– Что мы здесь делаем? – спросил я. Гершвин, не обращая внимания на мои слова, спросил у Элен:
– Ты взяла что-нибудь, чем завязать ему глаза?
– Конечно, – ответила она и достала из сумки шарф.
– Что здесь происходит? – спросил я.
– Тсс, – Элен захихикала. – Это наш сюрприз для тебя.
Я посмотрел на Гершвина, чтобы убедиться, что я все правильно расслышал.
– Не повезло тебе, – сказал он. – Мы не отменили сюрприз, который готовили тебе ко дню рождения, потому что, честно говоря, иногда человек сам не знает, чего он хочет. Поэтому будь хорошим мальчиком и дай Элен завязать тебе глаза.
– Но куда мы идем?
– Что с тобой сегодня? Что за дурацкие вопросы? – сказала Элен. – Это – сюрприз, и мы ничего тебе не скажем заранее. Иначе, какой же это будет сюрприз? Так что приготовься к сюрпризу.
Мне завязали глаза, а потом вывели из машины и довольно долго мы все шли по тротуару. Наконец мы подошли к каким-то ступенькам, потом прошли по траве к асфальтовой площадке. Наконец мы снова спустились по ступенькам, прошли по длинной бетонной дорожке и оказались внутри какого-то здания. Хоть повязка закрывала не только глаза, но и уши, я слышал звуки музыки. Мне с трудом удалось разобрать, что это за песня: начальные аккорды «Праздника» Мадонны. Это меня окончательно запутало.
Слушая, как мои каблуки стучат по твердому покрытию пола, я двигался в ту сторону, откуда доносилась песня Мадонны. Когда звук достиг такой громкости, как в ночном клубе, мы резко остановились. Я слышал голоса и время от времени крики и восклицания. Я понятия не имел, где нахожусь, но это, однозначно, был не «Кингс Армс».
– Можешь снять с него повязку, Элен, – сказал Гершвин.
Она сняла шарф, и я открыл глаза. Я не только находился в актовом зале моей старой школы, я не только был окружен Катриной, Питом, Бев и, предположительно, ее мужем; не только здесь присутствовал диджей со своей аппаратурой, но по всему пространству зала расположились, беседуя большими группами, танцуя чуть меньшими группами и стоя в очереди к импровизированному бару в углу зала огромными группами, около двух сотен учеников средней школы Кингс Хит моего выпуска. Некоторые лица я сразу же узнал, потому что видел их недавно в супермаркете, а некоторых я не видел с тех пор, как они ушли из школы в шестнадцать лет. Здесь были представители всего школьного спектра, каким я его помнил: любимчики учителей, драчуны, придурки, шизики, одиночки, неудачники, те, кто курил траву, те, кто страдал маниакальной депрессией, отличники, хорошисты, троечники, золотые девочки, смазливые мальчики, всезнайки, спортсмены, мелкие хулиганы, дохляки, кретины и, наконец, немного нормальных людей.
– Не волнуйся, – сказал Гершвин, смеясь. – Это не празднование твоего дня рождения. Это вечер встречи выпускников. Но в любом случае, с днем рождения!
– Как это все произошло? – спросил я. – Как это все организовали? Ты что, стоял в супермаркете с мегафоном и ждал, пока зайдет кто-нибудь из бывших учеников нашей школы?
Гершвин улыбнулся:
– Я во всем этом не участвовал. Ну, по крайней мере, очень мало.
– А кто тогда?
– Подумай, Мэтт, – сказала Бев.
Я подумал.
– Ты хочешь сказать, что все это организовала Джинни?
Бев кивнула.
– После того как ты организовал встречу для нас шестерых, Джинни предложила устроить вечер встречи для всего нашего выпуска. Так как всем, кто учился с нами, исполнилось тридцать или скоро должно исполниться, то это хороший повод встретиться и посмотреть, чего мы все достигли.
