Стоя около мулов, Мишель де Нотр-Дам обсуждал с Ла Дусером и Франком Берри маршрут путешествия.– Поезжайте через городки Венель, Мейрарге и Пейроле… Поднимитесь вверх по долине реки Дюранс до Брийана, затем спуститесь вниз по долине реки Блеоны, чтобы добраться до ущелья Мор и долины реки Арш… А от ущелья, носящего то же имя, идет знакомая мне дорога… Самое позднее, через две недели, вы доберетесь до самой Италии…Увидев Зефирину, устроившуюся на деревянном сидении, Мишель покинул оруженосцев и подошел к девушке.– Не слишком ли вы утомлены, чтобы пускаться в это путешествие сегодня, мадемуазель Зефирина? – спросил молодой врач уже профессиональным тоном.– Нет, сударь, я хорошо себя чувствую!– Я очень этому рад… Да сохранит вас Господь… Я желаю вам хорошо доехать… Прощайте, мадемуазель Зефирина… – сказал Мишель де Нотр-Дам, слегка наклоняя голову.Движением, одновременно очаровательным и немного дерзким, Зефирина приложила пальчик к губам молодого врача.– До свидания, дорогой Нострадамус! – сказала Зефирина, улыбаясь.– Почему вы так меня назвали? – спросил Мишель де Нотр-Дам с удивленным видом.– Как это почему?.. От латыни… Такой эрудированный человек, как вы! Ну-ка, подумайте, поищите и, быть может, вы найдете… Нострадамус… – повторила Зефирина.Ей не хотелось показывать свое истинное волнение, и она расхохоталась.Ла Дусер и Франк Берри щелкнули кнутами. Повозка со следовавшими за ней всадниками сделала круг по площади и направилась на восток.– Божественная Зефирина… – прошептал Мишель де Нотр-Дам.Зефирина видела его черный и одинокий силуэт, видела, как он входил в свой дом, ставший под лучами солнца кирпично-красным.Звон колокольчиков, висевших на шеях мулов, весело разносился над дорогой. Он провел рукой по побелевшим губам. Зеферина и ее спутники не проехали еще и одного лье, когда хлопанье крыльев, дополненное звучным клекотом, заставило их поднять головы.– Привет! Сардина!– Гро Леон! – воскликнула Зефирина.Галка порхала вокруг повозки. С очень важным видом Гро Леон уселся на колени к Зефирине.– Ты прилетел со мной попрощаться, Гро Леон. Как это любезно!– Слуга! Слуга! – вопил Гро Леон.В то время как Зефирина ласкала перышки на его сером затылке, Гро Леон вытянул клюв, чтобы показать девушке тоненькую золотую цепочку, обвивавшую его шею. К цепочке был прикреплен свернутый в тоненькую трубочку пергамент. Зефирина проворно развернула послание и прочла:«Божественная Зефирина!Возьмите Гро Леона с собой. Он будет верным и преданным другом. Что же касается вашего последнего слова, то вы, несомненно, более образованны, чем я, ибо я искал и не нашел, откуда оно взялось. Но ради любви к вам… я навсегда останусь вашим преданным Нострадамусом».Быстрым движением Зефирина поднесла пергамент к губам.– Дорогой и благородный Мишель! – прошептала она, тронутая этим знаком привязанности и любви.Она знала, насколько он привязан к этой птице. Зефирине внезапно захотелось забыть обо всем, вернуться обратно в Салон и на всю жизнь остаться в тихом и спокойном жилище молодого врача Нотр-Дама.– Улыбнись! Сардина! Сардина! Улыбнись! – вопил Гро Леон.– Ты прав, Гро Леон! – Зефирина овладела собой. Если аббатиса солгала, то скоро она будет в объятиях своего отца. Она спасет его от недостойной участи. Сейчас было не время позволять себе выказать слабость.Ее наполненные слезами глаза смотрели на горизонт.Вдалеке, за сиреневой стеной гор, простиралась Италия.Леопард поджидал ее. Она стиснула зубы. Он встретит тигрицу… ГЛАВА XXIXОТ СЮРПРИЗА К СЮРПРИЗУ Зефирина пересекла реку По на пароме, которым управляли крепкие перевозчики. В местности, по которой они путешествовали, казалось уже забыли о войне. Здесь не видно было разорения, развалин, беженцев и толп бродяг. Они проезжали Пьемонт и Ломбардию. В деревнях дома были увиты розами, холмы покрыты виноградниками и оливковыми рощами. В переливающихся всеми цветами радуги долинах пышная растительность сверкала под жарким солнцем полуострова. Италия не только не отталкивала Зефирину, напротив, она ее завораживала мягкими склонами холмов, легкой прозрачностью чистого воздуха и заливавшим ее светом.Зефирина была существом слишком тонким и умным, чтобы не быть чувствительной к этой красоте. Но что ослепляло ее больше, чем окружавшие ее пейзажи, так это города, названия которых заставляли ее погружаться в мечту, города, которым было более двух тысяч лет… Суза… Турин… Верчелли… Палестро… Милан…Среди аканта и жасмина юная эрудитка обнаруживала соборы с зубчатыми стенами, роскошные дома с колоннами, богатые дворцы епископов, башни с часами, бесчисленные статуи из многоцветного мрамора, сохранившиеся со времен римлян цирки и арки, колокольни и донжоны Донжон – главная башня замка. – Прим. пер.

