– Понятно. – Во, кажется, немного успокоился, но продолжал пристально глядеть на нее сквозь прищуренные веки.
– Один раз мы вместе обедали, – холодно добавила Сарина. – Но не более того.
В ответ на эту откровенную ложь Дженсон ехидно усмехнулся, в золотистых же глазах девушки Во не увидел ничего, кроме ярости.
– Дженсон сегодня днем приехал из Гонконга, – пояснил Во, пока Сарина пыталась взять себя в руки. – Он сообщил мне, что открыл здесь свой филиал. По-видимому, наш самонадеянный молодой друг собирается положить конец преуспевающей монополии, контролирующейся компанией Джордана и Матсона. Правильно, Дженсон?
– Я не собираюсь идти так далеко, – возразил тот. – Ты сам знаешь, что есть груз, который я никогда не взвалю на плечи.
– Но если один человек переходит в наступление, мой друг, другой защищается всеми доступными средствами, – заметил Во. – Придет день, Дженсон, и даже ты, возможно, согласишься перевозить товар, гораздо более выгодный, чем шелк, чай или специи.
Подбородок Дженсона напрягся, и он отрезал:
– Никогда.
Во понимающе кивнул и сменил тему.
– Ты сочтешь меня негостеприимным хозяином, если я сейчас отправлюсь изучать бумаги, которые ты привез? – спросил он медовым голосом. – Мисс Пейдж проводит тебя в гостиную и проследит, чтобы тебе подали чай.
– Надеюсь, вы извините меня, – торопливо произнесла Сарина, – но я очень устала.
– Что поделаешь, дорогая, – заметил Во. – Мы ведь не хотим, чтобы наш гость плохо подумал о нас и о нашем гостеприимстве.
– Шукэн прав, мисс Пейдж. – В тоне Дженсона послышалась насмешка. – И кроме того, разве вам не интересно узнать, как я проводил время, с тех пор как мы последний раз видели друг друга?
Сарина холодно взглянула на него.
– Как вы проводили время, мистер Карлайл, меня совершенно не интересует.
– Сарина! – с укором произнес Во. – Я буду очень признателен, если вы проводите нашего гостя в гостиную и проследите, чтобы ему подали чай, прежде чем он вернется в город.
Уязвленная его тоном, Сарина гордо вскинула голову, посмотрела в эбонитовые в глаза главы дома и наконец сдержанно кивнула.
– Спасибо, моя дорогая. – Во легонько похлопал ее по руке и повернулся к Дженсону: – А когда я снова смогу встретиться с тобой?
Дженсон пожал плечами.
– Когда захочешь. – На мгновение его взгляд остановился на Сарине. – Возможно, я даже стану твоим постоянным гостем, после того как ты сделал такое соблазнительное дополнение к своей челяди.
– Это будет очень мило с твоей стороны. – Во кивнул и вежливо улыбнулся. – Этот молодой человек вообще-то не слишком общителен, – пояснил он Сарине. – Он всегда спешит. Наверно, он думает, что если ставить ботинок на циновку слишком часто, то его след невозможно будет стереть. – Во снова повернулся к Дженсону: – Мой дом – твой дом, дружище. Пользуйся им как своим собственным. И помни, что моя рука всегда гостеприимно протянута тебе.
– Спасибо, Шукэн, я запомню это, – улыбнулся Дженсон и сдержанно поклонился в ответ.
– А теперь мисс Пейдж проследит, чтобы ты утолил жажду, прежде чем покинешь нас.
Маленькая гостиная освещалась всего двумя медными лампами. Сарина и Дженсон стояли друг против друга в центре комнаты, а слуга молча наливал им чай. Сарине показалось, что ее тело само качнулось к Дженсону, хотя она точно знала, что стоит неподвижно. Только подумать, он и Во – деловые партнеры! И главное, несмотря на хвастливое обещание Дженсона, она не ожидала когда-нибудь снова его увидеть. И вот он стоит здесь, и сила, таящаяся в его глазах, превращает ее в хрупкий стебелек, качающийся по воле ветра.
Когда слуга наконец вышел, Сарина молча предложила гостю сесть. Дрожащей рукой она поднесла хрупкую золотисто-голубую чашку к губам и чуть не расплескала чай. Разозлившись на себя, она обхватила ее обеими руками и решительно отхлебнула глоток горячего напитка. Это было неосмотрительно: она обожгла язык и горло и поспешно поставила чашку обратно на низкий деревянный столик.
– Никогда не думал, что ты можешь выглядеть еще более прекрасной, – заметил Дженсон. – Шукэну удалось превратить тебя почти в богиню.
Покраснев от неожиданной похвалы, она попыталась найти слова для ответа.
– Сначала я думала, что задохнусь, – сказала она с нервным смехом, показывая на широкий шелковый пояс вокруг талии. – Боялась, что не смогу есть и даже сидеть, но оказалось, что это не так. Теперь мне даже нравится такая одежда. – От лукавой улыбки ямочки на ее щеках стали глубже, когда она добавила: – Но одной вещи я все-таки очень рада.
– Какой?
– Что я слишком стара, чтобы мне забинтовывали ноги.
