Возле отеля они расстались, и она поднялась к себе в спальню.
Из казино неслась танцевальная музыка, и Поль зашел туда посмотреть
на бал. Оркестр играл вальс, все вальсировали: доктор Латон с г-жой
Пай-младшей, Андермат с Луизой Ориоль, красавец доктор Мадзелли с герцо-
гиней де Рамас, а Гонтран с Шарлоттой Ориоль. Он что-то нашептывал де-
вушке с тем нежным видом, который свидетельствует о начавшемся ухажива-
нии. А она, прикрываясь веером, улыбалась, краснела и, казалось, была в
восторге.
Поль услышал за своей спиной:
- Вот тебе на! Господин де Равенель волочится за моей пациенткой!
Это сказал доктор Онора, стоявший у дверей и с удовольствием наблю-
давший за танцорами.
- Да, да, - добавил он, - вот уже полчаса, как ведется атака. Все за-
метили. И девчурке как будто это нравится.
И, помолчав, он сказал:
- А какая она милая - просто сокровище! Добра-т, веселая, простая,
заботливая, искренняя. Вот уж, право, славная девушка. Во сто раз лучше
старшей сестры. Я их обеих с малых лет знаю. Но, представьте, отец
больше любит старшую, потому что... потому что она вся в него, та же му-
жицкая складка. Нет той прямоты, как в младшей, эта расчетливее, хитрее
и завистливее. Конечно, я ничего дурного не хочу о ней сказать, она тоже
хорошая девушка, а все-таки невольно сравниваешь, а как сравнишь, так и
оценишь их по-разному.
Вальс уже заканчивался. Гонтран подошел к своему другу и, заметив
доктора Онора, сказал:
- Доктор, поздравляю! Медицинская корпорация Анваля, кажется, приоб-
рела весьма ценных новых членов. У нас появился доктор Мадзелли, который
бесподобно танцует вальс, и старичок Блек - тот, по-видимому, в большой
дружбе с небесами.
Но доктор Онора ответил очень сдержанно. Он не любил высказывать суж-
дения о своих коллегах.


II

Вопрос о докторах был теперь самым животрепещущим в Анвале. Доктора
вдруг завладели всем краем, всем вниманием и всеми страстями его обита-
телей. Когда-то источники текли под строгим надзором одного только док-
тора Бонфиля, среди безобидной вражды между ним, шумливым доктором Лато-
ном и благодушным доктором Онора.
Теперь все пошло по-другому.
Как только ясно обозначился успех, подготовленный зимою Андерматом и
получивший могучую поддержку профессоров Клоша, Ма-Русселя и Ремюзо,
причем каждый из них привлек на воды Монт-Ориоля не меньше чем по двести
- триста больных, доктор Латон, главный врач нового курорта, стал важной
особой, тем более что пользовался высоким покровительством профессора
Ма-Русселя, учеником которого он был и которому подражал в осанке и в
манерах.
О докторе Бонфиле уже и речи не было. Исполненный ярости и отчаяния,
понося Монт-Ориоль на чем свет стоит, старый врач не высовывал носа из
старой водолечебницы, где осталось лишь несколько старых пациентов. По
мнению этих немногих, только он один знал по-настоящему все свойства ис-
точников и, так сказать, владел их тайной, поскольку официальное ведал
ими со дня основания курорта.
У доктора Онора остались теперь только местные пациенты, коренные
овернцы. Он довольствовался своей скромною долей и жил в добром согласии
со всеми, находя утешение в картах и белом вине, ибо предпочитал их ме-
дицине.
Однако благодушие его не доходило до братской любви к коллегам.
Доктор Латон так и остался бы верховным жрецом Монт-Ориоля, если бы в
один прекрасный день там не появился крошечный человечек, почти карлик,
с большущей головой, ушедшей в плечи, с круглыми глазами навыкате, ко-
роткими толстыми ручками - словом, существо, на вид весьма странное и
смешное. Этот новый доктор, г-н Блек, привезенный в Анваль профессором
Ремюзо, сразу же привлек к себе всеобщее внимание своей чрезмерной на-
божностью. Почти каждое утро между врачебными визитами он забегал помо-
литься в церковь и почти каждое воскресенье причащался. Вскоре приходс-
кий священник доставил ему несколько пациентов - старых дев, бедняков,
которых он лечил бесплатно, а также благочестивых дам, советовавшихся со
своим духовным руководителем, прежде чем позвать к себе служителя науки,
и наводивших тщательные справки о его воззрениях, такте и профессио-
нальной скромности.
Затем стало известно, что в отель "Монт-Ориоль" прибыла престарелая
немецкая принцесса Мальдебургская, ревностная католичка, и в первый же
вечер пригласила к себе доктора Блека, рекомендованного ей римским кар-
диналом.
