Глаза всех присутствующих в столовой обратились к ней, в их взглядах читалось удовлетворение: их первая оценка оказалась правильной! С решимостью, продиктованной отчаянием, Сарина выпрямила плечи, гордо вскинула голову и приняла вызов. Наградив Дженсона ледяной улыбкой, она поплыла через зал, легким кивком поблагодарила его за галантность и села на жесткий, с высокой спинкой стул, который он ей подвинул. Пока Карлайл возвращался на свое место, Сарина, чтобы как-то занять трясущиеся руки, развернула льняную салфетку и положила на колени.
– Моя каюта показалась мне сегодня вечером особенно тесной, – сказал он так тихо, что Сарина еле удержалась, чтобы не податься вперед. – И поскольку вы единственная на этом корабле, с кем я пока познакомился, я счел возможным предложить вам разделить этим вечером мое общество.
– Вы мне льстите, – в тон ему холодно ответила Сарина. – Но мне кажется, что за другими столиками вы стали бы более желанным гостем.
– Иными словами, вы не одобряете мой выбор?
В ответ она поджала губы и перевела взгляд на масляную лампу, висевшую на стене. Сарина не могла смотреть на него: Дженсон оказался еще более красив, чем ей казалось. Он был в белой батистовой рубашке, на шее – небрежно завязанный шелковый зеленый шейный платок, от которого его загар казался еще более золотистым, а волосы темными. Его бутылочно-зеленые глаза словно гипнотизировали ее. Отведя взгляд, она как зачарованная уставилась на его руки. Дженсон лениво вертел ножку бокала, а Сарина думала только о том, как эти руки, такие сильные и вместе с тем такие неожиданно нежные, перевернули весь ее мир.
– Вы действительно возражаете против того, чтобы я сидел рядом с вами, мисс Пейдж? – внезапно нарушил молчание Дженсон.
– Если бы у меня была возможность выбирать, я бы предпочла компанию кого-нибудь другого, мистер Карлайл, – ответила она, язвительно подчеркнув слово «мистер».
– Например, вашего друга Лу Вана?
Она прищурилась.
– Вы знаете мистера Лу?
– Можно сказать, что знаю, – ответил он, лениво отхлебнув вина. – Выпейте и вы, мисс Пейдж. Я думаю, нам есть что отметить. После прошлой ночи вы и я…
– Я бы предпочла, чтобы вы не вспоминали о прошлой ночи, – перебила она.
– Как пожелаете. – Он сделал знак стюарду, чтобы тот наполнил его бокал.
Сарина заерзала на стуле: все ее тело отозвалось на его слова.
– Мои разговоры испортили вам аппетит или вам не нравится еда? – спросил Карлайл, указывая на ее нетронутую тарелку.
Сарина тоже взглянула на нее, словно впервые увидела, и желудок сразу возвестил о своих желаниях, но вместо того, чтобы поесть, Сарина решила сначала выпить вина. Она не спеша делала глоток за глотком, а Дженсон тем временем непринужденно отрезал кусок за куском от своей порции жареной телятины и, подцепив вилкой, отправлял их в рот. Словно загипнотизированная, Сарина смотрела, как его губы смыкаются вокруг кусочка мяса, как работают челюсти, когда он жует. Никогда раньше она не думала, что это простое действие может содержать столь непристойный намек.
Она снова взглянула на свою полную тарелку. На этот раз ее желудок жалобно заурчал, напоминая Сарине, как она голодна. Она потянулась за вилкой, но та как назло выскользнула из ее руки и со звоном упала. Все головы, как по команде, повернулись в ее сторону. Щеки Сарины запылали. Звук удара вилки об пол снова и снова эхом отзывался у нее в голове. Она бы наклонилась, чтобы поднять ее, если бы Дженсон не схватил ее за запястье.
– Сейчас вам принесут другую, – сказал он.
В его тоне больше не было издевки, но Сарине все еще казалось, что ей преподают урок хороших манер. Но нет, ее сосед был внимателен и серьезен. Молодой стюард, который раньше наполнил Дженсону бокал, принес чистую вилку и положил ее слева от тарелки.
– Спасибо. – Она чуть кивнула юноше и изобразила вежливую улыбку, но не смогла удержать ее на лице, когда поворачивалась к Дженсону.
Телятина была безвкусной, картофель холодным, горох и бобы сморщенными и пересушенными. Она вскоре оставила тщетные попытки поесть и решила выпить второй бокал вина.
– Капитан сказал мне, что вы собираетесь преподавать в Шанхае в одной из школ американской миссии, мисс Пейдж, – неожиданно прервал молчание Дженсон.
– Да, – через силу ответила она.
– А вы не слишком молоды, чтобы в одиночку отправляться в такие путешествия?
– Я сама так решила, мистер Карлайл, и, несмотря на свой возраст, вполне в состоянии позаботиться о себе.
Его скептический взгляд дал ей понять, что он в этом сомневается, и Сарина почувствовала, что он считает ее по меньшей мере наивным ребенком. Он, должно быть, угадал ее мысли, потому что внезапно протянул руку и накрыл ею ладонь Сарины. Вынести это теплое, знакомое прикосновение было выше ее сил.
