Говоря так, донья Гермина повернула голову к коннетаблю. При свете заходящего солнца Зефирине показалось, что два сообщника хитровато смотрели друг на друга.А что станет с маркизом де Багателем, если осуществится этот дьявольский план? Зефирина не осмеливалась ответить себе на этот вопрос. Как и бедная Пелажи, знавшая слишком много, Роже исчезнет, став жертвой «эпидемии»…Что же касается ближайшего будущего, то Зефирина поняла только, что донья Гермина, она же – Генриетта, хотела предать своего мужа, свою новую страну, своего короля, чтобы удовлетворить на службе у Карла V свое всепоглощающее честолюбие! «Эта Сан-Сальвадор» просто решила править Францией!Внезапно герцог де Бурбон встал. Он поднял воротник плаща, прикрыв лицо, и надвинул свою шляпу до бровей.– У нас едва хватит времени, чтобы вернуться до ночи, Генриетта! Как поживает Рикардо?– Бедный ребенок умирает от скуки совсем один в Сен-Савене. Ведь его-то не пригласили! – сказала донья Гермина с горечью.– Ну так не беспокойся больше. Раз уж планы насчет женитьбы на этой рыжей потерпели неудачу, отдай его мне в оруженосцы. В общем-то, это же естественно, что его отец будет заботиться о его будущем…Донья Гермина прервала коннетабля, дав ему знак замолчать:– Ты говоришь серьезно, Шарль?– Самым серьезным образом в мире!Лоб «этой Сан-Сальвадор» перерезала морщинка. Она вдруг приняла решение:– Я вверяю вам Рикардо, но с условием, чтобы он никогда не узнал о том, что он незаконнорожденный!– Само собой разумеется. Неужели вы думаете, что я хочу, чтобы кому-нибудь стало известно о наших отношениях, Генриетта!– В обмен на это отдайте мне Византийца!– Вы что, хотите от кого-нибудь избавиться? – насмешливо спросил коннетабль.– Мне необходим преданный слуга, чтобы, не рискуя, заставить замолчать одного человека, нанесшего мне тяжкое оскорбление!Услышав этот ледяной голос, Зефирина почувствовала, как у нее по спине волной пробежала дрожь. Пот тек ручьем у нее по рукам, покрывал ладони, стекал по шее.– А он, что, ненадежен? – прошептал герцог, указывая на карлика Каролюса, ожидавшего под деревьями.– Да нет, но… иногда становится слишком сентиментальным! – так же шепотом ответила донья Термина.– Хорошо, было бы дурно с моей стороны отказывать вам в этой маленькой просьбе. Сегодня же вечером Византиец будет в вашем распоряжении. А что касается всего остального, то когда вы дадите мне знать, Генриетта?– Очень скоро. Сигналом к отъезду будет служить красный носовой платок, у которого будут завязаны узелками все четыре угла. Его принесет вам Каролюс или Беатриса. До этого момента будьте крайне осторожны! Удачи, монсеньор!– Прощайте, маркиза!Голоса коннетабля и доньи Гермины удалялись. Выждав, когда звук копыт совершенно исчезнет в лесу, Зефирина вышла из своего укрытия.Бледная, с подкашивающимися ногами, она вынуждена была предпринять почти нечеловеческие усилия, чтобы дойти до алтаря.Единственным свидетельством всего этого кошмара была кровь на камнях и уже застывшее тельце зарезанной голубки. Словно желая сохранить эту осязаемую улику, Зефирина вырвала у несчастной птицы несколько перышек, и погрузила их в кровь. Когда кровь стекла, она сунула их себе за корсаж.Снаружи быстро темнело. Зефирина ускорила шаг, чтобы вернуться в кузницу. При каждом крике совы, вспархивании летучей мыши над головой, трепетании тени от ветки она вздрагивала и начинала дрожать. Сердце бешено колотилось у нее в груди.– Я не должна поддаваться панике! Мне надо успокоиться. Прежде всего необходимо найти дорогу. Я подумаю обо всем после! – повторяла Зефирина, стараясь отыскать нужную тропу во враждебном лесу.Внезапно заржал Красавчик, и это указало ей верный путь. Она пошла быстрее и вскоре вышла на поляну, где стояла кузница.– Вы там долго пробыли, я уж не надеялся вас увидеть в такой поздний час… А ваш лакей, он-то где? Я дал двойную порцию овса вашему коню, и он все слопал, будьте уверены. Но вы не можете ехать совсем одна ночью, я провожу вас до монастыря!Говоря все это, кузнец снял свой кожаный фартук и закрыл дверь своей кузницы.Зефирина, покачав головой, торопливо заговорила:– Благодарю вас, но мне во что бы то ни стало надо вернуться в королевский лагерь!Она достала из-за пояса два золотых экю, чтобы оплатить услуги кузнеца.– Но это же верная гибель, ехать одной через лес! – процедил сквозь зубы мужчина, глядя на золотые монеты, украшенные лилиями и восходившим над ними солнцем, блестевшие у него на ладони.– Будьте любезны, не дадите ли вы мне факел? Торопясь уехать, Зефирина поставила ногу на камень, чтобы взобраться в седло.