Катрина перехватила нить рассказа.
– Она решила организовать встречу в твой день рождения и убить сразу двух зайцев. Да, это я заказала диджея, чтобы он крутил хиты нашей Юности, а Бев и Пит помогли организовать еду. Но все самое трудное сделала Джинни. Это она договорилась об аренде актового зала – чтобы все было похоже на школьную дискотеку, – и это она копалась в школьных архивах и узнавала все адреса и рассылала письма.
– Так где же Джинни? – спросил я, обводя глазами зал. – Она здесь?
– Нет, – сказал Пит. – Боюсь, что ее здесь нет, дружище. Она попросила передать тебе поздравления с днем рождения, но сказала, что сама ни в коем случае не придет. Она не сказала мне почему, но, подозреваю, ты это знаешь сам.
Я обменялся взглядами с Элен.
– Слушай, Мэтт, – сказал Гершвин, пытаясь меня ободрить. – Ты уже ничего не можешь исправить в том, что у тебя было с Джинни. Что сделано, то сделано. Это твое тридцатилетие, дружище. И это встреча тех, кто был с тобой в твои лучшие дни, и такое бывает раз в жизни. – Он засмеялся, и в это время воздух сотрясли первые аккорды песни «Ты и в самом деле хочешь сделать мне больно?» группы «Калче клаб».
– Обожаю эту песню, – сказала Элен, хватая меня за руку и пытаясь вытащить потанцевать. – Давай потанцуем. Расслабься немного!
– Минутку, – сказал я далеко не расслабленно. – Я сейчас вернусь. Только позвоню.
Элен повела всех танцевать, а я, извинившись, вышел из зала. Я выбежал на улицу, нашел телефон-автомат и позвонил Джинни. Сердце ускоренно билось, когда я слушал гудки в трубке, ожидая, что она возьмет трубку, и я смогу с ней поговорить. Но этого не произошло. Включился автоответчик. Я подумал, что она, возможно, не берет трубку. Я оставил короткое взволнованное сообщение: «Прости меня», повесил трубку и вернулся в актовый зал.
100
Оставшаяся часть вечера была похожа на смазанную фотографию, потому что – подбадриваемый Гершвином и Питом – я пил один пластиковый стакан вина, пива и даже сандерберда за другим. Придя к гармонии с собой благодаря алкоголю, я вел однотипные разговоры вроде «Не могу поверить, что это ты», «Не могу поверить, что ты так облысел» или «Не могу поверить, что ты не в тюрьме». Я был жутко рад снова увидеть всех этих людей через столько лет, даже тех, кого в школе терпеть не мог, например Пенни Тейлор (тогда: любительница со мной подраться; сейчас: дизайнер в одном из лондонских журналов) и Джона Грина (тогда: любитель бросить компасом кому-нибудь в голову просто для смеха; сейчас: автомеханик в Ковентри). Элен, похоже, здесь тоже нравилось. Она успела подружиться с Катриной, Бев и ее мужем и несколько раз я видел, как она соблазняет их танцевать под знаменитые хиты восьмидесятых в таком же сумасшедшем стиле, как она сама.
Выходя из мужского туалета – к счастью, нам разрешили пользоваться учительскими туалетами, – я столкнулся с Катриной, выходящей из женского.
– Ты наконец-то начал получать удовольствие? – спросила она.
– Да. А ты?
– Однозначно.
Когда мы возвращались в зал, я вспомнил, что ничего не спросил о ее начинающихся отношениях с Питом. Сама она весь вечер ни разу об этом не заговаривала, хотя было видно, что они с Питом неплохо ладят друг с другом. Я спросил ее напрямую, и вот что она ответила:
– Ты помнишь, что Пит, которого мы знали, был лентяем, эгоистом и неудачником, которого волновали только его комиксы?
– Я бы, наверное, охарактеризовал его несколько по-другому, но понимаю, что ты имеешь в виду.
