как я буду рассказывать, что меня сделали компаньоном.
После длительных размышлений я неохотно отказался от мысли позвонить всем, кого я знал: это было нереально. Даже если сократить их число и оповещать только тех, с кем я учился в университете, это вызовет организационные трудности.
Я как раз прикидывал, кому же все-таки позвонить – что обычно сопровождалось бравурной мелодией «О, как он хладнокровен, этот Чарли – новенький компаньон, новенький с иголочки», – когда в комнату вошла Элли, прикрыв за собой дверь.
У нее был взволнованный вид.
– Ты уже видел и-мейл?
Поскольку я был слишком занят созерцанием собственного пупка, то сейчас мне пришлось повернуться к моему ПК, и я увидел, помеченное красным флажком с заголовком «БНав». Я быстро просмотрел его – там был список назначений и руководителей команд. Элли, Ханне и мне поручалось совместное руководство огромной командой младших сотрудников и стажеров, которые должны были две следующие недели трудиться в информационном центре. В нашу задачу входило изучить все до одного контракты «Локэл Инкорпорейшн», чтобы гарантировать нашего клиента от неприятных сюрпризов: «Бритиш Навигейторз» не должны были покупать кота в мешке. Это была ключевая задача.
Но я с трудом мог сосредоточиться. Сказать ей? А что, если у нее аналогичная новость? Вспомни-ка о конкуренции! А если нет? Тогда она ужасно расстроится. В любом случае, это может плохо отразиться на наших отношениях. Но мне так хотелось ей сказать: ведь кто еще способен так оценить значимость того, что произошло? Взглянув на Элли, составлявшую предварительный перечень того, что нам предстоит сделать, я понял, что не могу ей сказать. Пока не могу. Это было бы слишком эгоистично.
– Похоже, мы будем проводить ужасно много времени вместе в ближайшие недели, – заметил я.
Элли оторвалась от бумаг.
– Ты же понимаешь, что со всеми этими делами у нас будет маловато времени для игр.
Мне не очень-то понравились ее слова.
– Проведя с тобой весь день, я вряд ли захочу провести с тобой еще и ночь, – обиженно проворчал я.
Оглянувшись через плечо на закрытую дверь, Элли наклонилась над моим столом. Мой взгляд невольно скользнул в вырез ее блузки.
– Ты в этом уверен? – спокойно спросила она. – Я же не сказала, что у нас совсем не будет времени. Крупные сделки меня заводят.
Если Элли хотела, чтобы ее слова прозвучали сексуально, то она плохо меня знает. Когда юристы говорят, что у них сексуальная работа, то они оскорбляют само это слово. Вот увидеть Дженнифер Энистон обнаженной – это действительно сексуально. А в работе над слиянием двух компаний, в результате которого увеличится кормушка, в которую уткнутся рылом директора, акционеры, юристы, бухгалтеры, биржевые маклеры и финансисты, нет ничего сексуального. По крайней мере, до тех пор, пока они не подвинутся и не дадут мне урвать хоть маленький кусочек.
Так что я отодвинулся подальше от Элли, чтобы мысль о составлении проекта договора о купле и продаже не слишком разгорячила ее. Правда, я тоже испытывал легкое волнение, и это меня успокоило: значит, я еще готов к бою. Несмотря на мое брюзжание, гигантская сделка давала возможность себя проявить.
– Да, я вижу, мне придется над тобой поработать, – заключила Элли, поднимаясь со стула и собираясь уходить.
– Так лучше не откладывать, – обрадовался я. – Как насчет сегодняшнего вечера?
Элли состроила гримасу.
– Прости, но мне действительно нужно подчистить кое-какие дела у себя на письменном столе до того, как мы перейдем в информационный центр. Как насчет завтра? – Я неохотно согласился, и она вышла из комнаты.
Я все еще изнывал от желания с кем-нибудь поделиться новостью. Сняв трубку, чтобы рассказать маме, я тут же опустил ее. Сказать ей – значит сказать матери Элли, а это равносильно тому, чтобы сказать Элли. Да и мой папа тоже отпадает: мама всегда слушает его разговоры по телефонному аппарату наверху, чтобы он чего-нибудь не ляпнул.
Взглянув на настенный календарь, я увидел, что сегодняшнее число обведено красным кружочком, а рядом надпись: «Центр юридической поддержки населения». Со всеми этими волнениями я забыл, что с кем-то поменялся и сегодня снова дежурю. Я чуть не подпрыгнул от радости: Искорка – вот кто мне нужен!
День прошел быстро. Как и Элли, мне нужно было подчистить кое-какие мелочи у себя на письменном столе. Где-то после полудня в дверь заглянул Грэхем и сказал, что мне нужно подготовить резюме для брифинга, в котором говорилось бы, почему я считаю, что гожусь в компаньоны.
– А разве это не очевидно? – спросил я с улыбкой.
