Как покорная дочь, я подчиняюсь вашей воле!Все это было сказано коротко и резким тоном. Зефирине пришлось сделать огромное усилие над собой, чтобы, выходя, не хлопнуть дверью.Для Роже де Багателя дело было сделано. Вновь став очаровательным, легкомысленным и совершенно беззаботным, он осыпал свою дочь тысячами любезностей и ласк, но она оставалась напряженной и равнодушной. Он делал ей комплименты, восхваляя ее изящество, красоту, восхищался ее образованностью, радовался (правда, немного поздновато) встрече с ней. Он играл с Гро Леоном и смеялся над его воплями. Когда, наконец, на колокольне старинной часовни в парке пробило пять часов, он велел Зефирине пойти в ее апартаменты и переодеться к ужину, который вскоре будет подан в ротонде. Ла Дусер остался с маркизом.Покинув библиотеку вместе с шедшей за ней по пятам девицей Плюш и с Гро Леоном на плече, Зефирина вспомнила, что она даже не заговорила о послании регентши. С ужасом Зефирина осознала, что не питает никакого доверия к своему отцу. Она, разумеется, его жалела, но, что было еще хуже, она его презирала! ГЛАВА XXXIПО ПРИКАЗУ ЕГО СВЕТЛОСТИ Проснувшись на следующее утро, Зефирине показалось, что она продолжает спать и видеть сон. Что это за кровать, в которой она лежала между тонких посеребренных колонн, поддерживавших балдахин из венецианского шелка с изумрудно-зеленой бахромой? Что это за комната с белоснежными стенами, украшенными золоченой лепкой? Что это за будуар с бледно-голубыми с сиреневым оттенком стенами, в котором через приоткрытую дверь она видела сундуки из черного дерева и кресла кораллового цвета?Понемногу к ней вернулась память, а вместе с ней – протест, тоска и чувство одиночества.Приглушенный шум долетал до нее из примыкавшего к ее комнате кабинета. Зефирина прислушалась. Никаких сомнений: кто-то перешептывался как раз за перегородкой. Не обращая внимания на Гро Леона, дремавшего в складках балдахина, Зефирина тихо встала. Она накинула поверх рубашки домашнее платье с алансонскими кружевами, надела мягкие сафьяновые туфельки на тонких каблучках и немного резко открыла дверь в кабинет. Молодая камеристка ходила по кабинету, раскладывая мягкие простыни и мази, в то время как двое крепких лакеев приносили кувшины с горячей водой, которую они выливали в настоящую оловянную ванну, что было верхом роскоши.Увидев Зефирину, юная служанка сделала изящный реверанс:– О, ваша милость уже проснулись!«Конечно, проснешься при всей этой вашей возне!» – едва не ответила Зефирина надменным тоном.По знаку ломбардки оба высоких парня поклонились и вышли.В кабинете воцарилась мертвая тишина. Из-под полуопущенных ресниц Зефирина с недоверием наблюдала за девушкой. Горничная, возможно, была смущена высокомерным, если не сказать более, выражением лица невесты князя. Она молча занималась своим делом.Эта юная ломбардка была не старше Зефирины. У нее было милое, веселое и честное лицо, кожа красивого абрикосового оттенка, живые глаза блестели из-под накрахмаленного чепца. Зефирина признала, что девушка симпатична и даже очаровательна. В конце концов бедняжка не виновата в том, что Франциск I проиграл битву! В том, что Карл V одержал победу! В том, что герцог де Бурбон предал! И в том, что ее господин, князь Фарнелло, всего лишь… бандит! Не будет ли лучше, если она постарается найти союзников в этом доме, вместо того чтобы замыкаться в своем ледяном презрении?– Я не видела вас вчера вечером? – спросила вдруг Зефирина, приняв решение улыбнуться и заговорить на очень хорошем итальянском языке. Такое внимание, казалось, тронуло юную ломбардку.– Ваша милость очень хорошо говорят на нашем языке, – восхищенно сказала девушка. Затем продолжила с лукавым видом: – Я, как и вся прислуга в замке, видела вас во время ужина и восхищалась вами, но ваша милость меня не видели! Возможно, вы были слишком утомлены путешествием и удалились очень рано в ваши апартаменты!Ужин подавали на эмалированной посуде. В соседстве с Плюш и Роже де Багателем Зефирине было очень тоскливо, и она постаралась сократить пребывание за столом.– Как вас зовут? – спросила Зефирина, снимая кружевное утреннее платье, чтобы погрузиться прямо в рубашке в оловянную лохань.Тонкая ткань сморщилась у нее на теле и собралась складками. Зефирина с наслаждением вытянулась в горячей воде, слушая, как юная горничная отвечает на ее вопросы:– Мария Эмилия Джулия Бенедикта Романа, но все зовут меня Эмилией. По приказу его светлости князя Фульвио я приставлена в качестве прислуги к вашей милости, и я надеюсь, что…Лед был сломан. Замотав рыжие кудри в жгут на макушке, чтобы не намочить, Зефирина слушала болтовню юной горничной. Та же теперь позволила себе разговориться. Говорливая и совершенно не робевшая, она охотно рассказывала о своей жизни и о жизни своей семьи, бывшей в услужении у князя Фарнелло. У нее было множество братьев и сестер, и у каждого была ответственная должность во дворце.