– Но, доктор Хэтстэнд, не провести ли нам интубацию? Или крикотироидоктомию? Или кордотомию? Или даже лоботомию?
– Черт бы вас побрал, Батти! – прокричала Джинни, по-настоящему входя в роль. – Кто здесь главный хирург? Я или вы, черт возьми?
Ларри явно надоело слушать, как эти двое орут над его головой всякую чушь: он поднялся, потянулся и отправился на кухню.
– Вернись, Ларри! – закричала Джинни, катаясь от хохота по полу. – Мы обещаем, что вылечим тебя!
– Неблагодарный пациент, – закричал я вслед и отполз к дивану. – Я в изнеможении. Не представляю себе, как люди работают в настоящих больницах. Иметь дело с компьютерами гораздо легче.
Джинни захохотала.
– Забудь про свои компьютеры. Давай лучше откроем бутылку вина, а то и две, отдохнем и поболтаем.
64
– Ты скучаешь по ней? – спросила Джинни, передавая мне первый из нескольких запланированных бокалов вина.
– По ком? – я притворился, что не понимаю, о чем речь.
– По Элен.
Я попытался вспомнить, о чем мы разговаривали перед этим, чтобы понять, как наша беседа перешла от компьютеров к Элен.
– Я давно хотела с тобой поговорить о ней. Когда мы закончили играть в «Скорую помощь», ты был такой грустный, как будто думал о ней. Может быть, я ошибаюсь. Может быть, ты думал про следующую серию «Скорой помощи».
Джинни была права. Я думал об Элен, но только мимоходом. Я вспомнил, как она всегда, когда мы играли в «Скорую помощь», упоминала персонажа, которого никто из нас не изображал – доктора Салями. Это была довольно грубая бессмысленная болтовня, которая в обычной жизни вовсе не казалась бы такой прикольной. Но это была наша шутка и ничья больше, что и делало ее прикольной.
– Ты права, – сказал я. – Я по ней скучаю… очень. Это все глупо на самом деле. Кроме «Скорой помощи» у нас еще была игра «Угадай овощ».
Мы по очереди прятали какой-нибудь овощ под полотенцем и старались угадать, что это.
– Гм, – Джинни подняла брови. – Очень странное поведение.
– Знаю, – сказал я, смеясь. – Но это не самое глупое. Самое глупое это то, что это всегда была картошина.
– Ну а теперь ты расскажешь мне, что у вас произошло? Я уже давным-давно порываюсь задать тебе этот вопрос, и только сейчас, когда я пытаюсь тебя напоить, у меня наконец хватило смелости. До сих пор ты мне ничего не рассказал о ваших отношениях, кроме того, что у вас «не получилось». – Джинни сделала гримасу. – Ты даже не рассказал мне, как вы познакомились. И ты еще говоришь, что мы друзья?
– Ты правда хочешь об этом говорить? В смысле, это все немного грустно, так ведь?
– Нет, нет, нет, – уверенно сказала Джинни. – Говорить о своих отношениях с кем-то – не грустно, это терапия.
– Хорошо. – Я глотнул вина. – Ты удобно сидишь? Тогда я начну. Жил-был приятной внешности программист Мэтт. Он пять лет прожил в Лондоне, на работе у него все было хорошо, и он встречался с очаровательной девушкой по имени Моника Эспел, которая работала в консалтинговой фирме. Мэтт гордился своими отношениями с Моникой, потому что в первый раз за двадцать семь лет он называл кого-то своей девушкой, а она его своим парнем без всяких кавычек. Он даже думал, что с ней преодолеет двенадцатимесячный барьер отношений, чего у него пока не случалось. Увы, за месяц до их первой годовщины он сделал ошибку: вернулся в их квартиру в Масуэлл Хилл слишком рано и увидел, что его девушка – бизнес-консультант – взяла работу домой и консультирует какого-то бизнесмена в несколько слишком интимной форме на их кровати…
– О нет! – воскликнула Джинни.
