Постепенно Мопс выучился составлять буквы в слоги, а потом и в слова и овладел таким образом письменной речью, что позволило ему выражать собственные мысли, как на то и рассчитывал Ноэль, преподавший ему несколько правил просодии и сделав особенное ударение на акростихе. Теперь на каждом сеансе гадания петух сочинял стих на имя испытуемого человека.
Тем временем Мопс трудился не переставая, и на костяной пластинке уже лежали шесть александрийских стихов, написанных мелкими красными прописными буквами, равными по размеру восьми первым и выбрасываемыми одна за другой. Для поддержания прилива крови к зеву Мопс иногда резко дергал шеей. Еще несколько частых покашливаний, сопровождаемых выплевыванием кровавых букв, и два последних стиха завершили таинственный акростих, толковавший со смутным, глубоким и странным смыслом притчу о Хризомалло…
Мы вместе с Фаустиной прочитали его несколько раз, и теперь молодую женщину охватило неясное волнение, а на лице ее застыло задумчивое выражение.
Пока она предавалась своим мыслям, Ноэль убрал пластинку и мольберт, а вместо них достал легкий предмет, представляющий собой маленький прямоугольный кусок асбестовой ткани, натянутой на металлическую рамку с четырьмя ножками. Рядом он поставил плотно закрытую прозрачную слюдяную коробочку, в которой виднелась смотанная в рулончик фольга с таким ажурным рисунком на ней, что его детали можно было рассмотреть только в микроскоп. Невооруженный глаз позволял лишь угадать воздушные контуры этого, будто вышедшего из-под рук феи миниатюрного цилиндрика, едва ли занимающего двадцатую часть пространства, в которое его поместили.
Подросток развязал малюсенький полотняный мешочек и высыпал из него на асбестовую ткань ровным слоем мелко истолченный древесный уголь. Затем он чиркнул спичкой и провел ею над углями, а когда огонь охватил всю площадь, поместил на этот импровизированный костер прозрачную коробочку так, что ни один край ее при этом не выступал за пределы огнища.
Предложив нам внимательно следить за тонким металлическим рулончиком, которому уготовано было некое чудесное превращение, он принялся громким голосом рассказывать о себе.
Еще в раннем детстве Ноэля приучил к бродячей жизни старый артист по имени Васкоди, игравший на гитаре и певший на улицах все еще красивым тенором. В конце представления Ноэль танцевал и собирал деньги.
На привалах и в часы отдыха Васкоди завораживал мальчика рассказами о своей молодости, часто вспоминая славное время, когда с двадцати до тридцати лет он с триумфом выступал в театре. Апогеем его краткой артистической карьеры стала «Вендетта», поставленная в 1839 году, где он пел заглавную партию. Автор оперы – граф де Руольц-Мончал перед этим поставил в Комической Опере маленький спектакль «Ждать и бежать», сценарий которого он написал вместе с Фроменталем Алеви. Васкоди был тогда юным дебютантом и исполнял небольшую партию, но поразил графа де Руольца красотой своего голоса, да так, что тот в «Вендетте» именно ему предложил главную роль.
С этим спектаклем к Васкоди пришел оглушительный успех. Его чистый и богатый голос каждый вечер вызывал бури восторга.
Однако из-за болезни горла ему пришлось в самом расцвете таланта оставить театр, и он стал жить уроками пения. Глубоким стариком, оставшись без учеников, он пел под гитару на улицах, собирая по несколько монет благодаря умению брать красивые ноты.
Однажды путь кочевника привел его в Нейи. Он вошел через незапертые ворота в чей-то сад и затянул под окнами уютного домика арию из «Вендетты». Через несколько тактов в дверях домика появился старик, взволнованно бормотавший:
– О! Этот голос… этот голос… Господи, неужели это возможно?… – Он подошел ближе и воскликнул, всплеснув руками: – Васкоди!.. Это он, это точно он!..
Васкоди умолк и произнес с дрожью в голосе:
– Граф де Руольц-Мончал!
Оба старика упали друг другу в объятия со слезами на глазах от нахлынувших воспоминаний молодости.
Васкоди был приглашен в дом и там поведал другу свою печальную историю, а тот рассказал ему, как жил он сам все эти годы.
Занявшись волею судеб химией, когда за плечами его уже было обильное музыкальное наследие, граф де Руольц изобрел ставший знаменитым способ серебрения и золочения металлов, а впоследствии – новый метод плавки стали. Позднее он разработал фосфорный металл, тут же нашедший применение в производстве французских пушек.
