– Бас такой же храбрый, как цыпленок. Он просто блефует. Ему хочется одержать надо мной верх, но если я буду мертва, то триумф ему не удастся. Так ведь?
– Конечно. Он же не сможет никому об этом рассказать.
Потом Флора стала записывать то, что сказал Бас, а я расхаживать по комнате с такой скоростью, что искры из-под ног сыпались.
Вдруг она перестала писать.
– Кэрон, а что он имел в виду, когда сказал, что ты должна вернуть ему все, что забрала? – смущенно спросила Флора. – Ты взяла еще что-то, кроме картины?
– Одежду. Не думаю, что Бас решил попробовать себя в роли трансвестита. Еще несколько книг и компакт-дисков. Я даже не взяла свой CD-плеер, потому что в чемодане не было места.
– Жаль, что в моем телефоне нет записывающего устройства, – приговаривала Флора, запечатывая конверт. – Я даже не думала, что с тобой будет так весело. Эвелин довольно ординарный человек по сравнению с тобой. Правда, она занимается каратэ и еще ходит на свидания с мужчинами, которых находит через брачное агентство.
– Может, она и нас каратэ научит? Спасибо тебе, Флора, за то, что ты такая храбрая. Большинство людей задрожали бы от страха и выкинули меня на улицу.
– Да что ты, какое беспокойство! Не могла бы ты помочь мне передвинуть мебель? Пусть сегодня вечером она постоит у входной двери.
Потом я пошла на кухню, чтобы сварить кофе. Вернувшись, я увидела, что Флора стоит в дверях моей спальни.
– Не могу поверить, что подлинник картины Пикассо находится у меня в доме. По-моему, это просто шикарно!
Я протянула ей чашку кофе и блюдце, на котором лежали две печенинки.
– А ты знаешь какого-нибудь художника, Флора?
– Настоящего, вроде Пикассо? Не такого, который на стенах рисует? Знаю, представь себе. Это Мервин Томас, он в вашем отделе работает.
– Брюнет с крошечной косичкой, среднего роста, худощавый? Единственный мужчина в бухгалтерии, короче говоря?
– Да, – Флора, кажется, покраснела. – Мер-вин такой милый. Знаешь, он очень талантливый. А ты что, хочешь продать Пикассо и купить другую картину?
– Ты хорошо знаешь этого Мервина? Видишь ли, я бы хотела, чтобы он сделал копию.
– Ну, он прекрасный художник, хотя, по-видимому, и не такой известный, как Пикассо.
– Не имеет значения. Я думаю, Бас попытается украсть картину. Естественно, не собственными руками. Он наймет кого-нибудь и даст ему фотографию. Вряд ли ему удастся уговорить пойти на это сотрудника Тейт галереи.
– Ну и какой в этом смысл? Ведь когда Бас увидит картину, он поймет, что это подделка.
– Скорее всего, и не поймет. Он в искусстве не разбирается: можно ведь нанять эксперта! Но если Бас украдет картину, у нас будут доказательства незаконного вторжения. И тогда я смогу в любой момент надавить на него, и он от меня отстанет.
– Ты хочешь сказать, что мы должны установить по всему дому видеокамеры, а потом красться за этим громилой по глухим лондонским улочкам, пока он не приведет нас к самому Басу? Затем у нас будет стычка – и наконец ворвется полиция?
Нельзя было не расхохотаться.
– К сожалению, Флора, у меня нет денег, чтобы устроить нечто подобное. К тому же, мне кажется, так поступают только в книгах. Кроме того, мы не можем заявить полицейским, что подозреваем, что картину собираются украсть – только мы не знаем, кто и когда. Если бы такое было возможно, у половины домов в Хампстеде круглосуточно дежурили бы полицейские отряды.
Когда мы обе уселись за кухонный стол, я спросила у Флоры:
– Как ты считаешь, если я отдам картину Басу, он оставит меня в покое?
– Ох, это было бы слишком скучно. Нет, не думаю, что все закончится так просто. Когда вы говорили по телефону, мне показалось, что Бас от себя просто в восторге и что он надеется испугать тебя. В каком-нибудь романе это продолжалось бы до тех пор, пока ты не упала на колени и не стала бы умолять его позволить вернуться к нему. И тогда, в последней главе, он бы возненавидел тебя и сбежал с едва одетой рыжей девицей.
– Так. Насчет мольбы на коленях – пусть даже не надеется. Но я не понимаю, неужели в книгах героиня может опять начать встречаться с таким подлецом? Ведь он же издевался над ней все время?
– Ты забываешь о других главах. Сначала этот человек вызывал у нее отвращение. Потом он стал раскаиваться, умолять ее простить его. Все женщины очень чувствительны к таким вещам. Это словно корь подхватить. – Она призадумалась. – Кстати, не припоминаю ни одной героини любовного романа, которая болела корью. Потом он попытался бы вызвать ее ревность. Слушай, я точно не знаю, Кэрон. Я читаю книжки, а не пишу их.
