Когда Николас закончил мыться и бриться, уже стемнело. Он отправился в палатку-столовую, где вокруг огня собрались остальные. Обе женщины сидели в сторонке, тихо беседуя, а Борис откинулся на спинку стула со стаканом в руке, положив ноги на низенький стол.Когда Николас вошел в круг света, русский кивком указал на бутылку водки.— Налейте себе. Лед в ведре.— Лучше я выпью пива, — отозвался англичанин. — Долгая езда вызывает жажду.Борис пожал плечами и велел принести коричневую бутылку из походного холодильника.— Хочу открыть вам секрет, — ухмыльнулся он, наливая себе еще стакан водки. — В наши дни не существует полосатого дик-дика, даже если когда-то он и был. Вы теряете время и деньги.— Отлично, — спокойно согласился Николас. — Это мое время и мои деньги.— Из того, что какой-то старый дед в допотопные времена подстрелил такого зверя, не следует, что нам удастся отыскать его сейчас. Можно отправиться на чайные плантации за слоном. Не более десяти дней назад я видел здоровых самцов. Бивни у них весили не меньше сотни фунтов каждый.Пока они спорили, бутылка Бориса мелела, как Нил в засуху. Когда Тессэ объявила, что еда готова, русский прихватил водку с собой, а по пути к столу пару раз споткнулся.За весь ужин он поучаствовал в беседе только раз, рявкнув на жену:— Барашек плохо прожарен. Почему ты не следишь, чтобы повар готовил как следует? Проклятые обезьяны, надо за каждым шагом наблюдать!— Ваше мясо тоже плохо прожарили, алто Николас? — спросила Тессэ, не глядя на мужа. — Могу приказать подержать его на огне подольше.— Все прекрасно, — заверил англичанин. — Я люблю бифштекс чуть-чуть с кровью.К концу обеда бутылка Бориса опустела, а лицо покраснело и опухло. Он без лишних слов поднялся из-за стола и исчез в темноте, то и дело покачиваясь и едва не падая.— Прошу прощения, — тихо проговорила Тессэ. — Он такой только по вечерам. А днем все в порядке. Это русская традиция — пить водку.Она улыбнулась, но в глазах светилась печаль.— Сегодня чудесный вечер, и еще рано ложиться спать. Не хотите пройтись до церкви? Она очень древняя и знаменитая. Я прикажу одному из слуг взять фонарь, и вы посмотрите на фрески.Слуга шел впереди, освещая путь, а старый священник ждал их на крыльце. Он был худ, а кожа такая темная, что только зубы блестели во мраке. В руках священник держал массивный серебряный коптский крест, украшенный сердоликом и другими полудрагоценными камнями.Ройан и Тессэ немедленно опустились на колени, ожидая благословения. Священник легонько коснулся их щек крестом, пробормотал старинную формулу на амхарском, а потом провел внутрь церкви.Стены покрывали удивительные яркие картины, сверкающие в свете фонаря как драгоценные камни. В стиле угадывалось сильное византийское влияние — у святых были большие, слегка раскосые глаза, а вокруг голов огромные золотые нимбы. Возле алтаря, закрытого блестящим покровом и украшенного медью, Святая Дева баюкала младенца, а трое волхвов и легионы ангелов склоняли колена в почтении. Николас вытащил из кармана фотоаппарат «Полароид» и прикрепил к нему вспышку. Пока Тессэ и Ройан бок о бок стояли на коленях возле алтаря, он прошелся по церкви, фотографируя фрески.Закончив, Николас опустился на одну из деревянных скамей и невольно залюбовался вдохновенными лицами своих спутниц, на которые ложились золотые блики свечей. Сцена не оставила его равнодушным.«Жаль, что я лишен такой веры, — невольно подумал он, и не в первый раз. — Должно быть, это очень поддерживает в трудные времена. Хотелось бы мне научиться так молиться за Розалинду и моих девочек».Николас почувствовал, что не в силах оставаться здесь дольше, вышел, сел на крыльцо и поднял лицо к ночному небу.На такой высоте в чистом воздухе звезды сияли так ярко, что трудно было различить отдельные созвездия. Спустя некоторое время грусть оставила его. Хорошо все-таки снова оказаться в Африке.Когда женщины вышли наконец из церкви, Николас дал священнику несколько монет и мгновенную фотографию, которую тот оценил больше денег. Трое спутников вернулись в лагерь в дружеском молчании.