– Не волнуйся. Мэтт был в норме – ну, постепенно пришел в норму. Он сразу же съехал и ночевал на диване у сослуживца. В любом случае – он… Ладно, хватит, не хочу продолжать. Вот тогда я и услышал о том, что в нашей фирме ищут кого-нибудь на должность лидера команды программистов. Это было бы для меня шагом на ступеньку выше, и самое главное – что работа была в Нью-Йорке. Со мной провели длинное собеседование, я получил работу и съездил в первый раз в Нью-Йорк, чтобы познакомиться со своим новым руководством. И не успел оглянуться, как опять летел в Нью-Йорк на самолете компании «Верджин Атлантик» с зеленой картой в кармане.
– Все это так интересно, – подбадривающе сказала Джинни.
– Оно так и было, хоть поначалу меня это все несколько ошеломило. У меня были всякие планы: я хотел купить «Форд Гранд Торино», как у Старски и Хатча, чтобы на нем ездить в долгие путешествия в отпуске, и я собирался начать ходить в спортзал, чтобы нарастить 6ицепсы, – я много чего хотел. Но вместо этого в первую свою неделю в Нью-Йорке, всего через два дня после того, как я нашел себе квартиру, на одной вечеринке в Гринич Вилледж я познакомился с Элен. У нас возникло взаимопонимание. Две недели мы встречались почти ежедневно, а потом она поругалась со своими соседями по квартире и переехала ко мне – временно, пока не найдет себе что-нибудь получше, – и так и осталась насовсем.
– Переселиться второпях, потом спать на диване и уже никуда не спешить, – глубокомысленно произнесла Джинни.
– Примерно так оно и было, – продолжал я. – И довольно долго все было хорошо, особенно по сравнению со всеми моими прошлыми девушками, а потом все вдруг стало плохо. Мы не ругались. На самом деле мы всегда очень хорошо ладили между собой. Мы были – и до сих пор остаемся – хорошими друзьями. У меня с собой ноутбук, и я пишу ей по электронной почте почти через день. Я могу разговаривать с ней о чем угодно, но, наверное, если я спрошу себя: «Могу ли я представить себя с ней через пять лет?» – ответ всегда будет «нет», и если спросить о том же Элен, она ответит то же самое. – Я посмотрел на Джинни, не уверенный, следует ли мне исповедоваться дальше. – Когда мы расстались, все было нормально. Ни я, ни она не делали из этого проблемы. Все было кончено, и нас обоих это устраивало, и тогда…
– Что?
– В последнюю минуту я передумал.
– Но ведь это хорошо, правда?
– Нет. Это плохо. Все было хорошо, пока оба хотели расстаться. А когда один хочет, а другой – нет, это все просто… безнадежно.
– Почему ты передумал?
Я снова посмотрел на Джинни, решая, могу ли доверять этой женщине, сидящей напротив.
– Потому что мне скоро тридцать, – ответил я. – Знаю, что не стоит слишком из-за этого переживать. Знаю, что это всего лишь еще один день рождения. Но в тот момент я просто подумал, что уже устал от всех этих встреч и расставаний. Я устал знакомиться с новыми девушками, убеждать их, что я могу им понравиться, проводить с ними время, а потом понимать, что это все зря. Не знаю, мне просто показалось, что она – мой последний шанс. Не слишком-то оптимистичный взгляд на мир, понимаю, но и я уже не такой оптимист на самом деле.
Джинни кивнула, словно размышляя над моими словами:
– Вам не хватало этого.
– Чего?
– У тебя с Элен не было того, что должно быть у тех, кто любит друг друга, – вспышек молнии, хлопков грома, ну, что там еще может быть такое, что заставляет тебя думать, что без этого человека ты не сможешь прожить ни секунды?
