Они обе посмотрели на меня с нежностью. Я сардонически улыбнулся.
– Дамы, уж если изъясняться кондитерскими терминами, то я батончик «Марс». Большой, вкусный и полностью удовлетворяющий голод.
Ханна застонала.
– Забирай его себе на здоровье! Я никогда больше не смогу даже смотреть на «Марс»!
– Скорее уж «Милки вэй», – сказала Элли. – Маленький, дешевый и не приносящий никакого удовлетворения.
– Хочешь пари? – спросил я, впившись в нее плотоядным взглядом.
– Меня сейчас стошнит! – воскликнула Ханна, выталкивая меня из кухни и ведя к входной двери. – Если вы двое хотите непременно продолжать в том же духе, делайте это не в моем присутствии.
– И пожалуйста, перестань корчить такие рожи, – добавила Элли.
– Все, уматывайте, – сказала Ханна, в нетерпении открывая дверь. – А уж мы, одиночки, останемся, чтобы сокрушаться о своей пустой жизни. Тем более теперь, когда, как мне кажется, мы с Чарли вряд ли пойдем сегодня вечером в кино.
– Спасибо тебе за все, Ханна, – искренне произнесла Элли и поцеловала ее.
– И спасибо тебе за ковер, – поблагодарил я, и обе как следует меня стукнули.
Выйдя на улицу, мы с Элли медленно побрели к станции метро.
– Итак, что мы будем сейчас делать? – осведомился я.
Элли остановилась и уселась на ограду, тянувшуюся вдоль многоквартирного дома.
– Мне просто не верится, что это наконец-то произошло.
Я уселся рядом, не решаясь обнять ее за плечи.
– Мне тоже.
В отношениях с женщинами я всегда брал инициативу в свои руки, но тут впервые растерялся. Я боялся сделать неверный шаг. С этой женщиной все было иначе.
Элли указала в сторону метро.
– Что мы будем делать, когда дойдем до метро? Мне нужно ехать на юг, а тебе – на север.
– Пожалуй, ты могла бы заехать ко мне, и мы бы занялись крутым сексом. Я знаю по опыту, что обычно все начинается с этого, – пошутил я, в душе отчаянно надеясь, что она согласится.
Элли так на меня взглянула, что я понял: она серьезно размышляет над моим предложением. И затаил дыхание.
– Это слишком уж быстро, – сказала она.
Я испытал разочарование.
– О'кей. Так что же ты предлагаешь?
– Давай пойдем каждый к себе домой, успокоимся, а вечером снова встретимся.
– Честно говоря, я вряд ли смогу так легко успокоиться.
– Я тоже, – призналась Элли, и впервые за все время нашего знакомства у нее сделался смущенный вид. Я никогда раньше не замечал, какие у нее потрясающе ресницы. – Итак, мы встретимся сегодня вечером, – продолжила она.
– Я знаю один славный итальянский ресторан, – начал я неохотно. Мне хотелось, чтобы у нас все было необычно. Не как в убогом любовном романе.
– А потом мы займемся крутым сексом. – Элли решительно поднялась и направилась к станции метро.
Меня охватило волнение, и я бросился ее догонять.
– Это будет до или после обеда? – спросил я. Элли замерла на месте и повернулась ко мне.
– Ты перестанешь задавать мне свои дурацкие вопросы? Почему бы тебе в кои-то веки не принять решение самому?
Притянув Элли к себе, я поцеловал ее в губы. Ее глаза оказались совсем близко, и в них были нежность и ликование. Руки ее зарылись в мои волосы. Я ощутил гордость: мне казалось, что все на нас смотрят. И хотелось, чтобы весь мир знал: я, Чарли Фортьюн, наконец-то добился женщины своей мечты.
ГЛАВА 13
В тот единственный раз, когда мой папа набрался храбрости, чтобы поговорить со мной о женщинах, а не о том, что в английских футбольных командах не хватает хороших левых защитников, как вырастить платаны за домом, и с какого момента у Чарли Чаплина в фильмах что-то пошло не так, – он дал мне совет, столь ценный и личный, что я желал бы иметь сына только ради того, чтобы передать ему этот совет.
Был перерыв между таймами в матче, который транслировали по ящику, и я что-то плел о свидании, назначенном у меня на тот вечер, – старался успокоить отца на тот счет, что его ребенок делает все от него зависящее, чтобы наш род не угас.
– Сын, – перебил меня папа. – Есть одна-единственная вещь, которую тебе нужно знать о женщинах.
Вот это да! Наконец-то я получу отеческий совет, которого жду вот уже семнадцать лет? Уж если кто и знает про это дело, так именно мой отец: ведь благодаря накопленной мудрости он смог меня зачать и, в некотором смысле, вырастить.
Он нервно оглянулся, дабы убедиться, что поблизости нет мамы, – ведь сейчас он передаст мне бесценные сведения, а разговор-то чисто мужской – затем наклонился ко мне. Облизнув пересохшие губы, папа взглянул на экран телевизора, желая убедиться, что комментаторы заняты анализом первого тайма и им нет никакого дела до интимного разговора отца и сына.