– Ну так вот. Сейчас он стал совсем другим. Я всегда подозревала, что все дело было в юношеском высокомерии, и была права. Этот новый Пит такой классный, что можно прослезиться. С того уикенда, когда мы все встретились, мы видимся постоянно: или я еду в Манчестер, или он приезжает ко мне в Стоук. Мы как школьники какие-нибудь: смеемся, шутим, звоним друг другу по три раза в день, даже если нам нечего сказать. Да, я должна признаться, он – не идеал. Это его увлечение научной фантастикой иногда достает меня, особенно если он часами доказывает мне, что последние три серии «Вавилона пять» – это три лучших часа в истории телевидения, но все равно это мой лучший роман за много лет, скажем так.
– Мои поздравления. Очень рад за тебя.
– Ну если бы не ты, мы бы не встретились.
– Не знаю, что и сказать на это. Надеюсь, ты не пытаешься меня ни в чем обвинить.
– Я же сказала тебе, что это лучший мой роман за многие годы.
– Ты уверена, что из этого что-то получится?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, э… есть ли у тебя чувство, что все это может куда-то привести… На самом деле я, наверное, пытаюсь сказать – а может быть, это просто ностальгия, а? Вы с Питом вместе потому, что нравитесь друг другу такими, какие вы есть сейчас, или такими, какими были раньше? Нет, я не пытаюсь ничего утверждать. Но я не могу избавиться от чувства, что именно так оно было у нас с Джинни.
– Полагаю, то, что она сегодня не пришла, как-то с этим связано?
Я неопределенно пожал плечами.
– Мэтт, ты слишком далеко зашел в своих размышлениях. То, что у нас с Питом, не имеет никакого отношения к прошлому. Мне он тогда вообще не нравился! Ну, может быть, совсем чуть-чуть. Но дело не в этом, он просто такой классный, мы отлично ладим, и мы друзья. Я не собираюсь отказываться от него только потому, что он – часть моего прошлого. Это было бы безумством.
Катрина бросила на меня взгляд, полный негодования, и исчезла.
Я снова остался один, музыка вдалеке сливалась в монотонный шум, и я решил прогуляться по пустым темным коридорам. Странно, но мне захотелось сходить в мужской туалет для учеников, хотя бы для того, чтобы напомнить себе, каким отвратительным он был тогда. Меня удивило и немало шокировало то, что туалет выглядел точно так, как много лет назад: граффити на двери, загадочные ожоги на стенах и, сверху, над головой, – шарики из мокрой туалетной бумаги, прилепленные к потолку в последние двадцать или тридцать лет. Но вообще изменения в школе были довольно значительными. Я заметил, что кафедра английского на третьем этаже превратилась в кафедру географии, кафедра географии на втором – в кафедру бизнеса, кафедра истории была теперь кафедрой математики, а куда исчез кабинет религии и музыки, осталось для меня загадкой. Я закончил свою экскурсию по школе у дверей кафедры рисования и решил обыскать комнату мисс Паскоу. Дверь оказалась запертой на замок, и я заглянул внутрь через окно из толстого стекла. Света в комнате было ровно столько, чтобы различить некоторые работы учеников Джинни: рисунки, бордюры и модели из папье-маше. Они были похожи на те, которые когда-то делали мы.
Уже собираясь вернуться в актовый зал, я услышал, как отворяется тяжелая дверь в главный коридор. Обернувшись на звук, я увидел Джинни.
– Я получила твое сообщение, – сказала она.
– Ты была дома?
Она кивнула.
– Я собиралась взять трубку, но… не взяла.
– Так ты меня не простила?
Она заглянула в комнату, которую я только что рассматривал. Было ясно, что она сейчас не хотела отвечать на этот вопрос.
– Думаю, школа сильно изменилась с тех пор, как ты здесь был в последний раз.
– Да, конечно. Все кафедры переехали.