После этого доктор Блек сразу же вошел в моду. Лечиться у него счита-
лось хорошим тоном, хорошим вкусом, большим шиком. О нем говорили, что
среди докторов это единственный вполне приличный человек, единственный
врач, которому может довериться женщина.
И теперь этот карлик с головой бульдога, всегда говоривший шепотком,
бегал с утра до вечера из отеля в отель и шушукался там со всеми по уг-
лам. Казалось, ему постоянно надо было сообщить или выслушать какието
важные тайны, его то и дело встречали в коридорах, занятого секретными
беседами с содержателями гостиниц, с горничными его пациентов, со всеми,
кто имел касательство к его больным.
Как только он замечал на улице кого-нибудь из своих знакомых, он сра-
зу направлялся к нему мелкими, быстрыми шажками и тотчас начинал давать
пространные советы, указания и, излагая их, бормотал себе под нос, как
священник на исповеди.
Старые дамы его просто обожали. Он терпеливо выслушивал длинные исто-
рии их недугов, записывал в книжечку все их наблюдения, все вопросы, все
пожелания.
Каждый день он то увеличивал, то уменьшал дозы минеральной воды, ко-
торые назначал своим больным, и это внушало им уверенность, что он неу-
сыпно печется об их здоровье.
- На чем мы вчера остановились? Два и три четверти стакана, не так
ли? - говорил он. - Прекрасно! Сегодня мы выпьем только два с половиной
стакана, а завтра три. Не забудьте: завтра три стакана!.. Это очень,
очень важно.
И все больные проникались убеждением, что это действительно очень,
очень важно!
Чтобы не запутаться во всех этих целых числах и дробях, ни разу не
ошибиться, он записывал их в книжечку. Пациент ни за что не простит
ошибки на полстакана.
С такой же тщательностью он устанавливал или изменял длительность
ежедневной ванны, основываясь на соображениях, известных ему одному.
Доктор Латон, завидуя и негодуя, с презрением пожимал плечами и воск-
лицал:
- Вот шарлатан!
Ненависть к доктору Влеку доводила его до того, что иной раз он поро-
чил даже свои минеральные воды: - Поскольку мы еще сами-то плохо знаем,
какое действие они оказывают, это ежедневное изменение дозировки - со-
вершеннейшая нелепость, его нельзя обосновать никакими законами терапии.
Такие недостойные приемы роняют авторитет медицины.
Доктор Онора только улыбался. Он всегда старался через пять минут
после врачебной консультации выкинуть из головы, сколько стаканов воды
предписал пить своему пациенту.
- Двумя стаканами больше, двумя меньше, - говорил он Гонтрану в весе-
лую минуту, - это только источник заметит, да и ему-то все равно.
Он позволил себе лишь одну ехидную шутку относительно своего благо-
честивого коллеги, сказав, что тот врачует с благословения папского се-
далища. Зависть у него была осторожная, ядовитая и спокойная.
Иногда он добавлял:
- О, это молодец! Он знает больных, как свои пять пальцев, а для на-
шего брата это важнее, чем знать их болезни.
Но вот как-то утром в отель "Монт-Ориоль" прибыла чета высокородных
испанцев - герцог и герцогиня де. Рамас-Альдаварра, которые привезли с
собою своего домашнего врача, доктора Мадзелли из Милана.
Это был молодой человек лет тридцати, высокий, стройный, весьма при-
ятной наружности, без бороды, но с пышными усами.
С первого же дня он покорил всех обедавших за общим столом; герцог,
особа унылая, страдавший чудовищным ожирением, не выносил одиночества и
пожелал обедать вместе со всеми. Доктор Мадзелли уже знал по фамилии
почти всех завсегдатаев табльдота, сумел сказать комплимент каждой даме,
любезность каждому мужчине, улыбался каждому лакею.
За столом он сидел по правую руку от герцогини, эффектной дамы лет
тридцати пяти - сорока, с матовой бледностью лица, с черными очами, с
густыми волосами цвета воронова крыла, и перед каждым блюдом говорил ей:
"Чуть-чуть", или: "Нет, этого нельзя", или: "Да, да, кушайте". Он сам
наполнял ее бокал, чрезвычайно заботливо соразмеряя пропорцию вина и во-
ды.
Он наблюдал и за питанием герцога, но с явной небрежностью. Впрочем,
пациент не принимал в расчет его указаний, ел с животной прожорливостью,
выпивал за едой по два графина красного вина, отнюдь не разбавляя его
водой, а затем выходил отдышаться на свежий воздух и, рухнув на стул у
дверей отеля, принимался страдальчески охать и жаловаться на плохое пи-
щеварение.
После первого же обеда доктор Мадзелли, успев с одного взгляда произ-
вести всем оценку, подошел на террасе казино к Гонтрану, курившему сига-
ру, представился и повел с ним разговор.