Мужчина пожал плечами: «Если эта девчонка сошла с ума, то это ее дело». Он отвернулся. Дрожащее личико и огромные глаза Зефирины заставили его вновь повернуться к ней.Хотя девушка его ни о чем не просила, он проворчал:– Никто не скажет, что Нарцисс Симон, мастер-кузнец, бросил беззащитную малышку одну в лесу. Если это действительно так спешно, то я пойду с вами, но только за одну вашу улыбку, барышня!И кузнец гордо вложил монеты в руку Зефирины.Когда через час они увидели лагерь, освещенный тысячами огней, она была уже лучшим другом Нарцисса Симона. Этот человек говорил правду в глаза. Под его грубой внешностью пряталась чуткость, проницательность в сочетании с неколебимым здравым смыслом. Впервые в жизни Зефирина узнала о том, какова была реальная жизнь тех, кого в их кругу называли простолюдинами. Симон когда-то был сервом, монахи дали ему вольную, и теперь за сорок пять солей в день он, как и все ему подобные, работал от света дотемна.Несправедливость такого положения вещей внезапно возмутила благородный ум девушки. Однако, слушая кузнеца, Зефирина успокоилась. Она привела в порядок свои мысли. Она знала, как поступит.– Прощайте, мастер Нарцисс, я благодарю вас от всего сердца и прошу принять, в знак моей признательности, этот скромный памятный подарок.С этими словами Зефирина сняла тоненькую цепочку со своего запястья.– Ну, барышня, вот это другое дело! Я принимаю это в знак дружбы! Да хранит вас Господь!Услышав это пожелание, Зефирина задрожала. Ей действительно было необходимо покровительство самого Господа, чтобы довести до благополучного конца свою миссию!Она направилась к конюшням, дала повод Красавчика одному из пажей, поручив отвести коня к Бастьену. Затем, не потрудившись сменить туалет, направилась к «Дому короля».Все четыре павильона ярко сияли, освещенные факелами. Вокруг королевских палаток царила большая суматоха. Придворные сновали взад и вперед. Зефирина увидела своего отца, но предпочла спрятаться за золочеными скульптурами одного из источников. Могла ли она сказать ему: «Ваша жена – презренная негодяйка?» Роже де Багатель отказался бы ее слушать. И даже, если бы он, несмотря ни на что, поверил ей, то все же Зефирина не могла решиться нанести ему этот удар, причинить ему такое горе. Нет, она должна за это взяться иначе!За ее спиной раздалось восклицание:– Божественная Зефирина! Раз вы здесь, значит, вас нет в другом месте!Застигнутая в своем укрытии, Зефирина с облегчением узнала маршала де Ла Палиса.– Сударь… – торопливо сказала Зефирина, – само небо посылает вас! Крайне важно, чтобы я поговорила с королем. Но только наедине! Прошу вас, проведите меня в его покои так, чтобы никто не видел!Жак де Шабанн, господин де Ла Палис внимательно всматривался в напряженное личико девушки, стараясь угадать причину столь неожиданной просьбы. «Неужели это еще одна охваченная жаром любви девчонка, готовая на все, чтобы обратить на себя внимание Франциска I?»Ничем не показывая своего разочарования, Ла Палис спросил:– Могу я хотя бы узнать зачем?Зефирина тряхнула своими рыжими кудрями:– Я не могу вам ничего сказать, сударь. Знайте только, что речь идет о судьбе королевства. Вы должны довериться мне!Зефирина произнесла эти слова с такой серьезностью, что Ла Палис, на которого это произвело впечатление, прошептал:– Хорошо. Я верю в юную особу, самую умную девушку Западного мира! Подождите меня, божественная Зефирина!Не прошло и двух минут, как маршал вернулся. Не говоря ни слова, он сделал знак своей подопечной следовать за ним к палаткам из золоченой ткани.Здесь, в отличие от портика у входа, царило относительное спокойствие. Около дюжины лакеев занимались уборкой: выносили мусор и мыли покрытую эмалью посуду.Открыв калитку в ограде и прошептав ночной пароль: «Амбуаз и Ангулем» на ухо одному из солдат, Ла Палис приподнял пеструю драпировку, что бы пропустить Зефирину в длинный коридор. Все так же молча, маршал повлек девушку к рабочему кабинету. Она заметила прикрепленные к деревянным стойкам карты Италии. Не дав девушке времени разглядеть что-либо еще, Ла Палис отодвинул одну драпировку.В центре комнаты-ротонды возвышалась кровать под алым балдахином, расшитым лилиями.Немного озадаченная, Зефирина оказалась в комнате самого короля, освещенной, как и весь павильон, множеством свечей в канделябрах.– Наберитесь терпения, его величество скоро придет! – прошептал Ла Палис. Он тотчас же удалился.Внезапно обессилев, Зефирина упала в кресло. Она сняла серую шапочку, которая сжимала ей виски. Движением руки распустила свои волосы, золотыми волнами рассыпавшимися у нее по плечам.