Он рассмеялся, и Сарина была благодарна ему за это: напряженность, возникшая между ними, растаяла, и Сарина позволила себе немного расслабиться. Она молча наблюдала, как он пьет чай, чувствуя такое же тепло в груди, как в тот вечер на корабле. Она не могла оторвать глаз от его сильных рук, сжимающих изящную чашку, и вспоминала, как нежно эти руки ласкали ее тело. Каждый раз, когда он делал глоток, чуть откинув голову и приоткрыв рот, она чувствовала прикосновение его губ, теплых и требовательных, прижимающихся к ее губам. Сарина окинула взглядом всего его целиком и ощутила силу, беспощадно подавляющую ее и воспламеняющую сильнее, чем солнце.
Она заерзала на стуле, ощутив, как чертики желания заплясали у нее внутри. А Дженсон в это время медленно провел по золотистому ободку чашки кончиком языка. Широко раскрыв глаза, она смотрела, как он ласкает край чашки так же нагло, как когда-то ласкал ее сосок. Она также потянулась к чашке своего уже остывшего чая и поднесла ее к губам. Но именно в этот момент Дженсон поставил свой недопитый чай на стол.
– Сарина?
Это был и вопрос, и предупреждение одновременно. Он просил ее позволения, но вместе с тем заявлял о намерении действовать, разрешит она или нет. Ее тело наполнялось сладким пламенем, но мозг все еще отказывался сдаться, и она покачала головой. Она боялась его власти над собой не меньше, чем возмущалась своей беззащитностью перед ним.
Дженсон встал и рывком поднял ее со стула. Слабеющими руками она попыталась оттолкнуть его, но он коснулся губами ее шеи, и Сарина выгнулась дугой в последней попытке отстраниться. Дженсон запустил пальцы в золотистые волосы и притянул ее голову к себе. У нее перехватило дыхание. Чашка выпала, из ослабевших пальцев и, упав на пол, разлетелась на кусочки. Его губы были совсем рядом. С чуть слышным вздохом она закрыла глаза и подставила рот.
– Мисси больно?
Озабоченный голос слуги вторгся в их уединение. Сарина отшатнулась от Дженсона и посмотрела на разбитую чашку. Потом, сама удивившись своей смелости, сделала слуге знак уйти. Почтительно склонив голову, тот попятился из комнаты и закрыл за собой дверь. Сарина сжала руки в кулаки и, не глядя на Дженсона, открыла раздвижные панели, ведущие во внутренний двор, и вышла.
В тишине двора она надеялась собраться с силами. Стрекотали сверчки, вдалеке квакала лягушка. Робкий ветерок шелестел листвой гранатов и карликовых апельсинов и доносил до нее сладковатый аромат плывущих по сверкающей поверхности пруда лотосов. Над ее головой на бархатистом покрывале неба сверкали миллионы звезд. Она услышала за спиной шаги и поняла, что все это время ждала, когда горячие руки Дженсона обнимут ее.
– Имение Во Шукэна совсем не похоже на школу миссии в Шанхае, не так ли, Сарина? – Его резкий тон удивил ее. – Может быть, праведная жизнь совсем не для вас?
– Что вы этим хотите сказать? – возмущенно спросила она, оборачиваясь.
– Мне кажется, я ясно выражаюсь, – ответил он. – Что случилось с чистой молодой учительницей, собиравшейся нести слово Божье язычникам в этом уголке земного шара? Только не говорите мне, что уступили тем самым искушениям, которым всегда так яростно сопротивлялись. – Он с презрением провел пальцем по ее серьге, украшенной жемчугом и бриллиантами, и Сарина вздрогнула не столько от его прикосновения, сколько от колкой правды его слов. – Вы убеждали меня, что ваши единственные идеалы – благочестие, доброта и человечность. Какой же вы оказались лицемеркой, мисс Пейдж!
– Как вы смеете так разговаривать со мной! – воскликнула она. – Когда я приехала в Шанхай, здесь уже не было школы миссии. И меня не ждал доктор Таунсенд. Но на моем пути оказались Во Шукэн и три маленькие девочки, которых я могла учить. Я не авантюристка в отличие от вас, мистер Карлайл. В течение девятнадцати лет мой мир ограничивался Орегоном, и большинство моих знаний я получила от отца. – От гнева ее лицо запылало. – Как вы смеете поучать меня! Вы, укравший у меня самую ценную из женских добродетелей! Вы считаете, что я должна была скрыть свой позор и учить невинных детей слову Божьему? А в семье Во я учу английскому языку – на это я гожусь.
– Сарина, я…
– Не прикасайтесь ко мне! – прошипела она. Она знала, что если проявит хоть малейшую слабость, то опять подчинится его воле. – Не говорите мне о добродетели, чтобы потом высмеивать ее. Играйте в свои хитрые игры с кем-нибудь другим, но не со мной!