— Ники! — Ройан трясла его за плечо. Поднявшись и включив фонарь, Николас увидел, что, перед тем как отправиться к нему в палатку, поверх полосатой мужской пижамы она накинула шерстяную шаль.— Что такое?Не успев дождаться ответа, он услышал хриплый яростный голос, выкрикивающий бранные слова, и несомненный звук удара кулаков по человеческой плоти.— Он бьет ее! — яростно воскликнула Ройан. — Ты должен остановить его.Послышался стон, затем всхлипы.Николас заколебался. Только дурак вмешивается в ссору мужа и жены, потому что обычно они объединяются и набрасываются на чужака.— Сделай что-нибудь, Ники. Пожалуйста.Он неохотно свесил ноги с кровати и поднялся. Англичанин спал в коротких шортах и обуваться не стал. Ройан последовала за ним к столовой, за которой находилась палатка Бориса.Внутри горел фонарь, и на стены ложились огромные тени. Брусилов схватил жену за волосы и тащил по полу, выкрикивая проклятия на русском.— Борис!Николасу пришлось трижды позвать его по имени, чтобы привлечь к себе внимание. Наконец тот бросил Тессэ и открыл дверь палатки.На поджаром, хорошо сложенном, мускулистом теле русского были только трусы. На груди вились рыжие волосы. На полу за его спиной лежала лицом вниз Тессэ и плакала, закрыв голову руками. Она была обнажена и своим прекрасным телом напоминала сильную и красивую пантеру.— Что здесь происходит? — резко спросил Николас, начиная приходить в ярость при виде унижения такой прекрасной и гордой женщины.— Я учу черную шлюху хорошим манерам! — проревел Борис. Его лицо, все еще опухшее от выпивки, исказилось от ярости. — Это не твое дело, англичанин. Если только не хочешь заплатить и присоединиться ко мне. — Он отвратительно расхохотался.— С вами все в порядке, возеро Тессэ? — спросил Николас, глядя в глаза ее мужу.Та поднялась, прижала колени к груди и попыталась прикрыться.— Все в порядке, алто Николас. Пожалуйста, уходите, пока не стало хуже.Из ноздри струилась кровь, окрашивая зубы женщины в розовый цвет.— Ты слышал мою жену, английский ублюдок? Убирайся! Занимайся своим делом. Убирайся, пока я и тебя не научил хорошим манерам.Борис шагнул вперед и попытался толкнуть Николаса в грудь. Тот легко увернулся, словно матадор, отходящий с пути разъяренного быка. Отшатнувшись, Харпер использовал силу удара, чтобы швырнуть Бориса вперед. Потеряв равновесие, русский вылетел из палатки, врезался в стул и рухнул на землю.— Ройан, отведи Тессэ в свою палатку! — тихо велел Николас.Ройан бросилась внутрь, схватила с постели простыню, накинула ее на плечи эфиопке и помогла встать на ноги.— Пожалуйста, не делайте этого, — всхлипывала та. — Вы не знаете, что может случиться, когда он в таком состоянии. Он кого-нибудь поранит.Ройан вытащила ее из палатки, невзирая на слезы и протесты. Борис уже поднялся на ноги. Он заревел от ярости и схватил стул, на который налетел. Без видимых усилий русский оторвал ножку и поднял ее над головой.— Хочешь сыграть со мной, англичанин? Давай, я готов.Он бросился на Николаса, размахивая ножкой, как дубиной, да так, что она свистела, описывая круги. Когда противник поднырнул под удар, Борис немедленно изменил направление, метя в грудь. Попади он, ребра бы не уцелели, но Николас снова ухитрился увернуться.Они некоторое время осторожно кружили, а потом Борис опять бросился в атаку. Если бы водка не притупила реакцию русского, Николас никогда бы не справился с таким противником. Но Борис бил не настолько метко, чтобы нельзя было ускользнуть от ударов. Англичанин выпрямился и изо всех сил врезал противнику кулаком прямо под грудину.Ножка стула вылетела из руки русского, он согнулся пополам и упал, схватившись за живот, пытаясь вдохнуть. Николас подошел к лежащему в пыли Борису и тихо проговорил по-английски:— Так себя не ведут в приличном обществе, приятель. Обижать девушек не принято. — Он выпрямился и обратился к Ройан: — Отведи ее в свою палатку и оставайтесь там. — Откинув с лица волосы, Николас зевнул. — А теперь, если у вас нет серьезных возражений, можно немного поспать?Рано утром снова начался дождь. Тяжелые капли били по палаткам, а вспышки молний то и дело освещали их изнутри. Однако когда Николас поднялся и отправился завтракать, тучи разошлись и в небе радостно сияло солнышко. Сладкий горный воздух пах мокрой землей и грибами.Борис встретил Николаса дружески:— Доброе утро, англичанин. Мы неплохо повеселились вчера. Я до сих пор смеюсь. Скоро выпьем еще водки и опять пошутим. — Он проревел в сторону палатки-кухни: — Эй! Госпожа Солнце, принеси своему новому дружку еды. Он проголодался после вчерашней разминки.Тессэ молчаливо наблюдала, как слуги разносят еду. Один глаз заплыл настолько, что почти не открывался, губы были разбиты. Она ни разу не посмотрела на Николаса за весь завтрак.— Мы продолжим путь, — жизнерадостно объяснял Борис за кофе. — Мои слуги свернут лагерь и последуют за нами на большом грузовике. При удаче сегодня остановимся уже возле ущелья, а завтра начнем спускаться вниз.Когда садились в машину, у Тессэ появилась возможность сказать англичанину пару слов так, чтобы не слышал Борис:— Спасибо, алто Николас. Но это было не мудро. Вы его не знаете. Теперь придется быть осторожнее. Он не забывает и не прощает.