Если тебе дают эликсир, значит, ты должен подготовиться.Взгляд Жеана был кристально чист, глаза не отрываясь смотрели на меня. На его лице не было и следа дряблости, кожа плотно обтягивала скулы; то был благообразный просветленный лик античного – или даже библейского – бога.Мы еще о многом поговорили. Я спросил Жеана о профессоре Молине, и мой друг ответил, что тот звонил утром, чтобы попрощаться: вечером он улетает в Мадрид.– Быть может, именно Молина заморочил тебе голову своими идеями о виртуальности. Сейчас ты переживаешь стадию обостренного восприятия, и всякая новая мысль меняет твои представления. Ты как пятнадцатилетний подросток, хотя тебе перевалило за сорок. Но пятнадцать – самый подходящий возраст, чтобы научиться всему, чему тебе следует научиться.Когда настала пора прощаться и мы поднялись с мест, я споткнулся, потерял равновесие и ухватился за край столика, чтобы не упасть. Со стола на пол соскользнул какой-то сверток. Я поспешил вернуть его на прежнее место, при этом случайно приоткрыв… И с изумлением обнаружил, что в нем лежит «Книга еврея Авраама».– Жеан, это та самая книга!– Замолчи, глупый! Соблюдай осторожность.– Но откуда она у тебя? Ты выкрал ее? Отобрал у Джейн?Мандевилль пристально посмотрел на меня, но не ответил. Мой рассудок помрачился, на меня накатила ярость, и, не успев подумать, я прижал сверток к груди и как безумный бросился из кафе. Я слышал только, как меня окликают:– Рамон, Рамон! Вернись, отдай ее мне!Но я пробежал по Нерудовой улице до Мостечки, натыкаясь на встречных, а потом, почти наугад, припустил налево по Крижовничке, пока не выбежал на Старо Място. Я бежал, как газель, за которой гонится леопард.Как только мне удалось справиться с замком и проскользнуть в наш дом, я подпер дверь плечом, словно хотел помешать ворваться несуществующим преследователям.Потом я ввалился в зал, и Виолета с Джейн ошарашенно посмотрели на меня.– Что с тобой, Рамон?– Ничего, – просипел я, пытаясь отдышаться. – Вот только я спас «Книгу Авраама». Ее похитил Жеан де Мандевилль.Джейн метнулась к одному из шкафов – как выяснилось, именно там помещался ее тайник, – и вернулась с книгой в руках. Мы молча переглянулись.– Их что, две? – спросил я.Виолета осмотрела принесенный мной экземпляр, потом тот, что хранился у Джейн, и облегченно сказала:– Книга, которая у тебя в руках, – подлинник экземпляра, подложенного вами в дом Рикардо Лансы. Ее похитили из музея, и вот она здесь. Значит, оба оригинала теперь у нас. И все же, Рамон, тебе не следовало этого делать.– Я подумал, ее украли у Джейн.– Теперь мы можем лишиться обеих книг, а если исчезнет «Книга еврея Авраама», мы попадем в беду. Два оригинала не могут находиться рядом. Нужно известить обо всем Николаса.Никто, даже родные дочери Фламеля, не знал, как связаться с этим человеком. Мы приехали в Прагу по его следам, но его здесь не оказалось. Сподвижники Фламеля приблизительно представляли, в каких городах он может находиться, однако никто, ровным счетом никто не мог точно сказать, где он пребывает в данный момент. Тут могли помочь лишь оставленные Николасом следы, предупреждения и знаки. Встречи с Фламелем можно было дожидаться месяцами, но сложившаяся ситуация не терпела отлагательств.– Вы знакомы с Жеаном де Мандевиллем?– Нет. Впрочем, ты рассказывал нам о человеке, с которым встретился на Пути Иакова, – кажется, его звали именно Жеан де Мандевилль. Это он?– Да. Вчера мы вместе ужинали и замечательно провели время. Жеан разбирается и в жизни, и в философии. Мы познакомились еще с испанским профессором, пригласили его вместе попить кофе и до глубокой ночи рассуждали о виртуальных реальностях и тому подобном. Потом, уже в нашей реальности, мы расстались. Утром я проснулся весь взвинченный и отправился побродить возле Замка; зашел в кафе – и увидел там Мандевилля. Я подсел за его столик, мы поболтали. Рядом с ним, как и при каждой нашей встрече, мне сразу полегчало. А потом я случайно увидел книгу, схватил ее и бегом помчался сюда.– Безумец! За тобой могли следить. Этот субъект, возможно, работает на «Моссад». Теперь опасность грозит обеим книгам, да и наши жизни тоже под угрозой.Я почувствовал себя как в ловушке. Мне стало страшно, словно я оказался заперт между двумя дверями. Ноги стали ватными: вот, я искал бессмертия, а теперь моя жизнь висит на волоске! С людьми из «Моссада» шутки плохи. Эти типы действуют наверняка и никогда не оставляют свидетелей. Радость жизни стремительно покидала меня, на смену ей явилась тревога, разраставшаяся подобно метастазам.