– Кроме кафедры рисования, – сказала она, улыбаясь.
– Тебе когда-нибудь хотелось, чтобы мы все сюда вернулись?
– Мы и вернулись.
– Нет, я не это имела в виду. Чтобы все было как тогда, когда мы здесь учились? Хорошее было время, да?
– Точно. – Она кивнула.
Последовала пауза, которую нарушил только шум шагов проходивших мимо людей. Судя по всему, они, как и я, устроили экскурсию по школе.
– Как ты узнала, что я здесь?
– Катрина видела, что ты пошел в эту сторону. Если бы тебя не было здесь, я пошла бы в спортзал.
– Я даже и не думал туда идти, – я задумался над своей следующей фразой. Хотелось покончить с этим прямо сейчас.
– Как Иэн? – спросил я.
– Не знаю, – ответила она. – Мы больше не встречаемся.
– А что случилось?
– Ты знаешь, что случилось, Мэтт. Ты случился.
– Прости меня, – сказал я. – Прости меня за все. Прости, что я сделал тебе больно. Я не хотел этого. Когда я говорил тебе, что хочу быть с тобой, что хочу остаться здесь и хочу, чтобы у нас что-то получилось, я этого правда хотел.
– И я тоже.
– Просто когда я думал о нас, то никогда не мог понять, почему мы вместе. Нет, я не это хочу сказать. В смысле… да, нас, очевидно, влечет друг к другу.
Джинни улыбнулась.
– Очевидно.
– Но когда бы мы ни пытались что-то начать, ничего не получалось.
– Верно.
– Я на самом деле думал, что в этот раз все будет по-другому. Но не знаю… Думаю, что, после того как я узнал про смерть Эллиота и все остальное, я просто начал по-другому смотреть на вещи. Я вдруг понял, что ничего не гарантировано.
– Понимаю, – сказала она. – Я это почувствовала, когда умерла мама.
– Получается, что я больше не хочу воспринимать ничего из того, что мне нравится в тебе, ну, как гарантированное. Но в то же время я не хочу все это испортить. Я устал бояться, Джинни. Я хочу снова попробовать с тобой.
– На самом деле ты этого не хочешь. Тебе только кажется, что хочешь. Ты думаешь, что если мы будем вместе, то это сразу решит все вопросы. И, честно говоря, я тоже так думала. Нам было бы легко снова начать встречаться, потому что я люблю тебя. Но ты знаешь так же хорошо, как и я, что у нас ничего не получится, потому что где-то в глубине сознания нам всегда будет казаться, что мы вместе только из страха перед одиночеством.
Хоть в этот момент мне больше всего на свете хотелось быть с Джинни, я не мог не согласиться, что она права. Я боялся одиночества.
– И как мы поступим? – спросил я наконец.
– Останемся друзьями.
– А тебе не жалко, что мы так никогда по-настоящему и не попробовали? – спросил я. – Тебе не жалко, что мы никогда не узнаем, была бы наша жизнь вместе самым большим счастьем…
– …или сплошным кошмаром, – улыбнулась она. – Ты забываешь об одном.
– О чем?
– Кое о чем, что мы уже знаем.
– И что это?
– Что мы – хорошие друзья, – она сделала паузу. – Вернемся в зал?
– Да, конечно.
– Мэтт?
– Да?
– Это прозвучит странно, но…
– Что?
– Катрина сказала мне, что Элен, твоя бывшая девушка, тоже здесь.
– И?
– Я хотела бы с ней познакомиться.
– Зачем?
Она пожала плечами.
– Просто любопытство и все такое.

Ровно год спустя
То: crazedelaine@hotpr.com
From: mattb@c-tec.national.com
Subject: Мой тридцать первый день рождения
Элен!
Сначала спасибо за открытку и подарок. Открытка с песиком Снупи очень прикольная, а твои самодельные полки для вина заняли свое гордое место в моей кухне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32