, чьи кружевные силуэты охряного цвета возвышались над апельсиновыми и лимонными рощами. Видя все это великолепие и роскошь, Зефирина начала лучше понимать «безумное желание» французских королей завоевать и сохранить за собой это драгоценное герцогство Миланское.Храня в своем корсаже бесценное послание регентши, Зефирина хотела было направиться в крепость Пиццигеттон. Но Ла Дусер обратил ее внимание на то, что этот крюк отнимет у них столь драгоценный день, быть может, даже – два. Они могут опоздать. Итак, Зефирина решила ехать по кратчайшей дороге, чтобы сначала спасти своего отца.Девушка думала, что по дороге они столкнутся с враждебным отношением населения. К ее большому удивлению, крестьяне и трактирщики, пьемонтцы они были или ломбардцы, казалось, не сердились на нее за то, что она француженка. Напротив, как только повозка останавливалась во дворах, Зефирину тотчас же встречали горячими словами:– Bella Signorina Прекрасная синьорина, барышня (ит.).

!Пребывая в состоянии полнейшего смятения чувств и путаницы в мыслях, после ночи, проведенной в скромной гостинице ломбардского городка Виджевано, где она очень плохо спала, Зефирина попросила девицу Плюш помочь ей надеть парадное платье. Она приказала также оруженосцам хорошенько вычистить повозку и коней. Им оставалось проехать всего несколько лье, чтобы достичь цели путешествия. Зефирина хотела прибыть в приличном виде.Под изумленными взглядами хозяина постоялого двора и его слуг, которые совершенно не понимали эту «furia francese» Французскую фурию (ит.).

, Ла Дусер и Франк Берри, по пояс голые, принялись мыть повозку, мулов, сбрую и, конечно, Красавчика, обливая их водой из ведер. В то время как Ипполит и Сенфорьен с особым усердием чистили щетками штаны и камзолы, девица Плюш старалась чуть-чуть завить свои тусклые волосы. Даже Гро Леон, захваченный этими приготовлениями, полоскал свои запылившиеся перья в поилке черной свиньи.Солнечные часы показывали 9 часов утра, когда французы, сверкая, как новенькие экю, пошли на последний приступ.Зефирина была одета в роскошное платье из синего бархата, прекрасно сочетавшегося с небом герцогства Миланского, с чуть сдвинутой набок шапочкой с синим перышком. Ставшая вдруг молчаливой, она с опаской старалась разглядеть среди цветущего пейзажа владения князя Фарнелло.После того как они миновали Виджевано, им стали часто попадаться идущие навстречу испанские солдаты. С пиками на плечах, затянутые в кирасы, в железных касках, пехотинцы шли ровными рядами. Под предводительством высокомерных всадников в черных камзолах солдаты чеканили шаг, распевая тоскливые кастильские баллады, которые действовали Зефирине на нервы.«Я их ненавижу… я ненавижу их всех, этих душегубов!» И девушка, дрожа, с презрением отводила глаза. Она даже не хотела видеть этих захватчиков, этих мясников, руки которых были запятнаны французской кровью.Однако, когда мимо испанских солдат проезжала повозка Зефирины, они вежливо уступали дорогу. Ничто в их поведении не указывало на малейшее поползновение к проявлению агрессивности. Как всякие мужчины, лишенные женщин, они просто смотрели с явным интересом на повозку и на ее красивую хозяйку.– Гаэтан… Гаэтан, любовь моя! Я отомщу за тебя этим убийцам, – прошептала Зефирина, подавив рыдания.Возможно, побелевшие кости молодого человека гнили всего лишь в десяти лье отсюда, на поле кровавой битвы? Ла Дусер благоразумно постарался объехать это место.На полпути между Миланом и Павией, когда повозка проезжала среди серебристых лавров по западному берегу своенравной реки Ламбро, Ла Дусер вдруг поднял руку:– Клянусь башмаками Святого Юстиниана, вот мы и приехали, и приехали вовремя, барышня Зефи!Девушка взглянула туда, куда указывал великан-оруженосец. Она онемела от удивления: возвышаясь над деревней, спрятавшейся среди зелени, дворец князей Фарнелло возносился серо-розово-белой громадой. Гармоничный и величественный, он стоял на вершине холма с крутыми склонами, укрощенными руками великих мастеров.Зефирина, разумеется, не ожидала увидеть столь роскошное жилище, которым не пренебрег бы и сам король.– Барышня Зефи! О! Барышня Зефи! – восторгалась Плюш.Пребывая в состоянии восторженного изумления, неописуемая дуэнья открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная из воды.По знаку Зефирины повозка остановилась на обочине грунтовой дороги. Ей нужно было привести в порядок свои мысли, прежде чем встретиться лицом к лицу с врагом. Вся ее небольшая свита, за исключением Ла Дусера, которому были знакомы эти места, с ошеломленным видом рассматривала будущее жилище девушки.– Брови! Синьорина! Синьорина! Брови! – вопил Гро Леон, который, казалось, понимал, что происходит в душе Зефирины.И действительно, нахмурив тонкие брови над потемневшими глазами, девушка, казалось, совершенно не оробела при виде окружающей ее роскоши.Река голубовато-стального цвета несла свои воды у подножия крепости. Пять веков назад дворец Фарнелло со своими башнями, галереями с навесными бойницами, донжоном, был настоящим орлиным гнездом, защищавшим свои земли и деревни. Но умелый архитектор, отдавая дань новой моде, окружил старый замок новыми крыльями, белыми, воздушными, украшенными куполами и колоннами, резными карнизами, которые придавали всему строению очарование и величественное изящество. Сам холм благодаря искусству садовников превратился в обширный цветущий парк с пышно цветущими розовыми кустами, с высокими темными кипарисами, устремленными к небу, с мраморными статуями, террасами, спускающимися к заросшим зеленью берегам реки Ламбро.«И что же? Я уже видела разные замки. Не буду же я вести себя, как ослепленная провинциалка…» – подумала Зефирина, пришедшая в ярость от своего собственного изумления.Наконец она очнулась и, дав знак Ла Дусеру, приказала приблизиться с Красавчиком. Гигант-оруженосец, поняв намерения своей юной госпожи, помог ей сесть в седло, и Зефирина, гордо восседая верхом на своем лоснящемся жеребце, возглавила небольшую группу.По мере того, как Зефирина приближалась ко дворцу, она с тревогой заметила внезапно возникшее движение в аллеях парка. Видно было, что обитатели замка извещены о приближении повозки и всадников. Дворецкие, стражники в униформе, лакеи в ливреях и конюхи бежали к высоким бронзовым решеткам, не позволявшим чужакам проникать в княжеские владения.Зефирина подняла голову. Над двумя столбами, обрамлявшими массивные ворота, красовался герб князей Фарнелло: на голубом поле был изображен леопард с золотой пастью, а сверху серебряными буквами начертан гордый девиз: «Я хочу!». Могло показаться, что Зефирина своим взглядом бросала вызов этому тщеславному гербу, который Франциск I приказал сломать на фронтонах всех домов, принадлежавших юному князю, восставшему против его, Франциска I, власти. Это было десять лет назад, после победы при Мариньяно. Зефирина в ярости стиснула руки, в которых держала поводья коня. Ах, с каким удовольствием она бы вновь разрубила этот проклятый герб!Чей-то слащавый голос прервал ее мстительные размышления.– Signorina de Bagatella Синьорина де Багатель (ит.).