– Подозреваю, что только для вас. У вас неделя на то, чтобы сделать это, а еще через неделю вы должны будете предстать перед аттестационной комиссией. – Было общеизвестно, что эта комиссия могла бы кое-чему научить испанскую Инквизицию – во всяком случае, относительно того, как проводить собеседования.
Около шести я пошел сказать Элли, куда направляюсь. Ее было почти не видно за грудами папок.
– Ты собираешься в Центр юридической поддержки? – переспросила она таким тоном, словно я собирался домой, чтобы плюхнуться на диван и три часа смотреть телевизор, почесывая себе брюхо. – Она указала на коробки с папками, выстроившиеся вдоль стен ее кабинета. – Разве тебе нечем здесь заняться?
– Мне нужно идти, – упорствовал я. – Я дежурю. Там люди, которым не обойтись без меня.
Пожав плечами, Элли снова погрузилась в бумаги, лежавшие перед ней.
– Я вернусь сюда позже, – сообщил я, хотя до этой минуты не планировал ничего подобного. Да уж ладно!
– Ну что же, увидимся позже. Кому-то из нас нужно заниматься настоящей работой.
Я с облегчением вышел и степенной походкой направился к Центру поддержки. Интересно, буду ли я этим заниматься, когда стану компаньоном? Пожалуй, это будет как-то несолидно. Наверно, я смогу поручить эту работу стажеру, когда Ричарда повысят. Не могу же я напустить Ричарда на людей, обращавшихся в этот центр!
Как обычно, Искорка появилась в самом конце моего дежурства.
Памятуя о том, что Элли опережает меня на целую голову, я быстренько разобрался с клиентами и поджидал, когда часы пробьют восемь, чтобы пуститься в обратный путь.
Искорка влетела, как всегда, таща на буксире Биллов. Билли Хлюст обошел двух других, доказав, что он самый галантный: он усадил Искорку на один из стульев, стоявших перед мной. По-видимому, она экономила деньги, покупая себе платья, на которые требовалось минимальное количество материи.
– Разве тебе не холодно? – спросил я, в то время, как Биллы спорили, кому сидеть на втором стуле, стоявшем у моего стола.
Она пожала плечами.
– Чем быстрее скинешь с себя, тем быстрее набросишь.
– Значит, ты никогда не устраивала стриптиз?
– Было дело, да один придурок сказал, что у меня титьки обвисли, ну и вот.
– Вот критиков-то развелось, а?
– Да уж. Если уж говорить, что у кого обвисло, ты бы посмотрел на его…
– Они не хотят уступать, – перебил ее Маленький Билл, отвоевавший право быть сегодня главным оратором. Он передал мне письмо.
Я просмотрел его. Это была стандартная позиция юристов во время переговоров: яростно спорь с противной стороной, делай вид, что противники не просто неразумны, но и преступны и безумны, и угрожай устраниться, если контракт не будет подписан в течение трех недель. Я сам написал множество подобных писем.
– Это всего лишь первая стадия, – сказал я. – Тут не о чем беспокоиться. – Я вгляделся в подпись, и она мне что-то напомнила.
Большой Билл нервно комкал в руках свою кепку.
– Но они сказали, что откажутся от своего предложения, если мы не подпишем.
– Может быть, нам просто подписать? – спросил Билли Хлюст, укладывая на место свой нейлоновый локон. Не проще ли было его приклеить?
– Это переговоры, вот и все. Им нужен ваш дом – вы же сами это говорили. Они приобрели практически все другие здания вокруг вас. Они сдадутся. Просто нужно немного подождать. Вам только нужно сохранять хладнокровие. – Я никак не мог разобрать эти каракули. Вероятно, мне показалось.
– Не слушай их, – посоветовала мне Искорка. – Они будут стоять насмерть, до самого конца.
– Мы уже присмотрели новое место, – признался Маленький Билл. Билли подмигнул мне:
– Так уж получилось, что оно совсем рядом с домом Искорки.
– Видите ли, мы надеемся получить от дома прибыль, – сказал Большой Билл. – Чтобы тратить больше денег на наш активный отдых.
– О да, – со смаком подтвердил Билли. – Активный отдых.
Искорка взглянула на меня:
– Так что тебе бы лучше выторговать для них хорошенькую цену за их дом, о'кей?
– Понимаешь ли, тут имеется то, что мы называем конфликтом интересов, – объяснил я, стараясь излагать, как настоящий юрист.
– Никакого конфликта, – возразила она. – Я интересуюсь только наличными.
Я пообещал написать еще одно письмо, но предупредил, что следующие несколько недель буду очень занят. Все они поднялись и собрались уходить.
– Крупная сделка или что-нибудь такое? – спросила Искорка.
– Да, есть немного. Правда, придется попотеть.
– И оно того стоит? – осведомился Большой Билл.
Порой я сам задавал себе этот вопрос – особенно когда ломал голову над тем, как увеличить число оплачиваемых часов, на самом деле не выполняя никакой дополнительной работы. Но сейчас я вспомнил про конференц-телефон ВТ XL54.
– Надо же зарабатывать па жизнь, – ответил я уклончиво.
