Ты ведь знаешь это, да?
Когда отец повернулся к ней и обнял, Лейни расплакалась.
«Нет, – хотелось ей ответить. – Откуда я мoгy знать, что ты любишь меня, если ты никогда этого не говорил?»
Однако она уже начала понимать, что в некотором роде проблема заключается в ней самой. Чувствуя свою неполноценность, она искала необходимую уверенность снаружи – уверенность в том, что она чего-то стоит, что она любима. Что она что-то значит.
Она уже не ребенок. Пора перестать искать эту самую уверенность там, где ее нет, и найти в собственном сердце.
Плохо, что это так непросто.
Лейни хлюпнула носом и вытерла глаза. В дверь опять постучали, и в комнату заглянула Триш.
– Простите, что прерываю вас, – сказала она, – но там кое-кто спрашивает Лейни.
Лейни судорожно вздохнула. Ну кто это может быть?
Она тыльной стороной ладони вытерла мокрую щеку. Свидание с Елейном назначено на завтрашний вечер, к тому же вряд ли оно теперь состоится.
И Джек это быть не может. Да, сегодня вечером они собирались работать, но наверняка теперь он не захочет…
– Привет, Лейни. Ты готова? – спросил Джек, когда Лейни вышла к нему.
Он, как всегда, выглядел великолепно. Что до Лейни, то она знала, что вид у нее ужасный. Она не высушила феном волосы после душа, и сейчас они закрутились колечками. Еще она не накрасилась, только намазала лицо увлажняющим кремом, и все.
И одета она была в белые шорты и голубую тенниску. В общем, если она к чему и подготовилась, так это ко сну.
Джек же был в темно-серых слаксах, черных мокасинах и шелковой рубашке. Гладкая ткань так и манила Лейни прикоснуться к ней.
– Не могу поверить, что ты хочешь иметь со мной дело после всего этого. Боюсь, сегодня я не в состоянии работать. Может, возьмешь себе в помощь Дункана? – спросила Лейни, проходя в гостиную.
Она пригладила волосы, хотя знала, что это бесполезно. Что это ничего не изменит. Она в жутком виде. Ей поможет только капитальный ремонт.
– Да нет никакой работы, – вдруг заявил Джек, проходя вслед за ней.
Лейни удивленно захлопала глазами.
– Как это?
– Так. Нет работы. Я хотел хитростью вытащить тебя на свидание, – весело пояснил Джек.
Опешив, Лейни села на диван. Если бы дивана на месте не оказалось, она бы плюхнулась на пол.
– Хитростью?
– Да. Хитростью. То есть уловкой. Обманом.
– Джек, я знаю, что значит это слово.
Джек сел рядом с ней и, лукаво улыбнувшись, заправил ей за ухо прядь волос.
– Отлично. Значит, ты хорошо играешь в скрэббл. Тебе нравятся настольные игры?
– Игры?
– Да. Игры. Во множественном числе. Это тоже существительное. Означает…
– Все, поняла. Ну, не знаю. Я давно не бросала кубики.
– Ага, я тоже, – радостно признался Джек. Джек неторопливо гладил ее за ухом, и она ощутила, как внутри ее медленно разливается тепло.
– Ты? А я думала, ты спец. Из тех, кто выигрывает всегда и во всем.
Пальцы Джека замерли.
– Ты шутишь, да? – спросил он.
– Нет. – Лейни неэлегантно хлюпнула носом. – У тебя все получается само собой. Ты богат, красив. Наверное, ты был… ну, не знаю… капитаном школьной теннисной команды. Тебя назвали «Самым перспективным». И выбрали королем бала. Ты чертовски совершенен. Единственное, я не понимаю, зачем тебе сдалась я.
Проклятие! Зачем она это сказала? Джек не может не видеть, какие они разные. Так почему бы ей просто не разрешить ему гладить ее и флиртовать с ней? Да, они не созданы для того, чтобы пойти по жизни рука об руку, однако это не значит, что она не может позволить себе несколько часов удовольствия. Правильно?
А может… может, это инстинкт самосохранения.
Джек принадлежит к тому типу мужчин, в которых ей ничего не стоит влюбиться по уши. Он привлекателен. Добр. С ним весело.
Он богат.
О чем еще можно мечтать?
И все же есть одна закавыка. Он слишком совершенен. Ей нечего предложить ему. Черт, ей и самой себе нечего предложить.
– Пошли со мной.
Это звучало отнюдь не как просьба.
Джек схватил Лейни за руку, сдернул с дивана и, как куклу, потащил за собой к входной двери, бросив изумленной Триш, что они скоро вернутся. От удивления Лейни даже не стала напоминать Джеку, что она босиком.
Он все равно не остановился бы.
– Залезай. – Джек довольно грубо пихнул ее на пассажирское сиденье.
– Я уже пристегнулась, – поспешила сообщить ему Лейни, пока он, сев за руль и включив двигатель, не отдал очередной приказ.
В ответ Джек что-то буркнул, затем вырулил на дорогу и поехал к городу.
– Ты не будешь возражать, если я спрошу, куда мы едем? – осведомилась Лейни.
– В школу, – коротко ответил Джек.