Увидев, какой эффект возымели ее слова, она немного остыла и голос ее стал спокойнее и холоднее. Чуть приподняв бровь и прищурив глаза, она сказала:
– Кажется, я даже могу подсказать вам подходящую кандидатуру. – Она помедлила, дав ему время смутиться еще больше. – Да, похоже, так. Можете поиграть в эти игры с женщиной по имени… – Она снова помедлила, затем задумчиво поскребла пальцем по подбородку. – Хилари? – сладко спросила она. – Да, именно так. Хилари.
Дженсон чуть не задохнулся.
Сарина со злорадством наблюдала, как он попятился назад. С кошачьей улыбкой на лице она надменно вздернула подбородок и повернулась к нему спиной. Сквозь вздохи ветра она слышала над ухом его тяжелое дыхание. Она не помнила, как долго они так стояли, пойманные в ловушку собственной гордости, но, услышав его удаляющиеся шаги, в панике обернулась, чтобы удержать его.
Но Дженсон уже вошел в дом и широкими, решительными шагами пересек гостиную. Он закрыл за собой дверь, даже не обернувшись, и Сарина перевела взгляд на насмешливый круг луны. На ее ресницах заблестели слезы.
Поначалу она скорее почувствовала, чем увидела в саду тень. То, что она приняла за олеандр, было вовсе не деревом. Перед ее изумленными глазами тень вдруг распалась на две отчетливые половины. Но почти тут же они снова слились в одну, покачиваясь в пятнистой от лунного света темноте, чтобы в следующее мгновение снова распасться. Силуэты держались за руки, и, по мере того как они отдалялись друг от друга, связующая их нить становилась все длиннее, а потом их руки разомкнулись и связь распалась, как порванная лента, и пространство между ними тут же заполнила темнота.
Луна отдернула завесу облаков и окрасила траву и деревья сверкающим серебристым светом. Его нежные брызги осыпали удаляющиеся фигуры, и Сарина зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Сердце ее бешено забилось, тело взмокло от страха, и она попятилась в дом, подальше от уходящих влюбленных. От Чена и Мэй.
Разрозненные образы вереницей прошли перед мысленным взором и связались воедино. Чен, спрятавшийся в саду. Мэй, поющая о запретной любви. Чен больше никогда не появлялся в музыкальной комнате. Мэй говорит по-английски: вероятно, Чен – ее тайный учитель. Сарина шатаясь вошла в дом, моля Бога, чтобы она оказалась единственным свидетелем их безрассудства и единственным человеком, знавшим о них правду.
Где-то вдалеке чуть слышно хлопнула закрывающаяся дверь.
Глава 8
Сарина все больше убеждалась, что любовь Чена и Мэй – это роковая любовь. Чен и Мэй оба во власти темных сил. Плотская любовь между хозяином и слугой испокон веков допускалась в Китае, если только женщина не считалась «плохой», чем могла понизить статус мужа и его потомков.
Позволяется это или нет, но двадцатидвухлетний Чен никогда не сможет жениться на Мэй, потому что он уже обручен с Лао Куатай – старшей дочерью Лао Хунханя, владевшего большой чайной плантацией по соседству с имением Во. Назначить официальный день свадьбы было лишь делом времени. Единственное, что мог сделать Чен, – так это поступить с Мэй так же, как его отец двенадцать лет назад поступил с Ли, – взять в наложницы.
– Мисс Пейдж, – раздался у нее над ухом чей-то шепот.
Сарина от неожиданности чуть не оступилась. Прижав указательный палец к губам, Чен поманил ее к себе.
Он взял ее под локоть и быстро провел через холл в ее спальню.
– Теперь вы все знаете, – произнес он по-прежнему шепотом, и Сарина кивнула. – Как лунный свет открыл вам нашу тайну, так он же сообщил мне о вашем присутствии.
– Вы пришли из опасения, что я могу рассказать вашему отцу о том, что я видела? – спросила она тоже шепотом.
– Я знаю, что вы скорее будете верны ему, чем мне, – ответил Чен, – но я также надеюсь, что вы, возможно, сохраните наш секрет. Я пришел сюда, мисс Пейдж, не для того, чтобы умолять вас ничего не говорить отцу, а для того, чтобы вы не думали плохо о Мэй.
– Не думала плохо о Мэй? – вздрогнув, повторила Сарина и обрадовалась, что он так заботится о репутации девушки.
– Она служанка, приученная во всем подчиняться воле хозяина. Но вам следует знать, что она никогда не приходила ко мне, как прислуга, по приказу, а только по своей воле и из любви ко мне. Она любит меня, и я тоже ее люблю, но она осталась нетронута и чиста.
Значит, их любовь вовсе не плотская. Не сумеречная страсть, остывающая при дневном свете.
– Не бойтесь за нас и, более того, не жалейте нас, – добавил он. – Мы знали о всех преградах, прежде чем решились переступить границу, нас разделяющую.
– Как давно вы тайно встречаетесь? – спросила Сарина.
– Два года, – ответил Чен. – Мэй было всего десять лет, когда ее отец продал ее в Кантоне нашей семье как кухонную прислугу. Он был бедным фермером, а Мэй – младшей из двенадцати детей. Хотя ее учили петь и она одна из самых почитаемых певиц города, именно в нашем доме, а не в чайных Кантона звучит ее волшебный голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44