Сейчас в результате долголетних поисков и трудов Руольц сделал новое открытие, которое пока держал в тайне. Он решил первым посвятить в него старого друга, чей неожиданно зазвучавший голос с до сих пор еще пьянящим очарованием радостно напомнил ему о старых временах. Граф повел гостя в свою лабораторию и там на маленький поднос из асбестовой ткани, стоящий на четырех ножках, насыпал тонкий слой раскаленных углей, а на эту огненную подстилку установил слюдяную коробочку, внутри которой блестел малюсенький рулончик из тончайших металлических кружев. Тонкая и прозрачная асбестовая ткань должна была исключить какие-либо подозрения в наличии потайного дна.
Под действием жара необычное кружево постепенно увеличивалось во все стороны, заметно разрастаясь в длину и толщину, а ее внутренние поверхности, удлиняясь, скользили друг по дружке. Металл при этом становился мягче, и от увеличения размеров на изделии проявлялись мельчайшие рисунки. В конце концов все свободное пространство слюдяной коробочки оказалось занятым туго смотанной длинной блестящей кружевной лентой.
Взяв коробочку за два боковых ненагревающихся колечка, Руольц снял ее с огня и отставил в сторону для охлаждения, а потом приподнял крышку и вынул из коробочки кружево, которое сразу же развернулось. Когда Васкоди взял его в руки, то увидел, что это сказочное плетение гораздо мягче, тоньше и красивее, чем самые изысканные и роскошные кружева, несмотря на свою металлическую основу, о чем еще свидетельствовали остатки тепла, необычный вес изделия и его яркий блеск.
Поразительная тонкость петель и рисунка, даже после их многократного увеличения, указывали на огромный труд миниатюриста, проделанный, кстати говоря, Руольцем с помощью мощного микроскопа, который он тоже показал Васкоди. Однако граф гордился не тем, что выполнил эту тонкую работу, а тем только, что нашел изумительный металл, способный при нагревании расширяться до небывалых размеров, не меняя при этом свою природу, а приобретая мягкость, свойственную самым нежным тканям.
Если использовать эти великолепные кружева для украшения нарядов, то своим пышным видом они непременно вызовут жаркое желание женщин обладать ими, а это сулило немалую выгоду, и Руольц решил приобщить к делу Васкоди. Он подарил ему прозрачную коробочку, предварительно очищенную асбестовую подкладку и четыре новых металлических рулончика, похожих на первый и готовых к превращению. Это были все образцы, имевшиеся у него на тот час. Проведя четыре показа опыта с диковинным превращением металла до того, как изобретение будет представлено широкой публике, Васкоди сможет дорого взять за него, а потом еще и продать за высокую цену результат опытов.
Обрадованный таким чудесным подарком, Васкоди покинул своего благодетеля со слезами благодарности на глазах.
Вернувшись на другой день, 30 сентября 1887 года, он с горечью узнал, что граф де Руольц внезапно умер от давней болезни сердца и навеки унес с собой в могилу тайну этого изобретения.
Васкоди опубликовал рассказ о последней встрече с графом, а затем дал для избранной публики и за высокий гонорар сеанс расширения металлического кружева в гостиной богатого почитателя науки, который после сеанса приобрел у него за большие деньги сверкающее кружевное чудо, возникшее на его глазах в слюдяной коробочке от жара углей на подкладке из асбестовой ткани.
В стремлении растянуть на дольше полученную сумму, все равно не достаточную для безбедного существования, старый артист продолжал вести жизнь бродячего певца, лишь предоставляя своему потрепанному годами телу больше отдыха и удобств.
Через пять лет, когда деньги кончились, он добыл их вновь тем же способом в другом месте, после чего у него осталось только два образца способного к превращению металла.
Так прошло еще несколько лет, скрашенных благодаря запасу, из которого он пополнял свои день ото дня мельчающие заработки. Каждый час он благословлял память Руольца, без которого его старость была бы наполнена сплошными лишениями и муками.
Однажды, остановившись во время своих странствий в одном городке, он снял комнату по соседству с неким рабочим, пьяницей, недавно овдовевшим и проживавшим вместе с шестилетним сыном Ноэлем. Через стенку слышались крики ребенка, плакавшего от побоев чудовища, попрекавшего его куском хлеба.
Мальчик часто приходил выплакаться к старому музыканту, находя у него ласку и утешение. Возмущенный Васкоди решил забрать Ноэля с собой, подумав, между прочим, что непосредственность ребенка поможет ему привлекать зрителей. Грубый отец с радостью согласился на это предложение и без единой слезинки расстался с мальчиком, в тот же день отправившимся в путь со своим спасителем.
Радуясь своей новой жизни, которую он невольно сравнивал с оставшимся в прошлом адом, Ноэль научился у старика нескольким веселым танцам под гитару, от чего их скудные доходы несколько увеличились.
