С утра, не успев протереть глаза, они уже принимались сражаться на
бильярде, переругивались, грозили друг другу, стирали записи, начинали
следующую партию, едва решались урвать время для завтрака и никого не
подпускали к зеленому полю.
Они распугали всех посетителей, но нисколько этим не смущались и были
довольны жизнью, хотя Петрюса Мартеля в конце сезона ждало банкротство.
Удрученная кассирша с утра до вечера созерцала их бесконечную партию,
с утра до вечера слушала их нескончаемые споры и с утра до вечера пода-
вала двум неутомимым игрокам кружки пива и рюмочки спиртного.
Гонтран увел сестру.
- Пойдем в парк. Там прохладно.
Обогнув здание водолечебницы, они увидели китайскую беседку и играв-
ший в ней оркестр.
Белокурый молодой человек исполнял роль скрипача и дирижера и, отби-
вая такт для трех диковинного вида музыкантов, сидевших напротив него,
неистово дергал смычком, мотал головой, встряхивал длинной шевелюрой,
сгибался, выпрямлялся, раскачивался направо и налево, превратив
собственную свою особу в дирижерскую палочку. Это был маэстро Сен Ланд-
ри.
Маэстро и его помощники: пианист, для которого ежедневно инструмент
выкатывали на колесиках из вестибюля ванного заведения в беседку, огром-
ный флейтист, который, словно спичку, сосал свою флейту, перебирая кла-
паны толстыми, пухлыми пальцами, и чахоточный контрабасист, - все они в
поте лица своего превосходно воспроизводили звуки испорченной шарманки,
поразившие Христиану, когда она еще проходила по деревне.
В то время как она остановилась посмотреть на них, какой-то господин
поздоровался с ее братом:
- Доброе утро, дорогой граф.
- Здравствуйте, доктор.
И Гонтран познакомил с ним сестру:
- Моя сестра. Доктор Онора.
Христиана едва удерживалась от смеха: значит, нашелся и третий док-
тор.
- Надеюсь, вы не больны, сударыня? - с поклоном спросил ее доктор
Онора.
- Немножко нездорова.
Он не стал расспрашивать и заговорил о другом:
- Знаете, дорогой граф, сегодня вам предстоит увидеть интереснейшее
зрелище.
- Какое же, доктор?
- Старик Ориоль взорвет свой знаменитый "чертов камень" в конце доли-
ны. Ах, вам это ничего не говорит, но для нас это - целое событие!
И он пояснил. Старик Ориоль - первый богач во всей округе (известно,
что у него дохода тысяч пятьдесят в год), владеет всеми виноградниками,
расположенными в том месте, где начинается равнина. Но лучшие его виног-
радники насажены по склонам небольшой горы, вернее, высокого холма, под-
нимающегося у самой деревни, в наиболее широком месте лощины. И посреди
одного из этих виноградников, напротив дороги и в двух шагах от ручья,
торчит исполинский камень, скорее, утес, который мешает возделывать поч-
ву и затеняет значительную часть этого клочка земли.
Уже лет десять дядюшка Ориоль каждую неделю все грозился, что взорвет
свой чертов камень, но никак не мог решиться на это.
Всякому парню, отправлявшемуся из деревни отбывать военную службу, он
говорил.
- Как придешь на побывку, принеси малость пороха для моего чертова
камня.
И каждый молодой солдат приносил в своем ранце горсточку-другую кра-
деного пороха для чертова камня дядюшки Ориоля. Он набил целый сундучок
этим порохом, а камень все стоял на своем месте.
Но вот уже целую неделю люди видели, как он долбит утес вместе со
своим сыном, долговязым Жаком, по прозвищу Великан. А нынче утром они
насыпали пороху в пустое теперь нутро огромной глыбы, потом замазали от-
верстие, пропустив в него фитиль - трут, который продается для курильщи-
ков в табачной лавке Подожгут его в два часа Взрыв произойдет минут че-
рез пять, через десять после этого, потому что фитиль очень длинный.
Христиана слушала рассказ с интересом, и ей захотелось посмотреть,
как будут взрывать утес Это напомнило ей какую то детскую игру и показа-
лось очень занятным ее наивному воображению.
Они дошли до конца парка.
- А куда дальше ведет лощина, - спросила Христиана.
- На "Край света", сударыня, - так называется прославленное у нас в
Оверни ущелье Это одно из любопытнейших чудес природы в наших краях.
Но в это время зазвонил колокол. Гонтран удивился.
- Смотрите, уже завтрак?
И они повернули обратно Навстречу им по аллее шел какой-то высокий
молодой человек Гонтран сказал:
- Ну, милая сестренка, позволь представить тебе господина Поля Бре-
тиньи.
Потом повернулся к своему другу.
- Это моя сестра, дорогой.