– Что касается прошлой ночи, – тихо сказал он. – Я был пьян и принял вас за кого-то другого. То есть я решил, что вы совсем другой человек. И я хочу извиниться за это. Если…
– Я не знаю, за кого вы меня приняли, мистер Карлайл, – резко оборвала она его, отнимая руку, – но ваши извинения никогда не смогут исправить то, что вы себе позволили, пусть и под влиянием выпитого.
На мгновение можно было подумать, что ему знакомы угрызения совести, но уже в следующую секунду его глаза снова осветила упрямая гордость.
– Я от чистого сердца принес вам свои извинения, мисс Пейдж, и если бы вы действительно были леди, каковой вы, несомненно, себя считаете, вы бы знали, как вести себя в подобной ситуации. – Он допил остаток вина в бокале и поставил его на стол. – Вам стоит научиться тому, что вчера – это вчера, моя дорогая, иначе вся ваша драгоценная жизнь пройдет в оплакивании прошлого. Этот урок я усвоил достаточно хорошо.
С этими словами Дженсон с шумом отодвинул стул. Все головы снова повернулись в их сторону. Он сдержанно кивнул и быстро вышел из столовой, оставив позади себя гул взволнованных голосов.
Уязвленная его проповедью, Сарина заставила себя остаться на месте, пока окончательно не собралась с духом. Тогда она встала и со всем достоинством, на какое сейчас была способна, глядя прямо перед собой, направилась к двери. Оказавшись наконец в коридоре, она издала долго сдерживаемый стон и плечи ее поникли. Не помня себя она добралась до каюты и упала на кровать. Только теперь она могла дать волю слезам.
Дни тянулись ужасающе медленно, монотонно перетекая один в другой. Сарина опасалась, что ей снова придется терпеть за своим столом соседство Дженсона Карлайла, но он больше не появлялся. Иногда во время редких прогулок по палубе она ловила на себе его беглый взгляд, но тут же поворачивалась к нему спиной и делала вид, что разглядывает раздувающиеся паруса, скрипучие мачты или просто отворачивается от колючего ветра.
До Шанхая оставалось всего три дня пути. Сарина и Лу Ван пили чай, когда корабль вдруг зловеще заскрипел и опасно накренился. Со столов посыпались тарелки, образуя на полу груду битого фарфора. Сарина чуть не вскрикнула – ее стул поехал по полу. Лу Ван вовремя схватился за стол и поэтому остался на месте. В следующее мгновение корабль так же внезапно выровнялся.
Единственный матрос, находившийся в помещении, принялся поспешно собирать разбитые тарелки и ставить на место стулья. Две пары, сидевшие за соседним столиком, немедленно воспользовались минутой покоя, чтобы выйти, оставив Сарину и Лу Вана одних.
– Я вам уже рассказывал о празднике, который отмечается в Китае в этом месяце, мисс Пейдж? – вежливо спросил Лу, наливая чай.
– Нет, – неуверенно ответила Сарина, все еще держась руками за стол.
– Май – это месяц, когда проходит праздник «Лодки Дракона», – сказал китаец. – О начале праздника возвещают венки из листьев артемизии и флаги, которые каждая семья вывешивает на окнах и дверях своих домов. Затем все покидают жилища и проводят день на берегу близлежащих озер или рек, где проходят гонки. На каждую пятидесятифутовую лодку требуется тридцать мужчин-гребцов. Нос лодки вырезан в виде дракона и раскрашен в яркие цвета.
Масляная лампа над их головами бешено закачалась. Пламя зашипело и вдруг вспыхнуло еще ярче. С пустого соседнего столика посыпались тарелки и с грохотом разбились.
– Мужчины гребут короткими, плоскими веслами, – продолжал Лу Ван, слегка возвысив голос. – На носу рулевой показывает курс, а еще два человека сидят в центре лодки и бьют в гонг и барабан.
Не успела Сарина поставить свою чашку на стол, как с ужасом увидела, как та за компанию с сахарницей летит на пол.
– Когда гонка заканчивается и победители получают награды, по кругу пускают пироги и вино, и…
– Мне кажется, нам лучше разойтись по каютам, мистер Лу, – прервала его Сарина и попыталась встать.
– Возможно, вы правы, – согласился Лу, отодвигая стул и беря Сарину под руку. – Я думаю, мы хорошо сделаем, если вознесем молитвы богине Ма Чу о нашем спасении. – Он говорил непринужденно, но Сарине показалось, что он напуган больше, чем намерен признать.
Они пошли по узкому коридору, держась за стены, чтобы не потерять равновесие. Мимо них пробежал матрос, который гасил лампы. Он предупредил их, чтобы они не зажигали свет: лампа может разбиться, и вспыхнет пожар. Это предостережение взволновало Сарину больше, чем ужасающая качка, и, когда они достигли дверей ее каюты и Лу Ван церемонно простился с ней, Сарина едва удержалась, чтобы не попросить его остаться. Но смущение взяло верх, и, добравшись в темноте до кровати, Сарина упала на нее, перебирая в голове молитвы, которые могли бы сейчас ей помочь.