– Мой мальчик, – вымолвил он наконец, когда я уже просто сгорал от нетерпения, – вначале всегда снимай носки.
Папа откинулся на спинку стула, весьма довольный, что не подкачал. Я склонил голову набок, недоумевая, и он снова наклонился ко мне. Слава богу, это еще не все!
– Конечно, после того, как снимешь туфли. А иначе будет трудновато снять носки, – хихикнул он. – Если только ты не Гарри Гудини по части носков. – Отец поерзал в кресле и хмыкнул от удовольствия, когда снова началась игра.
Сначала я пришел в ярость от того, что отец дал мне такой дурацкий совет – глупее этого я слышал лишь во время школьного теста на определение профориентации, когда, основываясь на том, что я пунктуален, с уважением отношусь к правилам, люблю свежий воздух и не лишен мстительности, был сделан вывод, что из меня получится идеальный инспектор дорожного движения. Но в конце концов я понял, какую неоценимую услугу оказал мне отец. Сколько раз, раздеваясь с одной из своих дам наперегонки, я слышал вдруг голос отца. И перед моим мысленным взором возникала картинка: она окидывает меня оценивающим взглядом, чтобы в последний раз убедиться в правильности своего выбора, и видит меня в полном блеске… и в хлопчатобумажных носках из магазина «Маркс и Спенсер», с аккуратными разноцветными треугольничками сбоку. Да, как-то не сексуально. Типичное не то. Спасибо тебе, папа!
Но теперь, когда Элли нетерпеливо дергала мой брючный ремень, у меня возникли проблемы. Я неуклюже скакал на левой ноге, пытаясь снять носок с правой. С третьей попытки я ухватился за него, но мне никак не удавалось стянуть этот чертов носок. И почему это в фильмах героям не приходится сталкиваться с подобными проблемами?
Элли, которая как раз собиралась расстегнуть мне молнию на брюках, вдруг замерла.
– Какого черта ты там делаешь? – прошипела она.
Я пробурчал, что у меня зачесалась ступня, и, воспользовавшись перерывом в военных действиях, наконец-то сдернул проклятые носки. Потом скинул тенниску и стоял теперь с голой грудью. Элли внимательно меня оглядела и, вероятно, удовлетворенная увиденным, продолжила работу по освобождению меня из брюк. Я вдруг увидел эту сцену как бы со стороны: Элли, стоя на коленях передо мной, частично обнаженным, занимается моим брючным поясом. И я почувствовал головокружение от того, что фантазия и реальность наконец-то слились воедино.
Я так долго грезил наяву об этой минуте, что это стало просто наваждением. А сейчас все пошло не по плану.
Фантазия:
Наконец-то соединившись, влюбленные не могут вынести и мысли о расставании.
Реальность:
Элли нужно было так много сделать дома, что мы расстались в метро – правда, неохотно, – договорившись встретиться вечером в ресторане рядом с ее домом. Несколько раз по пути к метро она останавливалась как вкопанная, в глубокой задумчивости, как будто сомневалась, правильно ли поступает. И хотя она не взяла свои слова обратно, со знаками любви было туго. Элли все время повторяла с мрачным видом, что наши матери очень обрадуются, узнав последние новости.
– Они будут танцевать каждый на своей кухне, – сказал я.
– И печь праздничные пироги. – Ее явно не прельщала подобная перспектива.
– У них ушло на это тридцать лет, но они своего добились.
Элли взглянула на меня, прищурившись. Пожалуй, обоим нам была невыносима мысль о триумфе наших мамочек.
– Договор о сделке еще не подписан, не скреплен печатью и не оглашен, – заметила Элли. – Правда, мы по крайней мере договорились об условиях соглашения.
– Нам, несомненно, понадобится немало времени на составление проекта договора, – ответил я. Есть остроты, которые могут оценить лишь юристы.
– Полагаю, это будет весело.
Фантазия:
Влюбленные не могут удержаться, чтобы постоянно не дотрагиваться друг до друга. Фантазия рисует на этот предмет множество волнующих деталей.
Реальность:
Пока мы ждали каждый своего поезда, Элли повернула меня к себе за плечи и вопросила:
– Правильно ли мы поступаем? А не испортим ли мы все?
Мне хотелось сказать: я знал, что она создана для меня – понял это в тот миг, когда Элли рассказала (нам было тогда по десять лет), что добавила танк к своей коллекции Супермена, столь же обширной, как моя. С этого момента любовь моя стала безграничной. У Элли была Барби – подарок тетушки, упорно покупавшей платья для куклы только с юбкой ниже колен. Мы использовали эту Барби в качестве заложницы, которую должны были спасать наши Супермены. Когда они мужественно вырвали ее из когтей зловещего мистера Врага (более известного как симпатичный игрушечный слон по имени Гарольд), Барби в порыве благодарности с готовностью уступила нашим храбрецам, по существу приняв участие в групповом сексе.
Я взвешивал аргументы за и против, решая, стоит ли признаваться Элли, что когда она подначивала Суперменов, я полюбил ее навеки, но тут подошел ее поезд.