– Вот уж не надо. Я сыта школой по горло, – проговорила Лейни и очень удивилась, услышав от Джека: «Я тоже».
Они доехали до «Годден галф» менее чем за десять минут. Джек остановил машину на пустой парковке, выключил зажигание и замер, глядя на оштукатуренное здание, словно оценивая противника.
– Что мы здесь делаем? – наконец спросила Лейни.
– Вносим ясность.
Джек медленно вылез из машины. После короткого колебания Лейни последовала его примеру.
Она не хотела заходить в здание. После сегодняшнего все воспоминания о школе причиняли ей еще больше страданий.
К удивлению, Джек взял ее за руку. Его ладонь была сильной и теплой. А рука твердой.
Лейни уперлась, но Джек потащил ее за собой к зданию.
– А что, если заперто? – поинтересовалась Лейни.
– Что-нибудь придумаю, – ответил он. Она поверила.
Однако им не пришлось прибегать к кардинальным мерам. Вторая дверь из тех, что проверил Джек, была незаперта.
Коридор выглядел еще мрачнее, чем днем. Несколько горевших лампочек отбрасывали на пол круги призрачного серого света. Шаги – шлепки босых ног Лейни и резкий стук мокасин Джека – гулко отдавались в тишине.
Возле шкафа с наградами Джек остановился.
– Я окончил школу на четыре года раньше тебя, – вдруг сообщил он.
– Вот как?
– Да.
– Но этого не может быть. Все богатые дети учатся в частных школах.
– Я учился в «Годден галф» только в девятом классе, – сказал Джек. – А потом перешел в подготовительную «Галфсайд».
Лейни нахмурилась. А почему, черт побери, родители не отдали его в частную школу?
– Это долгая история, – сказал Джек, как будто прочитав ее мысли.
Он оглядел шкаф с наградами, взял Лейни за руку и повел в опустевший актовый зал.
– Возвращаемся на место преступления, – проговорила Лейни, но Джек проигнорировал ее замечание.
Не понимая, чего он добивается, она села в одно из кресел.
– Я вырос в бедности, – храбро заявил Джек.
– Ясно. И кто, по-твоему, шутит? – Лейни попыталась встать, но мрачный взгляд Джека пригвоздил ее к месту.
– Мой отец – первостатейный негодяй. Он соврал моей матери насчет… в общем, всего.
Джек принялся ходить взад-вперед. Пять шагов в одну сторону. Разворот. Пять шагов в другую. Разворот.
– Мама работала официанткой в одном кафе в центре, когда познакомилась с отцом. Со славным парнем Джей-Ди. – Он запустил пальцы в густую шевелюру. Волосы взлохматились и встали дыбом. Лейни не нравилось видеть его таким. Прежде он никогда не был столь… взволнован. – История стара как мир. Он сказал, что любит ее, она забеременела от него. Он придумал какую-то ложь, почему не может жениться на ней – якобы он приехал в Нейплз с друзьями на лето и теперь должен возвращаться в университете Айову. – Джек мрачно усмехнулся. – Он сказал ей, что у него на иждивении шесть братьев и сестер и, чтобы содержать их, он должен получить хорошее место после окончания, что все они живут у какого-то древнего родственника на ферме на среднем западе, и что если Джей-Ди не будет хорошо зарабатывать, они все окажутся на улице. Все это, естественно, было ложью, но мама-то этого не знала. Она была молода. И любила. И превращалась в полную дурочку, когда дело касалось моего отца.
– Ты не обязан рассказывать мне все это, – тихо проговорила Лейни. Да, ей было интересно, однако она не хотела видеть, как Джек страдает.
Джек сел в кресло рядом с ней и положил локти на подлокотники.
– Я нравлюсь тебе? – спросил он. У Лейни едва не отвисла челюсть.
– Господи, да, – не раздумывая выпалила она.
– Но ты считаешь, что мы принадлежим к разным мирам, правильно?
Ого. А он мастерски читает чужие мысли.
– Ну, думаю, тебе придется признать, что мы вращаемся в разных социальных кругах. Ты согласен со мной?
– Нет, не согласен. Поэтому-то и рассказываю тебе все это. Ты видишь только фасад… имидж… и думаешь, будто знаешь меня. Это твоя главная ошибка, Лейни. Ведь именно поэтому ты стащила мою кредитку в тот вечер, верно? Ты не хотела признаваться своей сестре, что у тебя нет денег. Ты хотела, чтобы она воспринимала тебя не такой, какая ты есть на самом деле, и решила, будто этого можно добиться, если изображать из себя человека, который никогда не сталкивался с жизненными проблемами.
– Я очень сожалею о том случае. Я действительно собиралась вернуть тебе деньги, – смущенно проговорила Лейни.
Джек фыркнул.
– Речь не о деньгах.
Лейни некоторое время молчала. Джек тоже. Наконец она повернулась к нему и накрыла его руку своей.
– Ты прав. В том… почему я взяла твою карточку. В том, что я не хотела, чтобы моя семья – и все вокруг – знали, что я неудачница.