Зефирина, приняв твердое решение, предприняла большую «военную» операцию по очаровыванию девушки. Она сделала вид, что ее интересует все, что касается Эмилии. Она хотела знать имена всех членов ее семьи, довольна ли она своей участью и не была ли она просватана за одного из лакеев замка.Да, у Эмилии был жених, но он погиб в битве при Павии… Отвечая на вопрос Зефирины, горничная отвела наполненные слезами глаза. Такое сходство судеб настолько взволновало Зефирину, что она, перестав ломать лицемерную комедию, вдруг поцеловала Эмилию. Она едва не заплакала вместе с ней. Как раз вовремя она взяла себя в руки. Эмилия протягивала ей простыню, чтобы выйти из ванны.Этот отвлекающий маневр позволил Зефирине вновь обрести ясность мысли. Она быстро сняла намокшую рубашку, и на секунду ее очаровательное перламутровое тело отразилось в зеркале. Без всякого самолюбования Зефирина смотрела на свою лебединую шею, на крутой изгиб бедер и на груди с торчащими розовыми сосками.– Как ваша милость хорошо сложены! – восхитилась Эмилия. – Его светлости князю Фарнелло очень повезло!При этом столь прямом напоминании о ненавистном браке щеки Зефирины обдало жаром. Она быстро завернулась в простыню, позволив своей камеристке обсушить себя и подать надушенную рубашку. Разговаривая на всякие безобидные темы, Зефирина дала затянуть себя в корсет, который сжимал ее талию и подчеркивал грудь, одеть одну на другую три юбки, длинную домашнюю кофту. Затем она села перед трельяжем, инкрустированным редкими и красивыми раковинами.В то время как Эмилия расчесывала ее пышные кудри, Зефирина спросила с безразличным видом:– Судя по портрету князя Фарнелло, который я получила еще во Франции, я смогла заметить, что волосы у его светлости достаточно светлые?– о, нет, ваша милость, – тотчас же возразила Эмилия. – У его светлости очень темные волосы и смуглая кожа… из-за сицилийской крови со стороны его матери, покойной княгини из рода Салестра с Сицилии. Его светлость ломбардец только по отцу, покойному князю Фарнелло.Получив эти сведения, Зефирина поздравила себя с избранной стратегией. Она продолжала, улыбаясь:– Темный?.. Должно быть, воображение художника сделало его блондином?– Несомненно, ваша милость.– К несчастью, в дороге мы потеряли несколько сундуков. Эта миниатюра находилась в одном из них. А хотелось бы вам ее показать, Эмилия, и сравнить ее с портретом его светлости, который должен быть среди портретов его предков в фамильной галерее.Рыбка попалась на крючок.– Но, ваша милость, – тотчас ответила Эмилия, – с тех пор как его светлость были ранены, дон Фульвио приказали убрать все их портреты из дворца!– Ах, вот как? Ну да, конечно, где только была моя голова? Он был ранен! – повторила Зефирина с понимающим видом.– О, это было ужасно, донна Зефира! Это произошло год назад, тоже весной, во время стычки около озера Маджоре, немного спустя после битвы, в которой ваш рыцарь Байяр нашел свою погибель. Князь Фарнелло целый месяц пребывал между жизнью и смертью. Он выздоровел, но его левый глаз был окончательно потерян.– Одноглазый! Человек с лицом, наполовину снесенным ударом копья… Так вот что вы от меня скрывали! Лицемеры, притворщики, фальшивые друзья! Я больше никогда не буду вам доверять! О, не возражайте, не говорите мне о своей невиновности! Ты, Ла Дусер… ты об этом прекрасно знал! Хотя бы потому, что ты его видел! А вы, Артемиза Плюш… вы тоже были в курсе дела! И вы промолчали! – метала громы и молнии Зефирина.Под градом этих обвинений Ла Дусер опустил вниз свою славную физиономию с довольно жалким видом. Нос девицы Плюш вытянулся и стал похож на щучий плавник. Что же касается Гро Леона, то он, будучи очень осторожным, делал вид, будто погружен в глубокий сон под пологом балдахина.Тихие звуки мандолины, долетавшие с южного двора, не успокаивали Зефирину. Наоборот, эта музыка действовала ей на нервы. Не обращая внимания на шестерых всадников, которые ехали по центральной аллее к мраморной эспланаде, она захлопнула окно и продолжала свою речь саркастическим тоном:– Кривоногий! Кривой! Какой еще, разве я знаю? Слюнявый! Плюющий в тарелки, из которых ест! Жалкий обломок человека с изборожденным шрамами лицом! Какие-то дряхлые отбросы! Хворый и хилый! Болезненный инвалид! Вот кому мой отец отдает меня, не испытывая угрызений совести, а вы… вы – его сообщники!