– Это так любезно с вашей стороны, что вы работаете здесь бесплатно, – сказал Билли, бросая лукавый взгляд на Искорку. – Может быть, тебе последовать его примеру? – Она фыркнула.
– А как насчет премии за верность? – предложил я. – «Самому преданному», например?
Биллы радостно согласились, но Искорка так на них взглянула, что они быстро удалились, разом отрезвев. Она ждала, пока я соберу вещи.
– Выпить не хочешь? – спросила она.
– Сегодня не могу. Нужно вернуться в офис.
– Черт возьми, да у тебя там боссы покруче моего старого сутенера, – удивилась Искорка.
– К тому же еще более бессовестные, – мы направились к дверям. – О, я кое-что хотел тебе рассказать. Мне предложили шанс стать компаньоном. – Я ожидал услышать вполне заслуженные комплименты.
Однако на Искорку мое сообщение не произвело того впечатления, на которое я рассчитывал.
– Это хорошо, да?
– Хорошо? Да это потрясающе!
Но она по-прежнему слабо реагировала.
– Это чудесно, – без всякого энтузиазма сказала она.
Я остановился у парадного входа в центр.
– Это как… ну, не знаю… это такое же повышение, как если бы проститутка сделалась бандершей, которая снимает сливки.
Искорка сардонически улыбнулась.
– Да ладно, не мучайся. Но, по-видимому, для тебя это много значит. – Я кивнул. – В таком случае поздравляю. Я в самом деле за тебя рада. Должно быть, ты действительно умеешь хорошо делать свое дело. – И, заключив меня в объятия, она искренне меня расцеловала.
– Ты – первая, кому я рассказал, – сказал я. – Какое облегчение – выпустить это из себя.
– А вот это, мой дорогой, именно то, что хорошо умею делать я.
ГЛАВА 17
Когда, спустя годы, мой сын, пока что не родившийся, подойдет и усядется возле моей качалки и, нахмурившись спросит: «Папа, что ты знаешь о жизни?», я решительно выну изо рта трубку и скажу, что ему нужно знать о жизни всего три вещи:
1. Что от ее блеска ты явно не ослепнешь.
2. Говори: «Ты такая красивая, моя дорогая» при любых обстоятельствах, как бы пылко она ни заявляла, что хочет услышать непредвзятое мнение.
3. Никогда не проводи даже долю секунды в информационном центре.
Информационный центр мог изобрести только ум, столь изворотливый, что его, несомненно, породило юридическое образование. Вы проводите бесконечные часы взаперти, в маленькой душной комнате, с двадцатью другими людьми, с которыми вам меньше всего хотелось бы общаться. А работа, которую вы выполняете, настолько нудная, что даже карьера бухгалтера кажется заманчивой по сравнению с ней.
Вы погружаетесь в пучину отчаяния, и даже участь узников «Бангкок Хилтон» вызывает у вас зависть: по крайней мере им составляют компании крысы. Мне же предстояло провести две недели в обществе безмозглых стажеров, младших сотрудников, любящих посплетничать и отлынивающих от работы, и в высшей степени амбициозной Элли, стремящейся непременно отличиться. Единственным нормальным человеком в этом дурдоме была Ханна.
В наш первый день в 8.45 утра мы прибыли в офис «Сэлби, Джонсон энд Аддисон» – юридической фирмы, почти столь же крупной, как Баббингтон. Она представляла интересы «Локэл Инкорпорейшн». Порой юристы противной стороны проявляют к вам жалость: ведь им хорошо известно, что в следующий раз они могут оказаться в вашем положении. Они отводят под информационный центр просторную и светлую комнату и заботятся о том, чтобы у вас под рукой всегда было достаточно шоколадного печенья и горячих напитков.
Но «Сэлби, Джонсон энд Аддисон», которых в Сити называли СДА или Самые Дебильные Адвокаты, были явно недовольны тем, что теряют своего главного клиента: судя по всему, по окончании сделки дела «Локэл Инкорпорейшн» предстояло вести «Баббингтону».
Элли, Ханну и меня – руководителей информационного центра, – встретил сотрудник СДА, на которого была возложена задача присматривать за нами.
– Это плохо, – шепнула мне Ханна. – Я один раз имела дело с этим парнем: он представлял противную сторону в сделке. Мерзкий тип! Похоже было, что он стремится завоевать титул «Мазохист Года»: и-мейл от него каждый раз приходил между двумя и четырьмя утра. Зуб даю, что нас поместят в подвал.
Мы вошли в лифт, и он действительно нажал на кнопку цокольного этажа. А когда мы туда прибыли, он повел нас к пожарному выходу и вниз по лестнице – в совершенную мглу.
– Мне очень жаль, – сказал он, хотя не заметно было, чтобы его мучили угрызения совести. – Все наши конференц-залы заняты, и это единственное свободное помещение достаточных размеров.
Не так-то просто обидеть таких толстокожих юристов, как мы, но работать в этой комнате – холодной, пустой и длинной – было в высшей степени оскорбительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49