Мы узнали, в каком она номере позвонили администратору и сказали, что мы из этого номера, и нам нужно звонить каждые пять минут начиная с пяти утра, чтобы разбудить, потому что мы очень крепко спим.
– Мораль в том, что того, что было общего между друзьями юности, может оказаться недостаточно?
– Точно. Это все грустно, но так часто случается. Я не говорю тебе, что не надо их разыскивать, потому что ты можешь разочароваться. Я только советую тебе не удивляться.
– Хорошо, – сказал я после паузы. – Но это только теория. И, как и для всякой теории, единственный способ узнать, верна она или нет, – это проверить ее на практике.
37
To: mattb@c-tec.national.com
From: crazedelaine@hotpr.com
Subject: По волнам моей памяти
Мэтт!
Послушайся моего совета: не делай этого. Все, чего ты добьешься, так это испортишь те хорошие воспоминания, которые у тебя есть об этих людях. Тебе повезло с Джинни и Гершвином, но мне и думать не хочется о том, как бы ты среагировал, если бы те, кого ты разыщешь, превратились в настоящих мудаков. Помнишь те выходные, когда я встречалась со всякими своими подругами по школе в Бруклине? Помнишь, какой это был для меня кошмар? Моя бывшая лучшая подруга Люси Бьюкэнан выкурила столько травы в колледже, что не могла произнести ни одного связного предложения; Шина Дивер не могла понять, что плохого в том, что она встречается с каким-то чуть ли не нацистом, который по возрасту годится ей в отцы; Стефани Дольфини не могла говорить ни о чем, кроме ее супербогатого жениха-педиатра; и даже бедняжка Иона Хью по прозвищу «Гордость класса» совсем изменилась после того, как вылетела из университета, потому что у нее просто не было сил на учебу после чрезмерной зубрежки в школе (хоть это была и не ее вина). Мой совет – поберегись. Проблема с копанием в прошлом – никогда не знаешь, что там можно найти.
С любовью,
Элен ххх
P.S. Но, в конце концов, ты должен все решать сам и не слушать ничьих советов.
38
Бев Тернер
(Тогда: девушка, которая говорила: «Готика тут ни при чем, я просто люблю одеваться в черное»; сейчас: миссис Бев МакКарти, старший преподаватель французского языка на курсах иностранных языков для взрослых в Шеффилде.)
Когда я был подростком, в каждой школе была своя Бев Тернер: девушка, которая, едва ей исполнилось пятнадцать, покрасила волосы в черный цвет, перестала бывать на солнце и начала одеваться в готическом стиле. Если ей сказать, что она «готка», она обидится и начнет спорить до упаду, утверждая, что вовсе нет. Если сказать ей, что она выглядит совсем как Элли Шиди в фильме «Клуб завтраков», она пошлет вас подальше, но втайне будет гордиться собой. Но если спросить у нее, зачем ей, если она не «готка», одеваться в готическом стиле, слушать дурацкую готическую музыку и избегать солнца, она, скорее всего, пригрозит физической расправой. А в довершение всего этого готического или не готического родители нашей Бев Тернер постоянно находились в состоянии развода.
Мне нравилась Бев. На самом деле. Она была очаровательна. Одна мысль о ней в те времена вызывала у меня улыбку, потому что, сколько я ее знал, она была покровителем темноты, мрака и плохих новостей. С лица ее никогда не сходила сардоническая улыбка, она слушала самую мрачную музыку на земле, и «пунктиком» ее были знаменитости, умершие молодыми. Самой любимой, конечно, была Сильвия Плат, потом – Джеймс Дин и Иэн Кертис из «Джой дивижн». Такая подростковая философия была очень привлекательной, и я подозревал, что многие мальчишки в школе тайно сохли по ней, потому что она была такой загадочной и непознаваемой. Никто никогда не решался пригласить ее куда-нибудь, потому что она одним своим видом пугала не только подростков, но и взрослых мужчин, хотя сама идея витала в воздухе. И несмотря на ее страсть к знаменитостям-самоубийцам, депрессию и черные наряды, у Бев было очень тонкое чувство юмора, и она постоянно меня смешила.
В выпускном классе мы с Бев часто ходили в парк в перерывах между занятиями. Я ел свои бутерброды, а она курила одну сигарету за другой, пока от никотина ее не начинало тошнить. Потом мы просто сидели и рассуждали о жизни – так наивно, что теперь и вспомнить стыдно. Когда все мы разъехались по университетам, Бев, которой уже было уготовано место в женском колледже в Оксфорде, где она должна была изучать испанский и французский языки, вдруг отправилась путешествовать по Индии. Через пять месяцев она вернулась только для того, чтобы заработать денег на новое путешествие – на этот раз в Австралию. После этого она поехала на Дальний Восток, прожила какое-то время в Японии и вернулась в Индию. В последний раз мы все видели Бев на свадьбе Гершвина – к тому времени ее приезды в Англию уже стали нерегулярными.
