А теперь довольно. Ступай по своим делам, а я пойду по
своим.
И, круто повернувшись, он стал спускаться на дорогу, ведущую в дерев-
ню. Поль Бретиньи, в полном смятении ума и сердца, медленным шагом нап-
равился к отелю Монт-Ориоль.
Он старался припомнить каждое слово, сказанное Гонтраном, чтобы по-
нять хорошенько его намеки, разгадать их смысл, и удивлялся, как ловко
некоторые люди прячут от всех постыдную изнанку своей души.
Христиана спросила его:
- Что вам ответил Гонтран?
Поль, запинаясь, сказал:
- Бог мой!.. Ему... ему теперь больше нравится старшая сестра... Ду-
маю даже, что он собирается жениться на ней... Я несколько резко упрек-
нул его... но он заткнул мне рот... он позволил себе намеки, неприятные
для нас с вами.
Христиана тяжело опустилась на стул и прошептала:
- Боже мой!.. Боже мой!..
Но в эту минуту вошел Гонтран, возвратившийся к обеду, поцеловал
сестру в лоб и весело спросил:
- Ну как, сестренка? Как ты себя чувствуешь? Не очень устала?
Затем он пожал руку Полю и, повернувшись к Андермату, который вошел в
комнату вслед за ним, воскликнул:
- О зять мой! Лучший из всех зятьев, мужей и друзей, можете ли вы
сказать мне точную цену старого осла, издохшего на дороге?


IV

Андермат и доктор Латон прогуливались перед казино по террасе, укра-
шенной большими вазами поддельного мрамора.
- Он мне уж и не кланяется теперь, - жаловался доктор на своего соб-
рата Бонфиля. - Засел в своем логове, как дикий кабан! Если б он мог,
то, наверное, отравил бы наши источники.
Андермат шагал, заложив руки за спину и сдвинув на затылок серый ко-
телок, обнаживший его лоб с залысинами. Он молчал, сосредоточенно раз-
мышляя о чем-то, и наконец сказал:
- Пустяки! Через три месяца старое общество запросит пощады. Они тор-
гуются из-за десяти тысяч. Дурак Бонфиль их подзуживает, уверяет, что я
соглашусь. Ошибается. Очень ошибается!
Главный врач подхватил:
- Вы знаете, они вчера закрыли свое казино. Никто туда не ходил.
- Знаю. Да и у нас народу не густо. Все сидят по своим гостиницам. А
в гостиницах скучно, дорогой мой. Надо забавлять, развлекать больных,
устроить им такую приятную жизнь, чтобы сезон показался им слишком ко-
ротким. А вы посмотрите, кто тут бывает по вечерам, - только те, кто жи-
вет в отеле Монт-Ориоль, потому что он рядом. Остальным не хочется вы-
ползать из гостиниц. А какая тому причина? Дороги. Весь вопрос в доро-
гах. Вообще успех всегда зависит от незаметных, как будто ничтожных при-
чин. Только надо найти их. Дороги! Это очень важно. Дороги к месту при-
ятного времяпрепровождения сами должны быть приятными, быть, так ска-
зать, вступлением к ожидающим тебя удовольствиям.
А что за дороги ведут к нашему казино? Отвратительные дороги! Камни,
бугры, ямы! Это недопустимо. Ведь если у человека мелькнет мысль: "Пойду
туда-то", - и дорога к этому месту ровная, широкая, днем тенистая, вече-
ром не беспокоит крутизной, - на нее невольно потянет и в другой раз.
Если б вы знали, как крепко хранит тело воспоминания о множестве ощуще-
ний, которые ум не считает нужным запечатлеть! Мне думается, именно так
создается память у животных. Идете вы, например, в знойный день по доро-
ге, не укрытой деревьями, натрудили себе ноги, шагая по плохо утрамбо-
ванному щебню, поднимаясь по крутому откосу, - и у вас возникает непрео-
долимое, чисто физическое отвращение к такому пути, хотя вы шли по нему,
думая совсем о другом. Вы весело болтали с приятелем, не огорчались мел-
кими неудобствами дороги, ни на что не смотрели, ничего не отмечали в
памяти, но ваши ноги, мышцы, легкие, все ваше тело не забыло этих тя-
гостных ощущений, и когда ум пожелает направить вас по той же дорожке,
тело сразу скажет ему: "Нет, не пойду, мне там было очень неприятно". И
голова без рассуждений подчинится протесту своих сотоварищей, которые
несут ее.
Итак, нам нужны хорошие дороги, и, стало быть, нам нужны участки это-
го упрямого осла, дядюшки Ориоля. Но погодите, мы его скоро взнуздаем...
Да, кстати, МаРуссель купил дачу на тех же условиях, что и Ремюзо. Приш-
лось пойти на эту маленькую жертву, зато она окупится сторицей. Поста-
райтесь узнать намерения Клоша.
- Клош от своих коллег не отстанет, - заметил Латон. - А вот меня
другое беспокоит. Я уже несколько дней об этом думаю. Мы забыли о важ-
нейшем деле - о метеорологическом бюллетене!