Я совершил глупость. Но как же книга попала в руки Жеана? Теперь мне все стало ясно. Фальшивый экземпляр находился в доме Рикардо Лансы в Лиссабоне, подлинник был у нас, а «Книгу каббалы» – которой я только что завладел и которой полагалось храниться в Музее изумрудной скрижали – подменил Жеан, когда узнал, что «Моссад» собирается любой ценой ее похитить. Но кто-то предупредил израильтян, что судьба книги неким образом связана с нами.Как только просочатся сведения о том, что книги больше нет в Голландии, «Моссад» отправит агентов на розыски. Мы, как возможные владельцы книги, представляли собой идеальную, легкую мишень. Отобрать ее у нас так же просто, как отнять леденец у ребенка. Однако мы боялись не за «Книгу каббалы», а за «Книгу еврея Авраама» – ведь с виду их не различишь.Ситуация была настолько тревожной, что мы договорились отыскать Жеана и вернуть ему рукопись. Это был единственный способ уберечь вторую книгу.Мы не сомневались, что Жеану известно, где мы живем. Было решено, что Виолета с «Книгой Авраама» останется дома, чтобы наблюдать за развитием событий, а мы с Джейн отправимся в Градчаны в надежде встретиться с Жеаном раньше, чем разнесутся слухи о похищении книги.Но Жеана и след простыл, Мандевилль как сквозь землю провалился. Мы рыскали повсюду, сновали вверх и вниз по извилистым улочкам, но напрасно. Наконец, после полуторачасовых безуспешных поисков, мы решили вернуться домой.Не успели мы войти, как в дверях на нас набросились двое мускулистых громил – эдакие гориллы в темных плащах.Нас с Джейн впихнули в зал, и мы увидели Виолету с разбитым носом и синяками на лице, со связанными за спиной руками. Эти люди ее пытали!Один из громил прицелился в меня из пистолета, другой ухватил за горло. Мне было нечем дышать, боль в шее была просто невыносимой. Приблизив рот к моему лицу, угрожающе косясь на женщин, злодей на ломаном английском начал выспрашивать, где находится книга. Пока он кричал на меня, я, закрыв глаза, подумал, что подцеплю от него какую-нибудь инфекцию. Но хотя мучитель дышал мне прямо в лицо, от него ничем не пахло, изнутри он словно был полым. Это отсутствие чисто человеческого свойства почти прогнало мой страх. Проявив благоразумие (чтобы не сказать трусость), я после нескольких болезненных тычков передал ему книгу, чтобы разрядить обстановку.Нам пригрозили смертью, если мы станем болтать, и добавили, что за свое спасение мы должны быть кое-кому благодарны.– Вы находитесь под защитой. Ваше счастье, что вы евреи, иначе бы вам не жить.Если учесть, насколько серьезной была ситуация – дом оказался перевернут вверх дном, лишь по чистой случайности агенты не обнаружили «Книгу Авраама», – мы еще легко отделались и даже кое в чем одержали победу. Правда, теперь израильтяне получили трактат по каббале, так что Фламель его все-таки лишился, однако так уж сложились обстоятельства.Когда громилы покинули дом, мы с Джейн заперли дверь и поглядели друг на друга. Джейн подбежала к шкафчику, достала с одной из полок флакон, дала выпить из него Виолете и только потом развязала сестру. Мне Джейн протянула другую склянку, я отпил и сразу почувствовал себя бодрее. У Виолеты тотчас прошли синяки, она вновь была прекрасна, точно очнулась после кошмарного сна.Мы все еще приводили себя в порядок, как вдруг в окрестностях дома раздались выстрелы и вопли. По фасаду нашего дома зацокали пули, мы услышали крик боли и стук падения тела. Кто-то по-еврейски молил о пощаде. Потом, судя по сиренам, подъехали полицейские машины и «скорая помощь».Вскоре в нашу дверь позвонили. Виолета пошла открывать и разговаривать с полицией; после обмена короткими репликами представители закона удалились.Из окна спальни на втором этаже я увидел два трупа, распростертые на тротуаре. Погибшими были те самые люди, что ворвались к нам в дом. Расправились с ними крайне жестоко, и, разумеется, те, кто это сделал, успели завладеть книгой. Мы собирались уезжать из Праги, но теперь Виолета решила, что лучше будет задержаться на несколько дней, чтобы проследить за развитием событий.Полицейские спрашивали, не случалось ли чего-нибудь у нас дома, и Виолета рассказала, что мы как раз собирались ужинать, как вдруг услышали перестрелку на улице, но дверь открыть побоялись, – в общем, ничего не видели.На следующий день около одиннадцати к нашему дому подъехал рассыльный на мотоцикле и передал запакованную в полиэтилен бандероль на имя Джейн Фламель. Джейн раскрыла конверт и подозвала меня:– Рамон, это тебе.– Не может быть. Бандероль на твое имя, я видел.– А содержимое бандероли – на твое. Погляди-ка.Я не торопился открывать пакет. Любопытство боролось во мне со страхом. Я даже заподозрил: а вдруг эта бандероль – бомба «Моссада», мой приговор за гибель двух агентов?Действуя бережно, как повар, счищающий с рыбы чешую, я снял полиэтиленовую пленку. А в пакете… В пакете лежала книга. «Книга каббалы»! Та самая, которую многие разыскивали на протяжении столетий, которую так жаждали заполучить иудеи!К трактату прилагалась записка: «Я похитил эту книгу у похитивших ее людей, а ты похитил ее у меня, чтобы возвратить владельцам. Потом ее у тебя отобрали, а я снова ею завладел, чтобы именно ты вернул книгу в Музей изумрудной скрижали. Ее хозяин хочет, чтобы книга была возвращена туда».