Выехав из деревни Дэбрэ-Мариам, Борис свернул на ответвление от основной дороги, ведущее вдоль Дандеры на юг. Та трасса, по которой они ехали вчера от озера Тан, была отмечена на карте как главная дорога. Эта же — как второстепенная, «проходимая не во всякую погоду». Что еще хуже, большая часть машин, изуродовавших основную трассу, сворачивала именно сюда. Путники добрались до места, где чей-то джип застрял в размокшей от дождя земле. Попытки вытащить автомобиль привели лишь к образованию в сплошном месиве глины новых ям, напоминавших воронки от взрывов, которые случается видеть на фотографиях времен Первой мировой.Их «тойота» тоже дважды застревала в размытой земле. Всякий раз подъезжал большой грузовик, следовавший за ними, оттуда вылезали слуги и выталкивали машину. Даже Николасу приходилось помогать им, раздевшись по пояс.— Если бы вы послушались моего совета, — ворчал Борис, — нас бы здесь не было. Там, куда вы стремитесь, нет пристойной дичи. Как нет и дорог, достойных этого слова.Вскоре после полудня они остановились перекусить на свежем воздухе. Николас спустился к пруду возле дороги, чтобы смыть грязь и пот утренних трудов. Он изрядно потрудился, когда выталкивали машину. Ройан спустилась по склону вслед за ним и примостилась на камешке над прудом, пока Николас ополаскивался холодной горной водой, сняв рубашку. Река от ливней вздулась, и вода в ней пожелтела.— Думаю, Борис не верит твоей истории про полосатого дик-дика, — предупредила она его. — Тессэ говорит, он с подозрением относится к нашим замыслам.Ройан с интересом смотрела на торс Николаса. Там, где кожи не касалось солнце, она осталась светлой и мягкой. На груди росли густые темные волосы. Ройан решила, что на тело Харпера приятно смотреть.— Да, он не побрезгует порыться в наших вещах при первом удобном случае, — согласился Николас. — Ты не привезла с собой ничего, что может дать ему подсказку? Записи, какие-нибудь бумаги?— Только спутниковую фотографию, а в блокнотах писала особой скорописью. Он не сумеет ничего прочесть.— И будь осторожна, обсуждая что-либо с Тессэ.— Она просто душка. В ней нет ничего подозрительного, — горячо вступилась за новую подругу Ройан.— Я верю, что она хорошая, но эта женщина замужем за нашим приятелем Борисом. И в первую очередь верна ему. Не важно, как ты к ней относишься. Не стоит верить им обоим. — Николас вытерся рубашкой, надел ее и застегнул. — Пойдем-ка поищем что поесть.Борис тем временем откупорил бутылку южноафриканского белого вина и налил стакан Николасу. Охлажденное в реке, оно оказалось приятно терпким и имело фруктовый привкус. Тессэ подала холодного цыпленка и инжир, пресный тонкий хлеб, изготовляемый местными из муки ручного помола. Труды и испытания утра ушли для Ройан в прошлое, когда она устроилась на траве рядом с Николасом, глядя на парящего в вышине бородатого стервятника. Он тоже заметил людей и пролетел над ними, наклонив голову, чтобы получше рассмотреть. Глаза птицы окружало черное пятно, напоминающее маску грабителя, а клиновидные перья крыльев трепетали на ветру, будто пальцы пианиста над инструментом.Время отдыха истекло, и Николас подал молодой женщине руку, помогая подняться на ноги. Они не часто касались друг друга, и Ройан невольно задержала пальцы в его ладони на несколько секунд дольше, чем требовалось.Дорога и не думала улучшаться, и часы текли в тоскливой езде по колдобинам. Сначала машины по серпантину поднимались наверх, а потом тащились вниз. На середине пути, когда после крутого поворота «тойота» едва не врезалась в огромный дизельный грузовик, Борис от души выругался по-русски.Хотя путники уже второй день ехали по следам таких вот машин, эта была первой встреченной ими, и Брусилов никак не ждал этого. Он так резко нажал на тормоза, что пассажиры едва не вылетели с мест. На крутом спуске по глинистой дороге тормоза не смогли полностью остановить джип. Борису пришлось включить самую низкую передачу и пытаться вклиниться в узкий промежуток между грузовиком и краем дороги.Сидя на заднем сиденье, Ройан обернулась и посмотрела в заднее стекло. На боку грузовика было написано название компании и нарисован логотип, алый на зеленом.При виде грузовика ее охватило острое чувство дежа-вю. Ройан недавно видела этот знак, но память подвела — она не могла вспомнить ни места, ни времени. Только знала, что вспомнить жизненно важно.«Тойота» чиркнула боком по борту грузовика, но все-таки ухитрилась проехать. Борис высунулся из окна и потряс кулаком в сторону водителя огромного трейлера.Тот был из местных, вероятно, нанятый в Аддис-Абебе хозяином грузовика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80