- Что, что? О каком бюллетене?
- О бюллетене в парижских газетах. Необходимейшая вещь! Надо пока-
зать, что Монт-Ориоль превосходит все соседние курорты, что температура
в нем ровная, жара умеренная, нет резких перемен погоды. Абонируйте для
метеорологического бюллетеня местечко в самых ходовых органах прессы,
руководительницы общественного мнения, и я каждый вечер буду посылать по
телеграфу соответствующие данные об атмосферном давлении и прочем. Я их
так препарирую, эти данные, что в конце года, когда печатают средние
цифры, МонтОриоль забьет своими "средними" все окрестные курорты. Темпе-
ратура! О-о! Что бросается в глаза, когда разворачиваешь большие газеты?
Температура в Виши, температура в Руайя, в Мон-Доре, в Шатель-Гюйоне, и
так далее, и так далее. Это в летний сезон, а в зимний - температура в
Каннах, в Ментоне, в Ницце, в Сен-Рафаэле. На знаменитых курортах, доро-
гой директор, всегда должно быть тепло, всегда должна быть великолепная
погода, - пусть парижане читают и завидуют: "Черт побери! Какие счаст-
ливцы те, кто ездит туда!"
Андермат воскликнул:
- Так, так, так! Вы правы! Как же я-то до сих пор об этом не подумал!
Сегодня же займусь этим. Да, кстати, вы писали профессорам Ларенару и
Паскалису? Как мне хочется залучить их обоих сюда!
- Неприступны, дорогой председатель, неприступны!.. Если только...
если только сами на многочисленных опытах не убедятся, что наши воды
действительно хороши... Но средствами... предварительного убеждения их
не возьмешь... Нечего и думать.
Они поравнялись со столиком, за которым Поль и Гонтран пили после
завтрака кофе; на террасе собрались уже и другие обитатели курорта,
главным образом мужчины, так как женщины, выйдя из-за стола, обычно про-
водят час-другой в своих комнатах. Петрюс Мартель надзирал за лакеями и
командовал: "Кюммелю! Рюмку коньяку! Графинчик анисовой!" - на тех же
басистых, раскатистых нотах, которые каждодневно звучали в его голосе
часом позднее, когда он выкрикивал указания на репетиции и давал тон
примадонне.
Андермат остановился на минутку около столика молодых людей, переки-
нулся с ними несколькими словами и пошел дальше рядом с главным врачом.
Гонтран развалился на стуле, запрокинул голову на спинку, вытянул но-
ги, скрестил на груди руки и, погрузившись в полное блаженство, смотрел
в небо, держа в зубах дымившуюся сигару.
Вдруг он спросил:
- Хочешь, пойдем сейчас прогуляться в долину СанСуси? Сестрички тоже
пойдут.
Поль замялся было, но, подумав, согласился:
- С удовольствием. - Затем добавил: - А как твои дела?.. Успешны?
- Еще как! Поймал, держу крепко! Теперь уж не сорвется.
Гонтран взял своего приятеля в наперсники и день за днем рассказывал
ему о своих успехах и завоеваниях. Он даже обратил его в пособника и
брал с собой на свидания с Луизой, которые устраивал очень ловко.
После поездки к кратеру Нюжера Христиана прекратила всякие прогулки,
почти не выходила из комнаты, и Гонтрану было трудно видеться с Луизой.
Сначала затворничество сестры привело его в замешательство, но он на-
шел выход из положения.
Воспитанный в нравах Парижа, где мужчины его типа обычно смотрят на
женщин, как охотники на дичь, и знают, что такая охота бывает сопряжена
с трудностями, он был искушен в хитроумных способах сближаться с пригля-
нувшимися ему дамами. Он мог бы научить любого, как пользоваться для
этой цели простодушным посредничеством или же корыстными услугами, и с
одного взгляда угадывал, кто из мужчин и женщин пригодится ему для его
замыслов.
Лишившись бессознательной помощи Христианы, он для замены ее принялся
искать среди окружающих необходимую ему союзницу - "сердобольную нату-
ру", как он выражался, - и очень скоро остановил свой выбор на супруге
доктора Онора. Для этого было много оснований. Во-первых, ее муж дружил
с Ориолями, так как лечил все семейство лет двадцать; младшие дети роди-
лись и выросли на его глазах; каждое воскресенье он обедал у них в доме
и сам приглашал их к себе по вторникам. Толстую докторшу, полуобразован-
ную, вульгарную особу с большими претензиями, легко было приманить,
пользуясь ее тщеславием, - она, конечно, из кожи будет лезть, чтобы вся-
чески угодить графу де Равенелю, шурину самого владельца Монт-Ориоля.
Вдобавок Гонтран, не раз имевший дело с парижскими своднями, сразу
распознал в ней женщину, весьма пригодную для этой роли; как-то раз,
встретив ее на улице, он решил: "По виду она настоящая сводня, а значит,
и душа у нее такая же".