Подписи не было.Кто бы это мог написать? А, нет, ниже стоят инициалы – «Ж. М.»; впрочем, я уже и сам понял, кто автор записки. Конечно, Жеан! И мне не следовало терять веру в него! Мне захотелось встретиться с ним, чтобы попросить прощения. Жеан мог быть кем угодно, только не злодеем. И вот он снова выступает в роли моего друга и защитника.Внезапно я вспомнил про Инес – она единственная знала, что случилось с лиссабонским экземпляром, и могла (пусть ненамеренно) передать сведения израильтянам, тем самым заново подогрев их интерес к книге. Авиабилеты – надежная зацепка, выследить нас было несложно. Мы понимали, что теперь агенты не оставят нас в покое.После всего случившегося нам следовало уносить ноги из Праги и укрыться где-нибудь подальше. В чешской столице мы были легкой добычей. А еще нам было нужно переправить книги, поэтому Виолета решила, что первым делом доставит в Амстердам «Книгу каббалы». Нам с Джейн надлежало продолжить розыски Фламеля, вот только мы не знали, куда ехать – в Италию или в Хорватию.Остаток дня мы провели, строя планы. Виолета предлагала отправиться на Адриатику, в Фермо, поскольку Фламель любил проживать там осенью. Джейн настаивала, однако, что мы должны оставаться вместе, путешествовать втроем и иметь при себе обе рукописи: «Книга каббалы» может сыграть роль охранной грамоты и отвлечь внимание от «Книги еврея Авраама». Она предлагала, чтобы мы все вместе пустились в бега и странствовали до тех пор, пока не встретим Фламеля. А потом либо сам Николас доставит каббалистический экземпляр в свой музей в Амстердаме, либо книгу отвезем мы.Я посмотрел на Джейн и по лицу ее увидел, как она напугана. Обе девушки были крайне встревожены. Мы молча переглянулись, и я обнял обеих сестер, чтобы рассеять их тревоги и наш общий страх, дать Виолете и Джейн почувствовать, что я их оберегаю, что мы вместе, втроем, связаны еще больше, чем прежде.– Обещай, Рамон, что мы всегда будем вместе, – попросила Джейн.– Конечно, как может быть иначе? Посмотри: я здесь, с вами!Виолета погладила меня по лицу и поцеловала.А потом мы слились в объятиях…Как ни странно, первой очнулась Джейн:– Нельзя терять время. Время работает против нас. Поехали в аэропорт! О маршруте договоримся по дороге. XXII Мы прибыли в Фермо ночью. Пьяцца-дель-Пополо была пустынна, но отлично освещена. Фермо – город-отшельник, единственный в своем роде.Дом Фламелей находился на тихой улочке Ачети, близ старинного подземного водохранилища. Улица была горбатой, с булыжной мостовой.Особняк Фламелей выглядел таким древним, как будто здесь давно никто не жил. Мы позвонили, и нам открыла женщина средних лет, исполнявшая обязанности и привратницы, и экономки. Ее муж работал в мэрии Фермо и ведал всеми городскими музеями, две ее дочери водили экскурсии, одна на испанском языке, другая на английском. Первую звали Дженовева, она была стройной и бойкой на язык. Несмотря на свои тридцать два года, она все еще носила такую коротенькую юбку, что, когда нагибалась или поднималась по лестнице, из-под юбки выглядывали узкие трусики. Вторую дочку звали Ракель, она была такой заурядной, что я ее почти не замечал.На следующее утро я поднялся рано, оделся как турист, взял фотокамеру на изготовку и отправился в музей. Дженовева устроила мне подробную экскурсию по Дворцу настоятелей и городской библиотеке. Меня заворожили шкафы из благородных пород дерева, заставленные первыми изданиями старинных книг, подлинными жемчужинами итальянской библиографии. Кроме нас с Дженовевой в зале никого не было, и она позволила мне прикоснуться к фолиантам, разложенным на столах, погладить их страницы, словно тела обнаженных женщин. Какой восторг!В углу зала, между лестницей и картиной, помещался глобус мира, похожий на глобус в доме Рикардо, но уступавший ему по размерам. Еще Дженовева позволила мне полюбоваться настоящим сокровищем: на полу, прислоненная к стене, стояла огромная картина, в то время закрытая для посетителей, – «Рождество» Рубенса. Симпатичная Мадонна и молодой, дородный, мускулистый Иосиф склонились над радостным пузатеньким младенцем Иисусом, а в верхней части полотна изображались ангелы-хранители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53