– Ну что за галиматья, моя маленькая Зефи, это не… – попробовал сказать несколько слов Ла Дусер.– Я больше не твоя маленькая Зефи! – зарычала Зефирина. – Смотри-ка, что я сделаю с твоим князем-пугалом!Хрупкая статуэтка Купидона украшала камин. Зефирина размашистым движением смахнула его в очаг. Алебастровая статуэтка разлетелась на тысячу кусков.Как раз в это мгновение, как в хорошо отрепетированном балете, кто-то тихо постучал в дверь будуара.– Кто там? – спросила Зефирина еще дрожащим от гнева голосом.Из-за закрытой двери ей ответил елейным голосом управляющий:– Это Анжело. Позволит ли, ваша милость мне войти?Зефирина велела знаком девице Плюш открыть дверь. Сама же она устроилась в кресле, схватила рукоделие, над которым работала ее дуэнья, и принялась вышивать с чопорным видом.– Привет! Сосиска! – завопил Гро Леон со своего насеста, в то время как в маленькой гостиной появился какой-то розовый куст.Озадаченная Зефирина подняла голову.– Хорошо ли спали, ваша милость?Выставив вперед свое толстое брюхо, Анжело втащил настоящий розовый куст, который поставил у ног Зефирины.– Более или менее!Удрученное выражение лица Зефирины опровергало ее слова.– Не ощущает ли ваша милость в чем-нибудь недостатка? – с обеспокоенным видом вновь спросил управляющий.– Кроме моей дорогой долины Луары, в чем еще могу я нуждаться? – вздохнула Зефирина. Эти слова она произнесла еще более скорбным тоном.– Довольна ли ваша милость своими апартаментами?– Мне может быть хорошо повсюду с моими людьми и моим вышиванием.Зефирина тяжко вздохнула.– Не жалуется ли ваша милость на услуги своей горничной? – осведомился явно пребывавший в тревоге Анжело.– Да нет, я очень довольна Эмилией! – внезапно искренне возразила Зефирина.Этот допрос уже начал ей смертельно надоедать.– Ваша милость видит, как меня переполняет счастье от этого известия!Со вздохом облегчения Анжело склонил свое пухлое тело в поклоне перед девушкой. Не боясь шипов, он запустил руку в середину розового куста и вытащил оттуда шкатулку из наборного дерева с богатой золотой и серебряной насечкой. Эту шкатулку он с восторженной улыбкой положил на колени девушки.– Его светлость просит у вашей милости разрешения без промедления прийти к вам и приветствовать вас!– Простите? – Зефирина не решалась понять его слова.– Его светлость князь Фарнелло только что вернулся во дворец, раньше, чем мы надеялись его увидеть Его светлость приказал мне передать вам этот скромный подарок.Продолжая говорить, Анжело открыл шкатулку, чтобы показать Зефирине кружевную шаль, расшитую розовыми жемчужинами, блеск которых заставлял оценить их цвет по достоинству.Изо всей этой комедии Зефирина поняла только одно: князь-пугало вернулся втихомолку. Должно быть, он был одним из тех всадников, которые ехали вверх по откосу. Смотри-ка, так значит, эти пол-человека еще были способны сидеть верхом на лошади?Если он думает, что сможет купить Зефирину с помощью своих жемчугов, своих подарков и своего богатства, то он очень ошибается, макака! Зефирина небрежно и сухо закрыла шкатулку.– Эти жемчуга не подходят к моему цвету лица. Верните их вашему господину!– Бе… Бе… что? – запинался Анжело.– И еще скажите, что я слишком плохо себя чувствую, чтобы принять его!Цветущий вид Зефирины опровергал эти слова. В полной растерянности управляющий пытался найти помощь у Ла Дусера и девицы Плюш. Но эти двое, явно удивленные, внимательно разглядывали розовый куст.– Возможно, завтра, когда ваша милость почувствуют себя лучше, вы сможете принять его светлость? – подсказал Анжело.– Ни завтра, ни послезавтра! Мы с князем встретимся в день нашей свадьбы. И это будет еще слишком рано. Спасибо за ваши услуги, Анжело! Ах, да! Унесите также и эти цветы, они вызывают у меня головную боль!Словно оскорбленная богиня, она встала и открыла окно. Затем с помощью батистового носового платка стала изгонять «миазмы» розового куста.Со шкатулкой и розовым кустом в руках несчастный Анжело вышел, пятясь задом, под аккомпанемент насмешливого попискивания Гро Леона, который совершенно распоясался:– Синкопа! Сардина! Слуга!У Зефирины не было времени на то, чтобы вместе с галкой порадоваться их общей победе. Через несколько мгновений Анжело вернулся и вновь постучал в дверь.– Его светлость князь Фарнелло очень обеспокоен состоянием здоровья донны Зефиры. Он приказал своему личному врачу немедленно прийти к вашей милости!– Бесполезно отдавать все эти приказы. Мы нуждаемся только в покое, отдыхе и мире! Мы останемся в наших апартаментах! – сухо ответила Зефирина, употребляя королевское «мы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43