В воскресенье поближе к вечеру, дав перевариться обеду – на этот раз без брюссельской капусты, – я решил, что Бев будет первой, кого я попробую разыскать. Узнать ее телефон оказалось простым делом, потому что у меня был телефон ее бабушки. Бев жила у нее в те периоды, когда даже она сама чувствовала, что становится слишком уж странной, и ей необходим совет старших. Хоть у ее бабушки и были проблемы со слухом, после долгой и путанной беседы она в конце концов все-таки снабдила меня номером Бев в Англии. Я поблагодарил ее, попрощался и повесил трубку. Потом я снова пододвинул к себе телефон и набрал номер.
– Алло? – сказал женский голос.
– Здравствуйте. Я ищу Бев Тернер.
– Ну и?
– А это она?
– Возможно. А кто вы?
Неожиданно моя уверенность в том, что это Бев, испарилась.
– Это Мэтт Бэкфорд, ее старый школьный приятель…
– Мэтт! – воскликнула она. – Мэтт Бэкфорд! Это я, Бев. Я понятия не имела, кто это может быть. Думала, это какой-нибудь коварный сборщик долгов разыскивает меня за какие-нибудь юношеские прегрешения.
– Проблемы с долгами?
– Какая-нибудь неоплаченная кредитная карта. Или две. Все эти долги остались со времен моих странствий. Наверное, они включили меня в свой черный список. – Она засмеялась. – Но это не страшно. Я могу воспользоваться карточкой Джимми.
– А Джимми – это…
– Мой парень. Точнее, муж – уже три месяца.
– Мои поздравления.
– Да ладно поздравлять. Лучше скажи – что, черт возьми, заставило тебя позвонить мне в полчетвертого дня в воскресенье после того, как… – она сделала паузу, чтобы вспомнить, – …почти шесть лет от тебя не было ни слуху ни духу. Хотя, конечно, это приятный сюрприз.
– Ну, короче говоря, я жил в Нью-Йорке, а сейчас собираюсь переехать в Сидней, и вот приехал на некоторое время в Бирмингем. Я был на дне рождения у Гершвина…
– Ты видишься с Гершвином? Как его дела?
– Он в порядке. У них с Зоей дочка – Шарлотта. Ей, кажется, четыре… Ну, короче, мы праздновали в баре «Кингс Армс», как обычно, и случайно наткнулись на Джинни, ну и мы разговорились, ну и я захотел узнать, как дела у всех остальных. Вот и все. Я просто хотел узнать, как у тебя дела.
– Нормально, – задумчиво сказала Бев. – Даже лучше, чем нормально, благодаря твоему звонку.
Следующие двадцать минут или около того Бев рассказывала мне про то, чем занималась с тех пор, как я ее видел в последний раз. В двадцать пять, после шести лет путешествий, она решила, что, наверное, стоит заняться своей карьерой. До этого она была кем угодно – от пчеловода в Австралии до няни ребенка малайзийской певицы, от которой ждали, что она будет такой же популярной, как Шер. Вернувшись в Англию, Бев обосновалась в Шеффилде и, получив несколько сертификатов, начала преподавать на курсах иностранных языков для взрослых. Там она познакомилась с Джимми, который тоже был преподавателем. Они полюбили друг друга, поженились, купили коттедж с двумя спальнями на окраине Шеффилда и жили вполне счастливо, пока год назад не случилось одно неприятное событие. Бев лежала в больнице на обследовании по поводу болей в животе. Врачи вылечили ее, но в ходе лечения обнаружилось, что она не сможет иметь детей. Она рассказала мне об этом спокойно, наверное, потому, что прошло уже слишком много времени, и она успела смириться. Я же воспринял это как еще одно доказательство того, какой странной становится наша жизнь, когда мы становимся старше.
– Ты должен приехать к нам в гости, прежде чем уедешь в Австралию, – сказала Бев, прощаясь. – Это не просто слова. Я на самом деле буду рада тебя увидеть.
– Спасибо, – сказал я, и мы обменялись адресами и обещаниями поддерживать контакт.
39
Катрина Смит
(Тогда: все думали, что она будет работать в глянцевом женском журнале; сейчас: редактор раздела «Стиль жизни» в газете «Стаффордшир Ивнинг Херальд».)
В школе Катрина была одной из тех девушек, которые никогда не остаются без парня. На ранней стадии своей женской карьеры она в разное время имела какие-то отношения с Гершвином (чуть больше двух месяцев, когда нам было по четырнадцать), со мной (полторы недели, когда нам было по пятнадцать), Питом (одна алкогольно-сексуальная ночь на вечеринке в честь шестнадцатилетия Кэти Лойд) и Эллиотом (полтора месяца пред нашими экзаменами). Она была красива – ее красота постоянно привлекала внимание, – но непостоянна – отсюда ее бесконечные романы.