Христиана нашла, что приятель брата очень некрасив. У него были чер-
ные, коротко остриженные, невьющиеся волосы, слишком круглые глаза с
почти суровым выражением, и голова тоже была совершенно круглая и
большая, такие головы напоминают почему-то пушечное ядро, да при этом
еще у него были плечи Геркулеса и во всем облике что то тяжеловесное и
грубое, дикое Но от его пиджака, от его сорочки и, может быть, от самой
кожи исходил тонкий, нежный аромат духов, незнакомых Христиане, и она
подумала "Что это за духи?"
- Вы приехали только сегодня, сударыня, - спросил Бретиньи. Голос у
него был несколько глухой.
- Да, сегодня, - ответила Христиана.
Гонтран заметил вдали маркиза и Андермата, которые знаками торопили
их идти завтракать.
Доктор Онора простился с ними и спросил, действительно ли они намере-
ваются посмотреть на взрыв утеса.
Христиана ответила, что пойдет непременно, и, потянув брата за руку,
торопливо направилась к отелю.
- Я голодна, как волк, - тихонько сказала она, наклоняясь к Гонтрану
- Мне неловко будет есть при твоем друге.

II
Завтрак тянулся бесконечно, как это водится за общим столом в гости-
ницах Для Христианы все лица были незнакомы, и она разговаривала только
с отцом и с братом, а после завтрака поднялась в свою комнату отдохнуть
до прогулки к месту взрыва.
Она была готова задолго до назначенного часа и торопила всех, боясь
пропустить любопытное зрелище.
За деревней, в конце долины, поднимался высокий холм, скорее, даже
небольшая гора, под знойным солнцем взобрались на него по узкой тропин-
ке, змеившейся меж виноградниками, и, как только очутились на вершине,
Христиана вскрикнула от восторга - такой широкий кругозор внезапно отк-
рылся перед ней. Во все стороны раскинулась равнина, беспредельная,
бескрайняя, словно океан Она простиралась ровная, гладкая, вся затянутая
голубой, мягкой туманной дымкой, и где то далеко-далеко, километров за
пятьдесят - шестьдесят, чуть виднелись горы Сквозь тонкую, прозрачную
пелену, реявшую над этими просторами, глаз различал города, села, леса,
большие желтые прямоугольники созревшей пшеницы, зеленые прямоугольники
лугов, фабрики с высокими красными трубами и черные островерхие коло-
кольни, выстроенные из лавы угасших вулканов.
- Обернись, - сказал ей брат.
Она обернулась и увидела горный кряж, усеянный вулканическими буграми
Но ближе пролегала Анвальская лощина - широкая волна зелени, где смутно
чернели узкие входы глубоких ущелий Буйная лесная поросль карабкалась по
уступам крутого склона до первого гребня, заслонявшего верхние отроги Но
холм стоял как раз на границе равнинной и горной местности, и с него
видно было, как горы цепью тянутся влево, к Клермон-Феррану, и как, уда-
ляясь, вырисовываются в небе их странные усеченные вершины, похожие на
чудовищные волдыри, это были вулканы, потухшие, мертвые вулканы. И в са-
мом конце их гряды, между двумя горами, виднелась третья, еще дальше и
выше их, округлая, величественная, увенчанная причудливыми зубцами ка-
ких-то руин.
Это был Пюи-де-Дом, король овернских гор, грузный и мощный великан,
еще сохранивший на своей вершине развалины римского храма, словно венец,
возложенный на его главу величайшим из народов.
Христиана воскликнула:
- О, как хорошо! Как мне тут будет хорошо!
И в самом деле ей уже было хорошо, тело и душу ее охватило то блажен-
ное чувство, когда дышишь так вольно, когда движешься так легко и сво-
бодно, когда всего тебя пронизывает радость жизни оттого, что ты вдруг
очутился в милом, как будто созданном для тебя краю и он ласкает, очаро-
вывает, пленяет твой взгляд.
Кто-то крикнул:
- Госпожа Андермат! Госпожа Андермат!
Христиана увидела вдали доктора Онора, приметного по высокому цилинд-
ру. Он подбежал и повел все семейство на другой склон, поросший травой,
к опушке молодой рощицы, где уже собралось человек тридцать крестьян и
приезжих господ.
Оттуда крутой откос спускался к риомской дороге, обсаженной тенистыми
ивами, укрывавшими узкую речку; на берегу этой речки, посреди виноград-
ника, возвышался остроконечный утес, а перед ним стояли на коленях, точ-
но молились ему, двое мужчин. Это и был чертов камень дядюшки Ориоля.
Ориоли, отец и сын, укрепляли фитиль. На дороге сгрудилась толпа лю-
бопытных, впереди выстроилась низенькая беспокойная шеренга мальчишек.
Доктор Онора выбрал для Христианы удобное место, она села, и сердце у
нее так билось, как будто через минуту вместе с утесом должны были взле-
теть на воздух и все люди, теснившиеся внизу... Маркиз, Андермат и Поль
Бретиньи легли на траву возле нее, а Гонтран смотрел стоя. Он заметил
насмешливо:
- Доктор, очевидно, вы меньше заняты, чем ваши почтенные коллеги; они
не решились потерять хотя бы часок даже ради такого праздника.