Через час они уже были приятелями. На следующее утро Мадзелли попро-
сил представить его Христиане, когда она выходила из дверей водолечебни-
цы, завоевал в десятиминутном разговоре ее симпатию и вечером познакомил
с ней герцогиню, которая, как и герцог, не любила одиночества.
Он ведал решительно всем в доме этого испанского семейства, давал
превосходные кулинарные рецепты повару, делал ценные указания горничной,
как ей ухаживать за волосами хозяйки, чтобы они сохранили свой велико-
лепный цвет, блеск и пышность, кучеру сообщал полезные сведения по вете-
ринарии, помогал герцогской чете приятно скоротать вечерние часы, приду-
мывал всевозможные развлечения и умел подобрать из случайных знакомых в
отелях приличное общество.
Герцогиня говорила о нем Христиане:
- Ах, дорогая, он настоящий чародей, все знает, все умеет!.. Я обяза-
на ему своей фигурой.
- Как так "фигурой"?
- Ну да. Я начала полнеть, а он спас меня режимом и ликерами.
Мадзелли умел сделать интересной даже медицину, говорил о ней непри-
нужденно, весело и с поверхностным скептицизмом, тем самым показывал
слушателям свое превосходство.
- Все это весьма просто, - заявлял он, - я не очень верю в лекарства,
- вернее, совсем не верю. В старину медицина исходила из того принципа,
что на всякую болезнь есть лекарство. Люди верили, что бог в неизречен-
ном своем милосердии сотворил целебные снадобья от всякого недуга и лишь
предоставил смертным, может быть, из лукавства, заботу самим их открыть.
И врачеватели открыли бесчисленное множество снадобий, но так и не узна-
ли, от каких именно болезней они помогают. В действительности лекарств
нет, а есть болезни. Когда болезнь определится, надо, по мнению одних,
тем или иным способом прервать ее, а по мнению других а - ускорить ее
течение! Сколько в медицине школ, столько и методов лечения. В одном и
том же случае применяются совершенно противоположные средства: одни наз-
начают лед, другие - горячие припарки, одни предписывают строжайшую дие-
ту, другие - усиленное питание. Я уж не говорю о бесчисленных ядовитых
лекарствах, которыми одарила нас химия, извлекая их из растений и мине-
ралов. Конечно, все это оказывает действие, но какое - неизвестно: иног-
да спасает, иногда убивает.
И он смело заявлял, что до тех пор, пока медицина не пойдет по новому
пути, взяв исходной точкой химию органическую, химию биологическую, с
уверенностью полагаться на нее невозможно, ибо она лишена научной осно-
вы. Он рассказывал анекдоты о чудовищных промахах крупнейших врачей в
доказательство того, что вся их хваленая наука - сущий вздор и надува-
тельство.
- Поддерживайте вместо всего этого энергичную деятельность тела, -
говорил он, - кожи, мышц, всех органов, а главное, желудка, ибо он наш
отец-кормилец, питающий весь человеческий механизм, его регулятор, сре-
доточие жизненных сил.
Он утверждал, что по своему желанию, одним только режимом может сде-
лать людей веселыми или печальными, способными к физическому или к
умственному труду - в зависимости от назначаемого питания. Может даже
воздействовать на самый интеллект - на память, на воображение, на всю
работу мозга. И в заключение он шутливо заявлял:
- Я все недуги лечу массажем и кюрасо.
О массаже он говорил с благоговением и называл голландца Амстранга
волшебником, чудотворцем, богом. Показывая свои белые тонкие руки, он
восклицал:
- Вот чем можно воскрешать мертвых!
И герцогиня подтверждала:
- В самом деле, он массирует дивно!
Он считал также превосходным средством, возбуждающим действие желуд-
ка, употребление спиртных напитков небольшими дозами и сам составлял
мудреные смеси, которые герцогиня должна была пить в определенные часы -
одни перед едой, другие после еды.
Каждое утро, в половине десятого, он приходил в кофейню казино и тре-
бовал свои бутылки; ему приносили эти бутылки, запертые серебряными за-
мочками, - ключ от них он держал при себе. Он наливал понемногу из каж-
дой в очень красивый голубой бокал, который почтительно держал перед ним
на подносе вышколенный лакей, а затем отдавал приказание:
- Ну вот, отнесите это герцогине в ванную комнату, - пусть выпьет,
как только выйдет из воды, еще не одеваясь.
Любопытные спрашивали:
- А что вы туда наболтали?
Он отвечал:
- Ничего особенного - крепкая анисовая, чистейший кюрасо и превосход-
ная горькая.
Через несколько дней красавец доктор стал центром внимания всех
больных, и они пускались на всяческие уловки, чтобы добиться от него со-
ветов.
В часы прогулок, когда он прохаживался по аллеям парка, со всех
стульев, где сидели красивые молодые дамы, отдыхая меж двумя предписан-
ными стаканами воды из источника Христианы, раздавались возгласы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35