Кстати, я помню, как однажды мы с ребятами обсуждали, почему за все время, что мы знаем Катрину, ее не бросил ни один парень. Сначала мы подумали, что ей просто везло. Но Эллиот (которого она бросила, чтобы начать встречаться с Адамом Уорнером) сделал довольно точное для шестнадцатилетнего подростка наблюдение, что она всегда очень осторожно выбирала, с кем встречаться: привлекательность всех ее парней была несколько ниже того уровня, на который она могла рассчитывать. Как только он это сказал, мы поняли, что так и есть на самом деле. Тактика Катрины была идеальной. Поскольку она всегда выбирала парней, которые были счастливы встречаться с такой фантастически красивой девушкой, они всегда поклонялись ей, как принцессе. Нет, Катрина вовсе не была хитрой сучкой – она была умной и веселой девчонкой и хорошим товарищем. Она показывала когти только своим парням.
Через два дня после моего разговора с Бев я решил, что в списке старых друзей, с которыми я пытаюсь восстановить контакты, следующей должна быть Катрина. Несмотря на ее статус как бы бывшей девушки, Катрина была скорее подругой Джинни, чем моей, и потому неудивительно, что мы потеряли контакт. Последний раз я разговаривал с ней через год после свадьбы Гершвина, когда несколько человек из нашей старой компании встретились, чтобы поздравить Эллиота с днем рождения и новой работой. Тогда Катрина сказала мне, что временно живет в Лондоне со своим парнем Грегом, но ищет квартиру, чтобы жить отдельно от него. Я покопался в своей комнате и умудрился найти в старой записной книжке номер этого Грега. Мне понадобилось сделать три звонка, чтобы установить нынешнее местонахождение Катрины: от Грега я узнал номер еще одного ее бывшего парня в Лидсе, а от того – телефон еще одного, более свежего бывшего парня в Стоуке, который объяснил мне, что она давно уже уехала от него, но все еще живет в том же районе, и дал мне ее номер.
– Алло?
– Э-э, здравствуйте. Могу ли я поговорить с Катриной Смит?
Последовала долгая пауза.
– А кто это?
– Не могу сказать, – начал я поддразнивать ее. – Гораздо интереснее будет угадать.
– Дэйв?
– Нет.
– Пол?
– Снова неверно.
Она сделала паузу.
– Наверное, Грег, да?
– Очень холодно, – ответил я. – Ладно, подсказка. Однажды я имел несчастье видеть твою маму в обнаженном виде…
– Мэтт Бэдфорд! – выкрикнула она.
Я знал, что она обязательно вспомнит эту историю. Она произошла однажды в три часа утра, когда нам было по восемнадцать. Я потерял ключи от дома и боялся разбудить родителей, позвонив в дверь. И Катрина предложила мне переночевать у нее на диване, но не позаботилась о том, чтобы проинформировать об этом своих родителей. Утром я проснулся и первым делом пошел в ванную, а там увидел мать Катрины без одежды, готовящуюся к утреннему омовению. Я завопил, она тоже завопила. Все участники этой сцены были жутко смущены.
– Не могу поверить! – снова выкрикнула она. – Я сначала подумала – это один из моих бывших парней.
– Который?
– Да любой. Тебе повезло. Я терпела эту игру в угадайки только для того, чтобы найти в сумке электрошокер и поразить им нахала на другом конце провода.
Мы поговорили о том, что было у нас в жизни в последнее время, и у Катрины все оказалось намного интереснее, чем у меня. Она сказала, что работает редактором раздела «Стиль жизни» в газете «Стаффордшир Ивнинг Херальд», и я спросил, что входит в ее обязанности.
– Дурацкие моды, дурацкие рестораны, дурацкие диеты и все остальное, что только может выдать понтовая индустрия PR. Все, что современной женщине вовсе не нужно.
– Так, значит, тебе не нравится?
– Совершенно. Я просто ненавижу свою работу, – сказала она, смеясь. – К тридцати годам я должна была бы уже работать в «Воге». Даже не просто работать, а быть главным редактором.
– Так ведь, наверное, еще не поздно? – спросил я, демонстрируя полное незнание мира модных журналов.
– Я опоздала всего лет на десять. Знаешь, моей большой ошибкой было то, что я пошла в университет. Мне нужно было стать одной из этих фантастически талантливых юных журналисток-вундеркиндов. В девятнадцать я могла бы прорваться, и сейчас была бы уже мисс Катрина Вог. – Она сделала короткую паузу, прежде чем продолжить вещать на свою, похоже, любимую тему. – У меня такая теория: университет мешает карьерному росту. Я ничему не научилась в Лидсе из того, что подготовило бы меня к той роли, которая была мне уготована – редактора «Вога». Это три потерянных года. Три года! Если бы я не просрала их в университете, мне было бы сейчас только двадцать семь, а не тридцать! Может быть, у меня еще был бы шанс.
– Значит, мне было бы только двадцать шесть?
– Тебе еще не исполнилось тридцати?
– Исполнится тридцать первого марта. Можешь послать мне открытку.
– Открытки – все это ерунда. Лучше подумай о тех днях, которые остались у тебя до дня рождения, и постарайся насладиться ими, потому что, поверь мне, после тридцати все уже катится вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32