– А тебе стоит попробовать. Тебе удалось в двух словах очень точно описать поведение Баса. Конечно, возможно, он просто тоже читает женские романы. Предполагать, что он спал со всеми авторами детективных историй, было бы чересчур.
– Спасибо за комплимент, Кэрон. Хочу сказать тебе еще кое-что. Иногда случается, что героиню убивают. Естественно, не в романах издательства «Миллс энд Бун», а в детективах. Героине приходится умирать в самом начале, чтобы сюжет мог развиваться дальше.
– Мне бы хотелось разработать свой собственный сюжет. – И все же я нервно спросила: – Ну а как ты думаешь, Флора, на какой главе мы застряли? Вроде бы, это семнадцатая глава? Под названием «Опасность миновала»?
– Ох, нет. Наверное, мы во второй главе. Да. Это вторая глава очень длинной книги.
– Ты думаешь, героиня этой книги уже мертва?
Я внимательно посмотрела на Флору, чтобы понять, не шутит ли она. Ее лицо было чрезвычайно серьезным. Лучше бы я свои проблемы с миссис Стоун обсуждала.
Видимо, в нашей книге главный женский персонаж будет не только убит, но и расчленен бензопилой; Флора, ничего не отвечая, внезапно вскочила и схватила кофейник. Ее обуяла страшная жажда.
– Хочешь еще кофе, Кэрон?
Все это было довольно мрачно, но тем не менее я воспрянула духом. Помню, я читала статью, автор которой советовал мысленно сжимать проблему, чтобы избавиться от нее. Например, если твой босс постоянно орет на тебя, нужно представить, что он уменьшился до размеров орешка или стеклянного шарика. Или двух шариков. То, что Флора постоянно проводила параллели между моей жизнью и бульварными романами, имело такой же эффект. Бас превращался в бесплотного литературного героя. Из книги можно вырвать все страницы, на которых повествуется о его злодеяниях, а потом заворачивать в них рыбу и жареную картошку. Или просто сжечь.
– Ты не могла бы добавить в кофе немного бренди, Флора?
– Ты хочешь, чтобы я добавила бренди прямо в кофе?
– Было бы слишком жестоко оставлять меня погибать после того, как я выпила чашку кофе, в котором нет и капли алкоголя. У меня ведь еще вскрытие впереди.
8
На следующее утро мы с Флорой были даже немного разочарованы, когда обнаружили, что Бас и его наемники даже и не пытались атаковать нашу неприступную крепость. Очень жаль. Могли бы попробовать открыть хотя бы одну дверь, а то теперь нам придется отодвигать тяжелую мебель обратно. Состояние моей лодыжки за ночь намного улучшилось. Но уже через минуту после того, как стала двигать мебель, я услышала ее шепот: «Ты мне за это заплатишь». Лодыжка опять стала болеть. Наверное, все наши усилия по защите дома, принятые под воздействием винных паров, сделали ситуацию более драматичной, подумала я, выкидывая пустую бутылку. На самом деле нужно было просто избавиться от самого источника неприятностей.
Интересно. Психологи советуют вообразить желательный ход событий, чтобы избавиться от проблемы. Что ж, проверим. Я закрыла глаза и нарисовала в воображении такую картину: цветы, множество великолепных цветов, только что из оранжереи; их аромат разносится в воздухе; слышится спокойная тихая музыка… А вот и Бас: его холодные ноги высовываются из пластикового мешка. Ну что сказать, обычно я просыпаюсь не в самом хорошем настроении и на милосердные поступки не способна.
Было очень неприятно думать, что на улице за мной будет следить какой-нибудь приспешник Баса. Если бы он решил заняться этим самостоятельно, он бы, наверное, поступил как-нибудь оригинально: спустился на веревке с крыши, например. Он этого раньше никогда не делал, но даже мне удалось бы совершить что-то подобное. Дом Флоры не такой уж высокий. Было бы еще веселее, если бы он прыгнул на тарзанке вроде той, которую соорудили на Большом Каньоне. К сожалению, на Баса это непохоже: скорее он наймет какого-нибудь беднягу для прикрытия, чтобы, если операция не удастся, именно его схватила полиция.
Наливая кофе и намазывая на тост джем, я размышляла о том, где сейчас может находиться Бас. Пожалуй, он по-прежнему в Лондоне. У него было столько партнеров по всему свету, что не имело никакого значения, откуда руководить процессом. Ему совершенно не обязательно сидеть все время в нью-йоркском офисе. Вот обидно, если он улетел в Сингапур или Рим на деловую встречу, а я постоянно оглядываюсь, ожидая увидеть, что кто-то меня преследует.
Флора еще спала, поэтому я осторожно поставила кофе на ее прикроватный столик. Я не стала раздвигать шторы. Когда такое показывают в кино, мне всегда кажется, что вот сейчас герой проснется и начнет душить надоедливую горничную.