– Мы поговорим об этом сегодня вечером, – сказала она, входя в вагон, потом чмокнула меня, и двери начали закрываться. Поезд тронулся, она помахала мне, и от ее взгляда таяло мое сердце.
Фантазия:
Мои друзья испытывают благоговейный трепет перед силой нашей любви.
Реальность:
Не прошло и двадцати секунд с момента моего возвращения домой, как зазвонил телефон.
– Ты не просто темная лошадка, – заявил Эш, даже не поздоровавшись. – Ты загадочнее ночи.
– И тебе добрый день, – сказал я. – Ты побеседовал с Ханной, не так ли? – Я знал, что на распространение новости потребуется меньше времени, нежели на произнесение фразы: «Юристы обязаны хранить секреты».
Эш пребывал в состоянии крайнего возбуждения.
– Я бы никогда не стал заводить романы на работе. Слишком опасно. Когда все пойдет не так, это будет ужасно для всех нас.
– Что ты хочешь этим сказать – «все пойдет не…»
– Выяснение отношений возле ксерокса, конец наших посиделок в пабе, безумная ревность, когда она станет компаньоном, а ты – нет.
– С какой стати она станет…
– Ты хоть понимаешь, что она будет рассказывать всем и обо всем, чтобы тебя унизить? Ты не сможешь смотреть в глаза собственной секретарше, не говоря уже о старшем компаньоне, – все будут хихикать у тебя за спиной.
– Ей нечего будет рассказывать, потому что…
– Она придумает для тебя миленькое прозвище, помяни мое слово. Ты его возненавидишь, но не сможешь отделаться. Например, Чарли Рохля.
– Ты просто завидуешь, друг мой.
Но у Эша не было причин завидовать, и я это знал. И он знал, что я знаю.
– Нет, нет! Она назовет тебя Фортьюн Шампанское – ведь ты всегда слишком быстро выстреливаешь пробкой.
– Эш, дружище! – заорал я. – А не пошел бы ты!
– О, какие мы обидчивые! – засмеялся он в трубку.
– Я понимаю, ты зациклился на высоких отношениях, когда девушка перед уходом засовывает хлеб в тостер, но некоторым нужно нечто большее.
– И ты нашел это в Элли, не правда ли? – Эша не убедили мои слова. – Какими словами ты совсем недавно ее описывал? Безжалостная, да? Смертельно опасная? Ах, да – ядовитая!
– И ребенок понял бы, что я лишь подавлял свои подлинные чувства, прикрываясь враждебностью, – сказал я и тут же встревожился: неужели это я смог произнести такое?
– Вообще-то Люси сказала примерно то же самое. Правда, в отличие от тебя, она не выражалась высокопарно, как персонажи мыльных опер. Ты меняешься прямо на глазах, Чарли, а ведь прошло не более двух часов.
– Так что же все-таки сказала Люси?
– Ей было ясно, что ты с самого начала жаждал сдернуть с Элли трусики. Ханна полагала, что у тебя к ней искренняя антипатия.
– А что думал ты?
– Вероятно, что у тебя на нее стоит.
– Возможно, тебя удивляет, почему я редко обращаюсь к тебе за советом. Так вот, пусть тебя это больше не удивляет.
У меня в трубке раздались гудки параллельного вызова, и я попросил Эша отключиться. Это была ликующая Люси.
– Я знала! Я им говорила, но они мне не верили! Я знаю тебя, Чарлз Фортьюн, и поэтому ни минуты не сомневалась, что тебе не терпится начать атаку на юную мисс Грей. Это просто здорово!
Я рассмеялся и, попросив Люси на минуту отключиться, вернулся к Эшу. И сказал ему, что собираюсь побеседовать с человеком, который высказывает здравые мысли.
– Тебе нужны здравые мысли? – спросил он. – Тебе уже не пятнадцать лет, Чарли. Помни хотя бы это, если все остальное вылетело у тебя из башки.
Я выдержал паузу.
– Да, по-видимому, я так и не стану обращаться к тебе за советом. Пока, Эш.
Я возобновил беседу с Люси.
– Это так романтично! – сказала она.
– Правда? – Наконец-то нашелся человек, способный оценить то, что со мной происходит.
– Это должно было случиться. Я в самом деле за тебя рада, Чарли.
– Спасибо, Люси.
– Только не испохабь все.
А вот это действительно дельный совет.
Фантазия:
Влюбленные обедают при свечах, не разнимая рук и глядя друг другу в глаза. Чувства обуревают их, и они решают прервать трапезу и направиться прямо в квартиру Элли.
Реальность:
Довольно близка к фантазии. Шеф-повар вышел осведомиться, отчего мы не заказали главное блюдо. Я начал длинно и путано объяснять, что у нас был поздний ланч и, поскольку мы идем в театр, сейчас будет ранний обед. Элли бросила на меня неодобрительный взгляд.
– Честно говоря, – обратилась она к шеф-повару, – это наше первое свидание после того, как мы годами ходили вокруг да около друг друга, и мы не можем дождаться той минуты, когда окажемся наедине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49