Время, казалось, остановилось, а мир вокруг Сарины качался и крутился, словно обезумевший дервиш. Морским богам надоело играть с кораблем, и теперь они обрушили на беспомощное судно всю силу своего гнева. «Алкиона» взлетала ввысь и затем со всего размаху вновь погружалась в воду, вверх и вниз, вверх и вниз, пока перед глазами Сарины не осталось ничего, кроме вспененных волн, которые бились и хлестали о борт корабля.
Сдавив руками желудок, который уже расстался и с двумя блюдами, съеденными днем, и с чаем, который она выпила с Лу Ваном, Сарина беспомощно свернулась калачиком на кровати. Сквозь полузакрытые веки она видела вспышки молнии, освещавшие неверным серебристым светом стены каюты. А вслед за ними вдалеке рождался гром, который становился все сильнее и сильнее, пока оглушительный грохот не раздавался прямо у нее над головой, заставляя дрожать стекло иллюминатора.
Сарина зажала уши ладонями.
– «Отче наш… – словно испуганный ребенок, зашептала она пересохшими губами, как шептала всегда в трудные минуты, – …Да святится имя Твое…»
Неужели она, пустившаяся в это путешествие во имя Бога, должна в нем и погибнуть? Она не верила, что Бог может быть так жесток. Она отказывалась верить, что Он отправил ее в этот путь, не намереваясь провести до конца целой и невредимой.
– «Хлеб наш насущный дай нам на сей день и прости нам долги наши, как мы прощаем должникам своим…»
Продолжая молиться, она вдруг подумала: захочет ли Бог выслушивать мольбы падшей женщины? И еще она подумала: возносит ли Лу Ван сейчас молитвы своим богам в надежде на спасение? Внезапно Сарину охватил такой ужас, что она почувствовала, что больше не вынесет одиночества. Она встала с кровати с намерением покинуть темную каюту, превратившуюся для нее в одиночную камеру, и неуверенными шагами направилась к двери.
В огненном свете молнии Сарина увидела в зеркале над умывальником свое отражение: на нее глянула ведьма. Лицо как белая маска, волосы спутаны, а глаза, тлеющие, словно угли, походили на черные провалы в голове мертвеца. Зажав рот, чтобы не вскрикнуть, Сарина толкнула дверь и, пошатываясь, вышла в темный, скользкий от морской воды коридор.
Звук шлепающих по воде ног предупредил ее, что навстречу кто-то идет. Она поспешно вжалась в стену, давая дорогу. Чья-то рука ткнулась ей прямо в лицо.
– Что за черт! – Дженсон Карлайл потерял равновесие и повалился на стену. – Кто здесь? – рявкнул он.
Вздрогнув от болезненного, хоть и ненамеренного тычка, Сарина с трудом выговорила свое имя.
– Как я сразу не догадался, – пробормотал он, ведя рукой по стене, пока не коснулся ее сжавшейся фигуры. – Я вас не ушиб?
Сарина в темноте покачала головой.
– Вы испугали меня, вот и все.
– Могу сказать вам то же самое. А теперь возвращайтесь в каюту и схватитесь за что-нибудь тяжелое, если вас не прельщает путешествие за борт.
Не успел он произнести эти слова, как корабль накренился и они оба полетели на пол. Сарина с трудом поднялась на четвереньки и выплюнула соленую морскую воду. Пытаясь встать, Дженсон наступил на край ее платья и чуть не отдавил руку. Он рывком поднял ее, и платье с треском порвалось. Сарина была счастлива, что темнота скрывает ее бедственное положение.
– По-моему, это ваша каюта, мисс Пейдж. – Он распахнул ногой дверь и втолкнул Сарину внутрь как раз в тот момент, когда корабль снова глубоко нырнул, отчего они оба опять оказались на полу.
Сарина упала на живот и вскрикнула от боли, Она пыталась выровнять дыхание, судорожно втягивая воздух. Всепоглощающая темнота пугала ее и, казалось, мешала вздохнуть.
– Не дышите так часто, от этого будет только хуже, – предупредил ее Дженсон, беря за руки и усаживая на полу. – Старайтесь дышать медленно и ровно. Медленнее, еще медленнее. Вот так. А теперь еще. Настоящий глубокий вдох. Молодец. А теперь еще раз.
Она пыталась делать, как он говорил, и постепенно ее дыхание стало реже и каждый новый вдох ровнее, чем предыдущий. Когда она наконец успокоилась, он обнял ее и осторожно притянул к себе. Сарина обвила его за шею и крепко сцепила руки. Он встал на одно колено и, бережно прижимая ее к груди, положил на кровать, но и тогда она не разжала объятий.
– Я боюсь, – прошептала она. – Я боюсь оставаться здесь одна. Пожалуйста, побудьте со мною чуть-чуть.
Молча Дженсон лег рядом, чуть отстранясь, и снова обнял, но она придвинулась к нему, словно маленький зверек, ищущий защиты, и в это мгновение он понял, что пропал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44