Я вспоминала о том, как бегала каждое утро, когда жила в Нью-Йорке. Теперь мне придется считать дни, пока моя лодыжка не перестанет болеть. А до этого ждала, пока не поехала в санаторий. Потом решила повременить с занятиями спортом, пока не найду квартиру. Затем – работу. У меня отличные шансы выиграть золотую медаль на альтернативных Олимпийских играх, которые проводятся для инвалидов.
Мне не хватало бешеного ритма жизни, характерного для Нью-Йорка. Когда находишься в этом городе, будто заряжаешься энергией. Все происходит с поразительной быстротой, все куда-то торопятся. Появляется неприятное ощущение, что, если не поспешишь, тебя обязательно обставят. И на самом деле часто так оно и бывает: на работе, на беговой дорожке, на проезжей части, на тротуаре.
Люди в Лондоне, возможно, поступают так же. Наверное, такое чувство возникает из-за того, что в Нью-Йорке полно небоскребов и из-за этого кажется, что все люди сбиваются в кучу. В Лондоне по таким же улицам ходят такие же толпы пешеходов, но они видят небо. Поэтому не появляется чувства скученности. Люди окружают тебя повсюду, но все-таки тебе не кажется, что кто-то постоянно дышит в затылок. Причина беспокойства заключается в нехватке психологического пространства, плохом настроении, будничных заботах. Оно редко возникает, когда на тебя нападает уличный грабитель. Если медведь-гризли решил откусить вам руку, у вас нет времени и желания предаваться болезненным размышлениям.
Пока я раздумывала обо всем этом, Флора успела проснуться и занять ванну. Вот и занимайся после этого философией! Когда задействуешь серое вещество, совершенно забываешь о времени. Наверняка сейчас все философы-любители Великобритании чистят зубы, стоя у кухонной раковины.
Причесывая волосы, я прокричала через дверь:
– Флора, а что ты знаешь о Мервине Томасе? Ну, о том художнике, который работает в бухгалтерии?
– Ему тридцать три года. Окончил университет в Ридинге, специализировался в области изобразительного искусства. Зарплату ему повышают каждые полгода. Рост – сто семьдесят три сантиметра, карие глаза, шатен. Сменил фамилию: взял новую в честь одного поэта из Уэльса. Иногда участвует в поэтических вечерах, но главным образом он занят рисованием.
– Звучит как прекрасная эпитафия. Я бы хотела знать, можно ли ему доверять. Придется ведь рассказать ему, зачем мне понадобилась копия картины Пикассо.
Последовала очень длинная пауза. Несколько минут Флора молчала. Потом я узнала, что именно столько времени она провела в разговорах с Мервином.
– Ну, его вечно окружают какие-то девицы.
– Ничего удивительного. В отделе работают одни девицы. Он – единственный мужчина. Ну а дальше что? Ты поздоровалась с ним трижды. А он как прореагировал?
– Сначала он тоже сказал «привет». Когда это случилось во второй раз, он спросил: «Как дела?» В третий раз он опять сказал «привет».
– Грандиозно! Из этого ты сделала вывод, что на него можно положиться?
– Он и правда чудесный человек, Кэрон. Разве ты не заметила?
– Да я с ним даже не знакома, – пробормотала я, натягивая футболку. – Он сидит в переднем ряду, около стола миссис Браун. А Мелоди посоветовала мне избегать ее.
– Эта Мелоди вовсе не такая рохля, какой пытается себя представить. Она в курсе всех событий. Такое впечатление, что она сидит на телефоне, по которому звонят, чтобы сообщить все сплетни, циркулирующие по универмагу. Настоящая «горячая линия».
– Отлично. Может, спросить, что она думает о Мервине?
Еще одна длинная пауза. Я надела брюки и туфли.
– Флора, видимо, Мервин тебе нравится?
Опять молчание. Забыв о наших препирательствах по поводу горячей воды, я воскликнула:
– А что, если я организую ланч для нас троих, чтобы обсудить заказ? Пикассо убивает двух зайцев. Представляешь?
Дверь ванной резко открылась, и оттуда показалась Флора, закутанная в полотенце. Еще одно она намотала на голову. Она быстро моргала.
– Мне бы не хотелось столь явно обнаруживать свой интерес. Или ты думаешь…
– Флора, это я буду проявлять инициативу. Потом я ухмыльнулась и с невинным выражением лица сказала:
– Да, кто бы мог подумать? Что ты и Мервин… Это потрясающе!
Моя подруга побледнела и тихо спросила:
– Ты правда думаешь, что у нас получится?
– Уж поверь мне, Флора, я это устрою. – Моя уверенность в своих силах поколебалась, когда я увидела, что Флора нахмурилась. Я быстро добавила: – Не думай, что благодаря моим заботам тебе придется уйти с работы и что Мервин будет бешено ломиться в твою дверь, желая расправиться с тобой. Этого не будет. Я уверена, что смогу позаботиться о тебе лучше, чем о себе самой, потому что я буду более объективно оценивать ситуацию. Флора радостно улыбнулась:
– Знаешь, если когда-нибудь Мервин попытается ворваться в мой дом, это будет самый счастливый день в моей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51