– Да какая ты неудачница, Лейни? Твоя компания обанкротилась. Твой бывший муж наделал долгов, о которых ты не знала, а потом сбежал. Где тут твои неудачи?
Лейни отдернула руку, будто обжегшись.
– Ты все знаешь? – в ужасе прошептала она. Джек закатил глаза.
– Может, я и не лучший частный сыщик на планете, но я же не полный профан. Пара телефонных звонков и проверка кредитоспособности рассказали мне очень многое.
– А почему ты ничего не говорил?
– О чем? Что я знаю обо всем? А зачем что-то говорить? Для меня это не важно. Ты отлично работала. Ты нравилась мне. И Дункану нравилась, – добавил он со слабой улыбкой на губах.
Лейни обратила внимание, что он говорит в прошедшем времени. Означает ли это, что больше она ему не нравится? Естественно, она не вправе винить его после всего, что случилось сегодня.
– Дело в том, Лейни, что я не смотрю на все эти внешние аспекты. Да, ты прошла через тяжелые испытания и лишилась дома, у тебя не очень новая машина, ты не всегда в состоянии платить по счетам, но я не считаю, что от этого ты стала хуже. То, что мне повезло и у меня появилась куча денег, не сделало меня лучше тебя или кого-то другого. Кстати, я потратил массу времени, чтобы донести эту мысль до своей сестры Эми…
Лейни сложила перед собой руки и задумалась над словами Джека. Верно, с деньгами или без, она всегда оставалась прежней. Хотя когда у нее были деньги, ей не приходилось лгать. Или воровать. Или… В общем, ясно, что он имеет в виду.
– Но вернемся к моему отцу. Вкратце история такова: он сбежал от моей матери, когда та была на третьем месяце. Вероятно, решил, что она найдет врача и сделает нелегальный аборт и что вряд ли они столкнутся. Даже если она никогда не переедет в другой город, вероятность, что они встретятся, мала. Хотя я не уверен, что он все это обдумывал. Только мама аборт не сделала. У нее родился я, и она верно ждала, когда же Джей-Ди напишет ей, закончит университет и пошлет за ней. Со временем она поняла, что ее обманули. Однако она была не из тех, кто предается унынию, и растила меня здесь, в Нейплзе, на свою скудную зарплату. Дела у нас шли отлично, пока у нее не обнаружили рак. Тогда мне было четырнадцать. – Лейни поморщилась. Она поняла, о чем пойдет речь дальше. – У мамы не было родственников, но она не могла допустить, чтобы обо мне заботилось государство, и решила не полагаться на случай. Пусть Джей-Ди обманул ее, но он оставался моим отцом. Он был ее последней надеждой. Только она не знала, как его найти. К счастью, отец одного моего друга владел частным сыскным бюро. Он назвал маме ставки, и они заключили договор, – позже Джек узнал, что отец приятеля провел расследование практически бесплатно; именно в этом и заключалась одна из причин, по которой он купил «Бесстрашных сыщиков» за сумму, раз в десять превышающую рыночную стоимость, – и оба были шокированы, когда выяснилось, что все это время мой отец жил в Нейплзе. И еще что он богат. Чертовски, до неприличия богат.
Вернее, не он, а его родители. И его родители не пришли в восторг, когда узнали, что у них есть внук, о котором их единственный сын ничего им не рассказал. Уже потом стало известно, что я не единственный, – с тоской добавил Джек. – В тот год, когда умерла мама, я переехал к Мими и Папа. Именно тогда я и перешел в другую школу. А до этого учился здесь, в «Голден галф».
Лейни качала головой, думая о том, о чем он не рассказал. Она знала, каково это – лишиться матери. Чувствовать себя одиноким. Не знать братьев и сестер. Взрослеть, не имея достаточно денег. Переходить из школы в школу в середине учебного года…
О Господи!
Между ней и Джеком нет никакой разницы.
Кресло скрипнуло, когда Джек встал и подал Лейни руку.
– Пошли, – сказал он. – Я хочу тебе кое-что показать.
Глава 34
Джексон Данфорт-третий оказался отщепенцем. Изгоем. В общем, тем, кто не принадлежит к узкому кругу избранных.
Когда-то он был обычным прыщавым мальчишкой с уродливой стрижкой, неуклюжим и большеголовым.
– Вот, – сказал Джек, когда они повернулись к шкафу с наградами. – Я был в шахматной команде, когда мы выиграли чемпионат штата. Я проиграл первый матч, но остальные ребята сыграли хорошо. – Он нажал кнопку на брелоке, висевшем на автомобильных ключах, и узенький луч света упал на поблекшую фотографию, которая стояла в дальнем углу на нижней полке.
Выпрямившись, Лейни взяла его под локоть и прижалась к нему.
– Не верится, что ты играл в шахматы. Джек пожал плечами и слабо улыбнулся ей.
– Это был единственный кружок, который могла оплачивать моя мама. К тому же все остальные кружки меня не интересовали.
– Никогда ничем таким не занималась. Просто работала, – сказала Лейни. – Наверное, поэтому сейчас для меня работа так важна. Это единственное, что повышало мою самооценку.
– Да, но от мамы я узнал, что даже самая хорошая работа не платит тебе взаимностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28