Чтобы еще раз убедиться в том, что это была не игра воображения, Зефирина взглянула на обагренные кровью перышки голубки. Она сунула их обратно за корсаж, закрыла глаза, вспоминая ужасные происшествия сегодняшнего дня. Казалось, что за двенадцать часов она постарела на двенадцать лет, столь тяжкая ответственность давила на ее плечи. Еще совсем подросток в свои пятнадцать лет, она чувствовала, что стала совершенно взрослой.Сидя с закрытыми глазами, Зефирина слышала смех, звон посуды. Король ужинал в хорошей компании.Тот шпион, который наблюдал за ней на берегу, возможно, был одним из пирующих. Зефирина пыталась вспомнить, его облик, его гибкую походку там, в дюнах. Быть может, однажды она вновь увидит его и обольет своим презрением.Голос короля вернул Зефирину к действительности:– Итак, что же это за столь не терпящие отлагательства известия, прелестная Саламандра?Ухватившись рукой за драпировку, Франциск I с лукавым видом рассматривал Зефирину. ГЛАВА XXСЮРПРИЗЫ АЛЬБИОНА Зефирина от досады закусила губу. Великое слово было произнесено. Какая-то девушка! Какая-то женщина! Она была лишь одним из этих безмозглых созданий. Если бы она была мальчиком, юношей, все было бы по-другому! Но из-за того, что она носит юбку, король ее даже не слушал. Он смеялся. Вот так! Выслушав ее рассказ, король рассмеялся ей прямо в лицо:– Ну-ну, прекрасная Саламандра! Думай лучше о любовных интрижках…Произнося эти слова, король играл волосами Зефирины. Придя в бешенство, она испытывала желание укусить этого очаровательного короля, который столь легкомысленно отказывался прислушаться к ее предостережениям.– Для особы твоего пола и возраста у тебя слишком большое воображение! – продолжал король. – Все, о чем ты говоришь, очень серьезно. Своими обвинениями ты могла бы отправить свою мачеху на костер, а коннетабля – под топор палача! Завтра, малышка, будет великий день. Завтра официальная встреча с королем Англии. Сегодня вечером у нас будет бал, и мой «брат» Генрих прислал мне целую делегацию своих придворных. Я хочу видеть вокруг себя мои самые прекрасные цветы. Пойди переоденься и возвращайся танцевать павану. Если ты будешь благоразумной и любезной девочкой, я сам, слово короля, станцую ее с тобой. Теперь ступай, Зефирина… И запомни, я тебе категорически приказываю не говорить ни одной живой душе о том, о чем ты мне только что рассказала. Поклянись на распятии! – добавил Франциск I.– Клянусь в этом, сир, потому что вы приказываете! – повторила пришедшая в отчаяние Зефирина. – Но помните, я вас предупреждала, а вы не захотели меня услышать!Не обращая внимания на суровый тон Зефирины, король улыбнулся себе в бороду.– Ты – очень хорошенькая особа, Зефирина. Думай лучше о том, чтобы остаться красивой!Прежде чем она успела пошевелиться, король поцеловал ее в уголок рта. Ни о чем не сожалея и ни в чем не сомневаясь, он выпрямился в своем расшитом золотом камзоле и хлопнул в ладоши. Тотчас же в его комнату вошел паж, одетый в небесно-голубой костюм.– Ла Френей, проводи мадемуазель де Багатель к ее палатке! – приказал король.Настаивать было бесполезно. Так как у нее не было больше никаких аргументов, она молча откланялась, сделав реверанс, и последовала за юнцом с факелом по лабиринту павильона.Как только Зефирина покинула комнату-ротонду, Франциск I поднял драпировку, скрывавшую вход в рабочий кабинет.– Вы слышали, Ла Палис? Что вы об этом думаете?– Трудно сказать, сир. Но если это не ложь, то это правда… а если это правда, то это большое несчастье!– Хм… она казалась искренней… Однако я их знаю, этих молоденьких девушек: никаких мозгов, а темперамента – хоть отбавляй!Маршал де Ла Палис покачал головой:– Мадемуазель де Багатель не такая, как все, сир. Хоть она еще очень молода, но уже сейчас она один из лучших умов вашего царствования.– В особенности она преуспела в том, что своими прекрасными глазами вскружила вам голову, маршал! – усмехнулся король.– Немного есть, сир, но я доверяю ей. Чем больше я обо всем этом думаю, тем больше верю в то, что она стала свидетелем нечто действительно ужасного! Какой ей был интерес рассказывать это?– Женские ссоры! Эта юная особа ненавидит свою мачеху… отсюда и обвинения в жутких преступлениях…Король уселся в кресло, покинутое Зефириной. Стоя перед своим монархом, маршал де Ла Палис был погружен в раздумья. Вдруг он решился и сказал:– Не рискуйте, сир. Прикажите арестовать герцога де Бурбона, прикажите наблюдать за лагерем Генриха VIII, чтобы помешать Карлу V приблизиться!– Хороший совет, в самом деле! Заточить в тюрьму без единой улики самого знатного вельможу моего королевства и рассердить короля Англии, который прибыл с дружескими намерениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43