– Думаю, ты права. У нас, наверное, когда-то было что-то подобное, но я тогда этого не понимал. А теперь, возможно, этого больше нет. – Я сделал паузу. – А как насчет этого у тебя с Иэном?
– Что? – Джинни показала пальцем на себя, словно не понимала о чем речь. – Есть ли у меня Это Самое с Иэном? Не знаю. Иногда я думаю, что оно у нас есть, а иногда мне кажется, что он так далек от меня, как если бы жил на другом краю земли. Все, что я знаю, так это то, что я в чем-то похожа на тебя и половина всех моих разочарований происходит оттого, что я всегда представляла себя в тридцать лет совсем по-другому.
Я абсолютно точно понимал, что она имеет в виду.
– И как ты себя представляла? – спросил я. Джинни задумалась.
– В четырнадцать лет я думала, что стану адвокатом, потому что смотрела каждый четверг сериал про адвокатов. Я даже решила, что буду заниматься уголовным правом и защищать женщин, которым больше некому будет помочь. И что я буду ездить на «БМВ-кабриолете», носить солнечные очки на голове, независимо от погоды, и что у меня будет умный парень с квадратной челюстью. И мы с ним поженимся и родим двоих детей – мальчика и девочку, – и я одну половину недели буду проводить с ними, а другую – выносить приговоры всяким отвратительным мужикам. А теперь давай посмотрим на реальность. Я – тридцатилетняя преподавательница рисования в неплохой, в общем, школе, у меня есть парень, который иногда молодец, а иногда просто мудило, но ни у одного из нас нет никаких планов сделать эти отношения более постоянными. У меня есть свой дом, но я не умею даже наклеить в нем обои. У меня двое котов, которые, без сомнения, заменяют мне детей, и в свободной комнате живет мой бывший парень, который как бы и не совсем парень. Ко всему этому я сирота. – Она грустно улыбнулась. – Ну как, разве это то, что я планировала? Несколько минут мы сидели молча.
– А ты, Мэтт? Каким ты представлял себя в тридцать лет?
– В смысле карьеры все получилось примерно так, как я хотел. А что касается спутницы жизни, то кто знает? Подростком я был влюблен в Мадонну. Но она, я полагаю, уже занята.
– А о ком еще ты думал?
Я некоторое время упорно размышлял над этим вопросом, а потом произнес:
– О тебе.
65
– Разве это удачная мысль, Мэтт?
– Ты не уверена?
– Нет, – сказала Джинни. – Я не уверена.
– А в чем ты не уверена?
– В том, что ты. И я. Здесь, на этом диване. Твоя… левая рука у меня под свитером.
Я убрал руку.
– Мне говорить дальше? – спросила Джинни.
– Не надо, – вздохнул я. – То, что ты скажешь, только растянет эту нездоровую интерлюдию. Ты просто не могла не разбудить свою совесть, а заодно и мою. А ты хочешь на самом деле?
– А ты? – спросила Джинни, в волнении проводя рукой по своим волосам.
– Да, – ответил я, но мой голос звучал неубедительно.
– Ты точно в этом уверен? Или просто уверен?
– Я уверен! Я уверен! На самом деле думаю, что ни разу в истории человечества никто еще не был в чем-нибудь больше уверен, чем я сейчас.
Джинни засмеялась, и мы продолжили целоваться, но через несколько секунд остановились.
– А сейчас в чем дело? – недовольно произнес я.
– Не слишком-то подходящий тон для такого момента. – Я засмеялся. – Извини.
– Хорошо. А сейчас представь, что мы сделали то, что собирались, и что было бы потом? Я хочу сказать… и я знаю, что это звучит как планы на перспективу и вовсе не так страстно, но я не хочу, чтобы мы… ну, ты понимаешь.
Я с шумом выдохнул воздух и сложил руки в защитной позе:
– Хорошо, давай не будем.
– Подожди, – сказала Джинни. – Не стоит спешить. Я просто хочу, чтобы мы были друзьями. По-моему, неплохая идея, да?
