Если Стивен Ренни ничего не нашел в крови Даны, то только потому, что не знал, что именно нужно искать. Я не собиралась заранее смиряться с поражением, которое пророчил мне вчера вечером Гиффорд. Я не допущу, чтобы Дану похоронили как самоубийцу.
– Привет!
Я подняла глаза.
– Привет.
На пороге стояла Хелен. На ней был тот же костюм, что и прошлым вечером, только изумрудную блузку она сменила на ярко-красную. Она ей тоже очень шла. Сначала я подумала, что Дана, наверное, ходила с ней по магазинам и помогала подбирать гардероб, но потом поняла, что вполне могло быть и наоборот. Возможно, Дана была обязана своим чувством стиля именно этой леди? Скорее всего, я этого никогда не узнаю. Я сожалела о том, что никогда не смогу увидеть их рядом и понаблюдать за их отношениями.
Хелен зашла в комнату. Неожиданно я поняла, что страшно рада видеть ее.
– Хочешь кофе? – предложила я.
Хелен кивнула, я встала из-за стола и подошла к кофеварке. С чашками в руках мы сели друг напротив друга и некоторое время молча пили кофе. Потом Хелен спросила:
– Как у тебя дела?
По ее слишком пристальному взгляду я поняла, что она хочет мне что-то сообщить.
– Нормально, – ответила я, пытаясь выиграть время, так как вовсе не была уверена в том, что хочу узнать принесенные Хелен новости. – Можно сказать, даже хорошо. Во-первых, мы с Дунканом уладили некоторые из наших проблем, а во-вторых, я снова здесь, на боевом посту.
– Еще сутки назад это казалось совершенно невозможным, да?
Я кивнула.
– Скажи, а Дункан… то есть я хотела узнать…
– Сняты ли с него подозрения? Думаю, да. Его рассказ о том, что он является акционером клиники, подтвердился и, по-видимому, он уже много лет не бывал на Тронале. Ваша больница и мистер Гиффорд тоже, судя по всему, никак не связаны ни с торговлей детьми, ни с мнимой смертью Мелиссы.
А о Данне ты, наверное, уже слышала.
– Слышала. Это очень плохо?
– Хуже быть не может. Истории, в которых главный злодей полицейский, никогда ничем хорошим не заканчиваются.
– Его до сих пор не нашли?
Хелен допила кофе и встала, чтобы налить себе еще.
– Нет. Его видели во вторник вечером, когда он садился на паром, который отплывал в Шотландию. Мы предупредили все аэропорты и паромные пристани, но…
– Он может быть уже очень далеко, да?
Она кивнула.
– Кстати, у меня есть и хорошие новости. Сегодня твою землю еще раз тщательно проверили. Так что, если ты решишь посадить несколько весенних цветочков, больше не будет никаких неприятных сюрпризов.
– А они действительно сделали это тщательно? Не забыли включить свою аппаратуру или еще что-нибудь в этом роде? Извини, но я должна была спросить.
Хелен не обиделась. Наоборот, мои слова ее развеселили.
– Ладно, давай я тебе расскажу, что именно они делали. Насколько я знаю, сначала они полетали над лугом на вертолете и сделали множество аэроснимков. Я не очень хорошо в этом разбираюсь, но, по-видимому, когда на любой глубине нарушена целостность почвы, это должно сказаться на поверхности – появляются какие-то метки на земле, которые очерчивают границы захоронения, если таковое имеется. Кроме того, часто на таких местах растительность более обильная. В нашем случае, например, там может быть много весенних цветов. На аэроснимках такие места сразу выделяются на общем фоне.
– Они что-то заметили?
– Ничего. Да они особенно и не надеялись. Этот метод больше годится для крупных захоронений, например древних кладбищ. Отдельные могилы редко удается обнаружить таким способом, но все же подобные случаи известны, потому наши люди решили испробовать и это, чтобы поиск был исчерпывающим.
– А что еще?
– Потом они использовали специальный радар. В землю посылаются электромагнитные импульсы, которые засекают разницу в содержании воды и возвращаются назад. Группа экспертов изображает эти отразившиеся сигналы в виде графика. Если в земле имеется какое-то захоронение, то на графике это обязательно будет видно. С помощью такой методики можно определить даже глубину захоронения, засекая время, через которое отражается сигнал. Они обошли весь луг вдоль и поперек.
– Умная аппаратура.
– Просто потрясающая. Хотя на нее тоже не всегда можно положиться. Судя по всему, эти радары лучше всего работают на песчаных почвах с высоким удельным сопротивлением, а таких на твоем лугу очень немного. Поэтому эксперты взяли еще пробы почвы. Мне продолжать?
– Да, пожалуйста.
– Эти пробы берут для того, чтобы определить содержание фосфатов. Эти соли присутствуют во всех почвах, но если в земле похоронено тело – человека или крупного животного – уровень содержания фосфатов существенно повышается.
Это мне было понятно. Тела очень богаты фосфором, который в сочетании с кальцием делает кости крепкими и твердыми. В других тканях тела тоже есть фосфор.
– Когда тело начинает разлагаться, оно обогащает окружающую почву фосфором, – продолжала Хелен. – Наши эксперты взяли на лугу сотни проб. Если среди них найдутся особо богатые фосфором, это будет означать, что на твоей земле есть и другие захоронения.
– И сколько у них уйдет времени на все эти анализы?
– Еще несколько дней. Но они уже сделали анализы довольно большого количества проб и пока ничего не нашли. Я начинаю думать, что там больше нет никаких тел, Тора.
Я промолчала.
– Что скажешь? – снова заговорила Хелен. – Больше не будешь переживать из-за о маленьких серых мужчин, страдающих клептоманией?
Я напустила на себя робкий вид и застенчиво улыбнулись.
– Той ночью я была не в себе. Вспомни, что мне пришлось пережить в тот день.
Хелен улыбнулась в ответ. Я внимательно посмотрела на нее. На ее лице все еще было настороженное, нервозное выражение.
– Ты еще что-то хочешь мне сказать? Что-то отнюдь не приятное?
– Боюсь, что да. Похоже, Стивен Гээр так и не предстанет перед судом. По крайней мере, в этой жизни.
Хелен отвела взгляд, встала и подошла к окну.
– Что случилось? – спросила я, почувствовав внезапный озноб. Я уже поняла, что речь идет не о бегстве или о чем-то в этом роде.
– Он повесился, – ответила Хелен, продолжая наслаждаться видом автомобильной стоянки. – Его нашли сегодня утром, в начале шестого.
Хелен замолчала, давая мне возможность осмыслить эту информацию. И я осмыслила. Я поняла, что никогда не увижу 1ээра в суде, никогда не смогу сказать ему: «Я знаю, что ты сделал!» – так, чтобы люди мне поверили. Я никогда не смогу посмотреть ему в глаза и сказать: «Я достала тебя, сволочь! Я тебя все-таки достала!» И как же я должна себя чувствовать после того, как узнала эту новость? Честно говоря, я была в бешенстве. Я встала.
– Но как такое могло произойти? Вы что, выдали ему веревку, чтобы он попрактиковался в завязывании узелков?
Наконец-то Хелен снова повернулась ко мне лицом.
– Не волнуйся, – сказала она, подняв руку в успокаивающем жесте. – Будет проведено детальное расследование. Боюсь, что не могу сообщить тебе подробностей. Но такое случается. Не должно случаться, но случается. Просто Гээра сочли не склонным к самоубийству.
– Ну конечно! Это же не Дана, которую вы сразу признали самоубийцей без всяких доказательств и без малейших сомнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61