И вот однажды он проводил доктора до дома и заглянул к ним. Он усел-
ся, принялся болтать, наговорил толстухе всяких любезностей, а когда в
отеле зазвонили к обеду, сказал, вставая:
- Как у вас вкусно пахнет! В вашем доме готовят, несомненно, куда
лучше, чем в гостинице.
Госпожа Онора, раздувшись от гордости, залепетала:
- Ах, боже мой! Если бы я посмела... если бы посмела, граф...
- Что посмели, сударыня?
- Пригласить вас к нашему скромному столу.
- А что ж... я бы не отказался.
Доктор встревоженно бормотал:
- Да у нас ничего нет, совершенно ничего. Суп, говядина, курица - вот
и все.
Гонтран хохотал:
- Ну и вполне достаточно! Принимаю приглашение!
И он остался обедать у супругов Онора. Толстая хозяйка, вскакивая со
стула, выхватывала блюдо из рук горничной, чтоб та не пролила соус на
скатерть, и, к явной досаде мужа, сама прислуживала за столом.
Граф расхвалил ее стряпню, ее уютный домик, ее радушие, и она преис-
полнилась пылким восхищением.
Он повторил свой гастрономический визит, опять напросился на обед и
стал после этого постоянным гостем в доме г-жи Онора, куда то и дело за-
бегали сестры Ориоль по долголетней привычке, по соседству и давней
дружбе.
Гонтран проводил в обществе трех дам целые часы, был очень любезен с
обеими сестрами, но с каждым днем оказывал все больше предпочтения Луи-
зе.
Ревность, разъединившая сестер, когда Гонтран начал было ухаживать за
Шарлоттой, приняла у старшей сестры характер воинственной ненависти, а у
младшей - спокойного презрения. В скромных манерах Луизы, в ее недомолв-
ках, в сдержанном обращении с Гонтраном сквозило больше умелого ко-
кетства и заигрывания, чем в беспечной и шаловливой непосредственности
младшей сестры. Шарлотта, скрывая из гордости свою сердечную рану, каза-
лось, ничего не замечала и с удивительной выдержкой, с полным, казалось
бы, равнодушием присутствовала при частых встречах у г-жи Онора. Она не
хотела оставаться дома, чтобы не подумали, что она страдает и плачет,
что она покорно уступила место старшей сестре.
Гонтран так гордился своей хитростью, что не мог удержаться и все
рассказал Полю А Поль нашел этот маневр забавным и весело расхохотался.
К тому же он дал себе слово больше не вмешиваться в интриги своего прия-
теля, помня его двусмысленные намеки, и не раз думал с тревогой: "Из-
вестно ему что-нибудь обо мне и Христиане?"
Прекрасно зная Гонтрана, он считал его вполне способным закрыть глаза
на любовную связь сестры. Но почему же он раньше ничем решительно не по-
казывал, что догадывается или знает об этой связи? А все дело было в
том, что Гонтран принадлежал к числу тех шалопаев, по мнению которых
светской женщине даже полагается иметь одного или нескольких любовников,
так как семья, по их глубокому убеждению, - не что иное, как общество
взаимопомощи в житейских делах, нравственность - покров, накинутый на
тайные влечения, вложенные в человека природой, а светские приличия -
фасад, за которым следует скрывать приятные пороки. Он толкнул Христиану
на брак с Андерматом если не с определенными намерениями, то, во всяком
случае, со смутной мыслью, что этот еврей будет поживой для всего семей-
ства, и, пожалуй, презирал бы сестру, если бы она хранила верность мужу,
как презирал бы самого себя, если бы не черпал денег из кошелька своего
зятя.
Поль думал обо всем этом, и все это смущало его душу, душу современ-
ного Дон-Кихота, склонного, однако, к сделкам с совестью Теперь он стал
очень осторожным в отношениях со своим загадочным приятелем.
Итак, когда Гонтран рассказал ему, для каких целей он пользуется зна-
комством с г-жой Онора, Поль расхохотался, а немного погодя согласился
сопровождать его и очень охотно болтал с Шарлоттой.
Докторша с величайшей готовностью выполняла роль, для которой ее изб-
рали, принимала гостей весьма радушно и в пять часов, в подражание па-
рижским дамам, угощала их чаем и сдобными булочками собственного своего
приготовления.
В первый же раз, как Поль появился в ее доме, она встретила его,
словно старого друга, усадила, чуть не силой отобрала у него шляпу и по-
ложила ее на полку камина, рядом с часами. Потом засуетилась, захлопота-
ла, перебегала от одного к другому, огромная, с выпяченным животом, и
все спрашивала:
- Не угодно ли закусить?
Гонтран говорил всякие забавные глупости, шутил, смеялся, держал себя
весьма непринужденно. Потом он уединился с Луизой в глубокую нишу окна,
а Шарлотта с волнением смотрела на них.
Госпожа Онора, развлекавшая разговором Поля, сказала ему материнским
тоном:
- Милые детки, они приходят ко мне побеседовать несколько минут Ведь
это вполне невинно, не правда ли, господин Бретиньи?
- О, вполне невинно, сударыня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35