? Добро пожаловать, ваша милость… Sua Eccellenza Его превосходительство (ит.).

был в большой тревоге и нетерпении… Я ободрять и утешать его, как только мог… Хорошо ли доехали, ваша милость?Зефирина опустила глаза. Кругленький управляющий поместьем, вскарабкавшийся на спину крепкого ослика, приветствовал ее, выказывая самое глубокое уважение.«Его превосходительство нуждался в утешении! Хорошенькое дельце!» – подумала Зефирина, внутренне насмехаясь. «Ну ладно, князь Фарнелло не знал, что его ожидает. Не знал он и того, что у нее не будет с ним ничего общего!»– Мы, я и мои люди, проделали по чудесным дорогам Франции сколь прекрасное, столь и поучительное мирное путешествие! – заверила его Зефирина снисходительно.Она была твердо настроена не дать противнику шанс пробить брешь в ее стене отчуждения.– Мой отец, маркиз де Багатель, все еще пленник в этом доме? – вновь заговорила Зефирина высокомерным и ледяным тоном.– Дон Роже де Багателла вот уже много дней ожидает вашу милость… Его превосходительство не переставал спрашивать меня о приезде вашей милости…После этого многословного объяснения Зефирина догадалась, что запуталась в словах: превосходительством, о котором говорил управляющий, был не князь Фарнелло, а ее отец, Роже де Багатель.Оказавшись столь близко к цели, Зефирина внезапно ощутила желание разрыдаться. Так, значит, аббатиса солгала, или она ошиблась, или… или…В этом зубчатом донжоне, который возвышался над оврагом или, может быть, над рекой, сидел в каменном мешке, в цепях, Роже де Багатель, бледный и обессилевший, ожидал от своей дочери избавления от этой участи.– Хвала Мадонне за то, что защитила нашу будущую, такую прекрасную княгиню! – учтиво добавил управляющий, сложив в благочестивом жесте затянутые в перчатки ручки.При упоминании о браке дрожь пробежала по спине Зефирины. Она больше не могла отступать. Жребий был брошен.Повинуясь знаку пестро разодетого управляющего, четверо стражей широко открыли большие бронзовые ворота, в то время как лакеи выстроились в настоящий коридор почета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43