Онора благодушно ответил:
- Я занят не меньше, только вот больные меня занимают меньше, чем
их... По-моему, лучше развлекать пациентов, а не пичкать их лекарствами.
Он сказал это с лукавым видом, который очень нравился Гонтрану.
На холм карабкались и другие зрители, их соседи по табльдоту: две
вдовы Пай - мать и дочь, г-н Монекю с дочерью и г-н Обри-Пастер, ни-
зенький толстяк, который пыхтел, как надтреснутый паровой котел; в прош-
лом он был горным инженером и нажил себе состояние в России.
Маркиз уже успел подружиться с ним. Обри-Пастер с величайшим трудом
уселся на землю, старательно проделав столько обдуманных подготови-
тельных движений, что Христиане стало смешно. Гонтран отошел поглядеть
на других любопытных, взобравшихся на холм.
Поль Бретиньи показывал и называл Христиане видневшиеся вдали города
и села. Ближе всех был Риом, выделявшийся на равнине красной полосой че-
репичных крыш, за ним - Эннеза, Маренг, Лезу и множество еле заметных
деревень, черными пятнышками испещривших зеленую гладь. А далеко, очень
далеко, у подножия Форезских гор, Бретиньи видел Тьер и все старался,
чтобы и Христиана его разглядела.
Бретиньи говорил, оживившись:
- Да вот он, вот он! Смотрите вон туда, прямо по направлению моей ру-
ки. Я-то его хорошо вижу.
Христиана ничего не видела, но не удивлялась, что он видит, - его
круглые глаза смотрели пристальным, неподвижным взглядом хищной птицы,
и, казалось, он все различал вдали, как в морской бинокль.
Он сказал:
- А посреди равнины перед нами течет Алье, но ее не увидишь, уж очень
это далеко - километров тридцать.
Христиана и не пыталась разглядеть то, что он показывал: взгляд ее и
все мысли притягивал к себе утес. Она думала о том, что вот сейчас этот
утес исчезнет, разлетится прахом и больше его не будет на свете, и в ней
шевелилось смутное чувство жалости, как маленькой девочке жалко бывает
сломанную игрушку. Утес стоял тут так долго, был такой красивый, так был
у места в этой долине! А оба Ориоля уже поднялись на ноги и стали сбра-
сывать в кучу у его подножия мелкие камни, проворно и по-крестьянски
ловко подхватывая их лопатами.
На дороге толпа все разрасталась и теперь придвинулась ближе, чтобы
лучше было видно. Мальчишки облепили обоих крестьян, возившихся возле
утеса, бегали и прыгали вокруг, словно разыгравшиеся щенки, а с вершины
холма, где сидела Христиана, все эти люди казались совсем маленькими,
какими-то букашками, суетливыми муравьями. Шум толпы долетал до нее еле
слышным гулом, а то вдруг поднимался смутной разноголосицей криков, глу-
хим топотом, дробился, таял и рассеивался в воздухе какой-то пылью зву-
ков. Вверху толпа также прибывала, люди все шли и шли из деревни и уже
заняли весь склон напротив обреченной скалы.
Зрители перекликались, подзывали друг друга, собирались кучками - по
случайному соседству в гостиницах, по общественным рангам, по кастам.
Самой шумной была кучка актеров и музыкантов, которой предводительство-
вал и командовал антрепренер г-н Петрюс Мартель из Одеона, оторвавшийся
ради такого события от азартной партии в бильярд.
Усатый актер стоял, надвинув на лоб панаму, в легком пиджаке из чер-
ного альпага, и между полами горбом выпирало его обширное чрево, обтяну-
тое белой рубашкой, так как он считал излишним носить жилет в деревенс-
ком захолустье; приняв повелительную осанку, он указывал, объяснял и
комментировал каждое движение Ориолей. Директора окружали и слушали под-
чиненные: комик Лапальм, первый любовник Птинивель и музыканты - маэстро
Сен-Ландри, пианист Жавель, слоноподобный флейтист Нуаро и чахлый Никор-
ди, игравший на контрабасе Впереди сидели на траве три женщины, раскрыв
над головами зонты - белый, красный и синий, сверкавшие яркими красками
в ослепительных лучах солнца, как своеобразный французский флаг. Под
этими зонтами расположились молодая актриса мадемуазель Одлен, ее мамаша
- мамаша напрокат, как острил Гонтран, - и кассирша кофейни, их неизмен-
ная спутница. Подобрать зонтики по цветам национального флага придумал
Петрюс Мартель: заметив в начале сезона, что у мамаши Одлен синий зон-
тик, а у дочки белый, он преподнес кассирше красный.
Неподалеку собралась другая кучка, не менее привлекавшая внимание и
взгляды, - восемь поваров и поварят из гостиниц, все облаченные в белые
полотняные одеяния:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35