Васкоди пытался приобщить мальчика и к пению, но обнаружил в нем полное отсутствие вокальных способностей. Ноэля интересовало нечто другое, и когда какой-то бродячий фокусник преподал ему основы прорицательства, он в дальнейшем усовершенствовал это искусство на свой манер.
Мало-помалу растаял и второй капитал Васкоди. Третий сеанс принес ему средства для относительного благоденствия на значительное время.
Однако вскоре, с наступлением первых холодов рано пришедшей зимы, старик, чей голос так и не утратил чистых волнующих ноток, умер, дожив почти до ста лет. Он оставил Ноэлю, помимо недавно полученной суммы, и последний из четырех драгоценных металлических рулончиков графа Руольца.
Опечаленный Ноэль со страхом смотрел, как уходит от него его благодетель и единственный друг. Содрогаясь от рыданий, он один, совершенно один проводил тело старого музыканта на кладбище…
Нетвердыми шагами, исполненный боли и отчаяния, он вернулся в комнату, где испустил последний вздох его дорогой друг. Отныне Ноэль был предоставлен сам себе. Годом ранее, когда вместе с Васкоди они зашли в город, где произошла их первая встреча, он узнал, что отец его умер, подточенный алкоголем.
Мальчик продолжил бродячую жизнь, занимаясь гаданием, а чтобы скрасить одиночество, заводил разных животных, дрессировал их и тем разнообразил свои номера. Так у него перебывали собака, кошка и обезьяна, удивлявшие любопытных зрителей своими способностями к гаданию. Последним его подручным стал Мопс, прошедший незаурядную школу и превзошедший своих, к тому времени уже умерших, предшественников.
Ноэль бережно хранил последний образец металла графа Руольца. В ожидании случая хорошо заработать мальчик на каждом своем сеансе показывал его вместе с подкладкой и коробочкой, вставляя в программу также и короткий рассказ об этом предмете.
В честь нашего прихода Кантрель по-царски заплатил за демонстрацию необычного превращения и заранее выкупил будущее кружево, а Ноэль по этому случаю запасся нужным количеством углей.
Пока подросток рассказывал, разогретый углями металлический рулончик постепенно разросся в коробочке и теперь занимал почти всю ее, продолжая разматываться изнутри.
Ноэлю казалось, что рулончик еще недостаточно развернулся, и он ждал, когда разбухшее кружево упрется во все шесть стенок коробочки. Затем он надел толстые вязаные зимние рукавицы, чтобы не обжечься, снял с углей и раскрыл коробочку, не касаясь ненагревающихся колец, а затем разложил кружево на столе, справедливо полагая, что так оно быстрее остынет.
У каждого из нас вырвался возглас восторга при виде великолепного изделия, сравнимого с самыми дорогими валансьенами. Несмотря на исключительную тонкость, материал его оставался металлом, сверкавшим в свете луны.
Металлическое плетение, которое мы вскоре смогли безбоязненно пощупать, поражало своей чрезвычайной мягкостью, свойственной самым воздушным тканям.
Кантрель снял кружево со стола и преподнес его Фаустине, а она, хоть и казалась смущенной таким роскошным подарком, сразу же примерила его себе на грудь. Кружево великолепно выглядело на розовом фоне купальника, и каждому из нас захотелось еще раз прикоснуться к мерцающему невесомому украшению, теперь уже оставлявшему впечатление прохладного металлического предмета.
Ноэль аккуратно собрал все приспособления, послужившие ему для сеанса – астрономическую книгу, стальной прутик, четки, коробку с соломинками, хрустальный шар, окрашенную в красное соломинку, игральную кость, свод созвездий, лупу, ветку шалфея, пластинку слоновой кости, мольберт, слюдяную коробочку, мешок с углями и уже остывшую подкладку из асбестовой ткани, – уложив их в растяжной короб, водрузил его на спину Мопса и спустил петуха на землю.
Затем подросток сложил свой столик и удалился, не забыв при этом собрать по кругу посыпавшиеся дождем монеты и дружеские слова.
Глядя вслед ему и петуху, Кантрель, получивший от мальчика кое-какие объяснения, раскрыл нам тайну волшебной игральной кости. Ноэль внимательно смотрел человеку в глаза, и в зависимости от того, что угадывал в них – определенный налет твердости или неуверенности, радости или грусти, – он разгадывал и задаваемый в уме вопрос, а затем незаметно встряхивал кость так, чтобы перевести в нужное место скрытый внутри грузик, после чего кость падала требуемой гранью.
Закончив рассказ, Кантрель объявил, что теперь нам известны все тайны его парка, и повел нас к дому, где всю компанию ожидал веселый ужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34