Я хочу либо победить эту боль, либо умереть.– Постой, постой, Раи, не надо волноваться. На, выпей, это придаст тебе сил.– Что за зелье? От него не будет проблем с желудком?– Не будет, дружище. Доверься мне.Раймундо осушил склянку одним махом. Прикрыл глаза и произнес:– Мать твою, парень, да ведь это чистый огонь. Ну и дела, уже побежал по жилам! Это синтетика? Где ты раздобыл такой наркотик? Мать, мать, мать, приятель, до чего хорошо!Голем принялся выгибаться и прыгать от радости.– Ну ты даешь, чудила! Кто тебе спроворил такую штучку?– Не спрашивай, просто лови кайф.Не выдержав, я рассмеялся.Раи в безумном упоении выскочил из таверны, а я продолжал потягивать вино в «Эль Писто». Потом вытащил из папки лист бумаги и принялся набрасывать проект своего Музея изумрудной скрижали.После обеда я вновь задумался о музее. Каждый день я молился, ходил на прогулку, оказывал помощь неимущим и страждущим, потом снова молился – и по полчаса просиживал у телефона в ожидании звонка Виолеты. Я представлял, как будет устроен музей, мой музей; встречался со старыми друзьями, молился и ждал Николаса Фламеля и его дочь, Виолету Фламель, обещавших присутствовать на открытии Музея изумрудной скрижали. Последний сон Небо потемнело. На меня вдруг навалилась усталость, я погрузился в странный сон.Я шел по лесу, по диким цветам, из-за которых не видно было тропинок. Здесь не росли высокие деревья, только низкие деревца да море цветов: красных, синих, желтых, фиолетовых – самый странный лес, который только можно себе вообразить. Я бродил по нему уже несколько часов, но не слышал звуков, не ощущал запахов. Пятно падавшего на меня неяркого света перемещалось вместе со мной.Я как будто затерялся в многоцветном преддверии рая и уже начал думать, что умер и приступаю к поискам нового тела или же мне дали время поразмыслить на пути к Богу, о котором мне много рассказывали в детстве. Но я чувствовал себя живым – быть может, не полным сил, но живым, хотя и слегка потерянным. Нельзя, однако, сказать, чтобы мне кого-то недоставало: одиночество словно стало частью меня самого.Я уже решил, что обречен вечно бродить по этому раю без ветра, без холода, без облаков, с темными сводом неба и мягким сиянием внизу, как вдруг увидел впереди круг света – на него были направлены лучи семи крохотных звезд. Я ускорил шаги, охваченный безумным нетерпением. Но чем быстрее я шел, тем больше удалялся круг. Тогда я снова сбавил шаг, и спустя три часа (это время показалось мне бесконечным, я держался лишь за тонкую нить надежды) мне удалось разглядеть вдалеке очень странную сцену. Чем ближе я подходил, тем отчетливей видел подробности – и тогда начал осторожно подкрадываться, не желая выдать свое присутствие.Передо мной был деревянный загон, открытый с одной стороны. В центре загона на траве лежала, раскинув ноги, обнаженная девушка. Руки ее были привязаны к низкому деревцу с кроной из гигантских цветов, похожих на подсолнухи, но с розоватыми лепестками и желтыми листьями. От девушки исходил необычный аромат, она улыбалась, напевая нежные, завораживающие мелодии, напомнившие мне старинные кельтские колыбельные. Издалека я не мог рассмотреть ее лицо, но, судя по фигуре, девушка была необычайно красивой.Я замер, услышав в лесу треск сучьев. С тревожным ржанием на поляне появилось животное, не менее прекрасное, чем девушка, лежавшая на траве. Зверь был диким, белым, с головой козла, туловищем лошади и львиным хвостом; изо лба его поднимался высокий спиралевидный рог. Я и представить себе не мог такого огромного единорога.Зверь настороженно остановился перед девушкой, опустился на колени и принялся облизывать ее соски. Потом склонился лбом к ее промежности и на некоторое время застыл, точно уснул.Мгновения возвышенной любви сменились сценой поразительной жестокости: с другой стороны загона появился человек в охотничьем костюме, вслед за ним из леса выбежали другие – вероятно, его помощники; выскочили собаки. Человек достал из-за пояса самурайский меч и одним ударом отрубил единорогу голову. Потом взялся за рог и еще одним движением отсек его. Быстро завернул в темную кожу свою волшебную добычу, мерцавшую белесым светом, положил сверток на землю, обернулся к девушке и произнес:– Благодарю тебя, девственница, от имени моего короля за то, что ты послужила приманкой, на которую попался единорог. Спасибо, целомудренная: твой сладостный запах усыпил зверя. Однако ты тоже должна умереть – тогда жертвоприношение свершится и ты сама превратишься в единорога.Едва услышав эти слова, я опрометью метнулся в загон, чтобы предотвратить ужасное преступление. Но когда я подбежал к охотнику, тот уже вонзил меч в живот девушки. Выхватив у охотника оружие, я поразил этого человека в сердце; с мечом в груди он сделал несколько шагов к изгороди и рухнул. Рядом с деревом истекала кровью девушка, омытая и алой кровью единорога. Она посмотрела на меня, молча благодаря за отмщение, и тут моя душа разорвалась на тысячу частей: я узнал в умирающей Джейн. Мне вспомнилась давняя легенда, и, безутешно рыдая, я подтащил тело зверя чуть ближе, чтобы полить его кровью рану девушки. Так я надеялся ее оживить, но на самом деле лишь продлил ее агонию.А потом на меня накинулись слуги охотника и поволокли куда-то по лесу, по неувядающим цветам.Меня ударили по голове, и я потерял сознание. Очнувшись, я понял, что восседаю на троне между королем и королевой. Мысли мои путались, и мне дали испить золотистой жидкости из дубовой чаши; после этого я пришел в себя настолько, что огляделся по сторонам и понял, что происходит.Я взглянул на короля – то был он, Николас Фламель, с лицом Жеана де Мандевилля. Все встало на свои места: итак, он все время находился рядом со мной. Я посмотрел в лицо прекрасной королевы: это была Виолета, перворожденная дочь короля бессмертных. Джейн отвели роль жертвы, самой горькой моей утраты, а меня хотели превратить в наследного принца, чтобы не пресеклась раса бессмертных. Первыми моими словами были:– Где мы?Голос Фламеля прозвучал мерно и гулко, точно лесное эхо:– В Сандуа, на твоей земле.– За что ты убил Джейн? – спросил я.– Она отдала жизнь за тебя.– Я не просил, чтобы кто-то отдавал за меня жизнь!– Но это было необходимо. Ты станешь править вместе с Виолетой, когда я исчезну.– И для этого тебе потребовалось убивать Джейн?– Она будет жить вечно в душах единорогов.– Тебе никогда не стать таким чистым существом, как они, умирающие ради любви. Смерть настигнет тебя раньше, чем ты думаешь, и никакого следующего рождения не будет. Не желаю твоего королевства! Долгая жизнь превратила тебя в злобное, безжалостное создание. Канчес меня предупреждал!Я поднялся с трона, сбросил пышные одеяния и побежал к лесу.С тех пор – а прошла уже сотня лет – я скитаюсь по этому чистилищу, по этому лабиринту, не в силах найти выход. Утешает меня лишь надежда на возвращение в обычный цикл жизни, включающий в себя подлинную любовь, старение и небытие. Несмотря на то что я подчинил себе алхимию единорога, я тоскую о смерти.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53