Я кивнул. Она была права.
– А теперь перестань дуться, и давай поговорим обо всем по-взрослому, – продолжала она. – Хорошо? Давай договоримся, что не будем сходить с ума.
– Договорились. Что-нибудь еще?
Джинни задумалась на секунду:
– Нет.
– Хорошо.
Мы продолжали целоваться, но потом она вдруг опять резко остановилась.
– А что, если кто-нибудь из нас передумает?
– Ты что, собираешься передумать? – спросил я, меняя свое положение на диване. Нога Джинни лежала теперь на моей, как бы убаюкивая ее.
– Не обязательно, а вот ты можешь передумать.
– Поверь мне, Джинни, я сильно сомневаюсь, что передумаю…
– Значит, договорились?
– Абсолютно. Что-то еще?
– Нет.
– Ты уверен?
– Да.
– Хорошо.
– Ну, значит…
– Что?
– Ничего. Не обращай внимания.
– Что?
– Ничего. Честно. Давай.
Она поцеловала меня в шею, пытаясь подбодрить, но было уже слишком поздно. Ее «ничего» на самом деле означало «что-то не так», и пока в воздухе висело это «ничего», моя совесть не давала мне продолжать, несмотря на все усилия.
– В чем дело? – умоляющим тоном спросил я. Джинни засмеялась.
– Извини, Мэтт, не обижайся. Это все мелочи, правда? Ладно. Я просто хотела убедиться, что если мы на самом деле сделаем то, что собирались, то это будет только один раз. И ни разу больше. И никогда не повторится в этой или в следующей жизни.
– Почему?
– Тебе что, недостаточно того, что я встречаюсь с Иэном, а ты все еще переживаешь разрыв со своей бывшей девушкой и собираешься скоро переехать в Австралию?
– Да, – ответил я. – Мне этого недостаточно.
– Ну, во-первых, все это может повториться и растянуться надолго, и тогда у нас возникнут проблемы. И ты ведь знаешь, как тогда все это будет называться?
– Кошмар?
– Нет, сумасшествие. И, кроме того, нам уже не по семнадцать.
– И всякое действие имеет свои последствия, – добавил я.
– Точно. Поэтому лучше давай остановимся.
– Да, – сказал я с грустным видом, высвобождаясь из объятий Джинни. – Да, пожалуй, стоит остановиться. – Я вздохнул и поцеловал ее в щеку. – Никакого ущерба не было нанесено, да?
– Мы ведь только целовались.
– Это было какое-то наваждение.
– Это все ничего не значило. Это была просто… ностальгия.
– По волнам моей памяти. Мы долго молчали.
– И это не должно больше повториться, – сказал я осторожно.
– Да. Ты прав. Это не должно повториться.
66
To: crazedelaine@hotpr.com
From: mattb@c-tec.national.com
Subject: Ситуация
Элен!
Вопрос: Что получится, если взять бывшего парня, который был как бы и не совсем парнем, а сейчас стал жильцом, прибавить бывшую девушку, которая была как бы и не совсем девушкой, и несколько бутылок вина, и все это в замкнутом пространстве? Да… увы, моя жизнь так предсказуема. Как ты и предрекала, у нас с Джинни действительно кое-что началось, но мы остановились, пока это не зашло слишком далеко. Как это ни прикольно, мы превратили все в шутку, но у меня все равно осталось нехорошее чувство. У нее ведь есть парень, и, по-моему, она с ним вроде как счастлива. Мы не устраивали никакого тщательного анализа, потому что выбрали другой вариант: притворились, что ничего не было. Знаю, что это всего лишь попытка оправдать СЕБЯ, но я обдумываю теорию, что все это лишь любопытство, связанное с прошлым. Да, мы разговаривали о личной жизни друг друга, и мы выпивали, но это не желание и не страсть заставили меня поцеловать ее, а любопытство:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32