Я никому об этом не рассказывал - ни своим учителям, ни коллегам, ни даже твоей маме. Это настолько жутко... Но тебе я расскажу все, ты должен это знать...
...Мои родители были убиты 4 октября 1993 года - в дни фашистского государственного переворота, когда кровавый Ельцин по указке США решил присвоить себе неограниченную власть. Их, безоружных, расстреляли из автоматов при штурме последнего оплота Советской власти - "Белого Дома". Ты видел их имена и фотографии на мемориале у Вечного огня - у российского Дома Советов на Красной Пресне... При штурме их ранили бейтаровцы израильские "ополченцы", помогавшие оккупационной власти. Они приволокли своих жертв на близлежащий стадион, где вовсю орудовали садисты-палачи генералы Романов и Евневич. Их судьба сложилась "не очень": первого из них взорвали чеченцы, превратив в растительное существо, а второго разорвал на части народ во время Революции. Такие только и годятся на то, чтобы их "рвать"... Мои мама и папа - а им не было и двадцати трех - умерли не от огнестрельных ранений, а от страшных пыток, которым генералы-изуверы подвергали всех пленных перед смертью... Мне в тот день исполнилось только восемь месяцев...
До шести лет меня воспитывала бабушка, а потом она умерла - не оказалось денег на лекарства. Больше родных у меня не было - двоюродная тетка отца, бизнесменша и миллионерша, не только не захотела взять меня к себе, но даже копейки не дала на похороны. Однако в кровавом октябре она добровольно пожертвовала огромную сумму на нужды "демократии".
Бабушку похоронили "за государственный счет" - в безымянной могиле, в полиэтиленовом мешке, завалив яму с помощью бульдозера. А квартиру захапала эта самая "родственница" - она произвела в ней "евроремонт" и устроила бордель. Меня же отдали в детдом...
Директор детдома, Леонид Виноградов, настоящий патриот, честнейший человек, стал для меня вторым отцом. На протяжении шести лет у меня была хотя и бедная материально, но богатая духовно жизнь. Он сделал меня и всех моих друзей настоящими людьми. Мне в этом отношении невероятно повезло это было действительно очень необычно для той поры...
Но раз необычно - значит, надо было "приводить в соответствие". К детдому начала внимательно присматриваться мафия. Дети при Ельцине и Путине очень ценились. Их "приватизировали" и продавали - в основном за границу. Ежегодно десятки тысяч детей из России шли на трансплантацию органов для богатых пациентов; в подпольные публичные дома, где с ними вытворяли то, что даже гестаповским палачам не снилось - опять-таки богачи развлекались; на жуткие эксперименты в американские правительственные биомедицинские научно-исследовательские центры - американцы тогда разрабатывали технологию производства рабов путем вживления в тело человека различных электронных приборов... В бизнесе на детях крутились десятки миллиардов долларов: организовал выемку сердца, печени и почек у здорового десятилетнего ребенка - получай виллу на Лазурном берегу, яхту и "роллс-ройс"...
Поэтому "несговорчивый" директор, собиравшийся обнародовать преступные планы в отношении детдома, однажды был найден на пороге своего подъезда с пулей в голове, а власть поставила нового - Соломона Раппопорта. Соломон Хаимович тут же развернул бурную деятельность - к детям почти каждый день приезжали на иномарках атлетического вида молодые люди с коротко стриженными затылками, "усыновляли" и увозили в неизвестном направлении. Больше мы их, конечно же, не видели. А убежать было невозможно - у здания днем и ночью "паслись" так называемые "охранники"...
Наконец, в начале марта 2005 года пришла и моя очередь. Соломон Хаимович вызвал меня к себе в кабинет и заявил, что бандит, сидящий в кресле, - отныне мой "отец". Я ответил, что мне и тут хорошо. Он сказал, что меня никто и не спрашивает, и сделал знак этому мафиозному "быку" забирать меня. Последний взял меня за руку и потащил, а я изо всех сил ему в эту руку впился зубами...
...Связанного по рукам и ногам, с заклеенным скотчем ртом, с разбитым в кровь лицом, меня запихнули в багажник "мерседеса", и иномарка понеслась по дорогам Московской области. Наконец, она въехала на территорию огромного особняка, окруженную высоченным забором. Это был особняк Германа Грефа правой руки Путина, "министра экономического развития и торговли" в колониальной администрации...
...Здесь, Дениска, необходимо сделать небольшое отступление. - Иван достал мобильный коммуникатор, вызвал из ЕИС нужную страницу, и на экране появилась информация.
- Это - Герман Оскарович Греф... Гляди, какая гнусная самодовольная рожа... Эта самая статья под названием "Сексуальная ориентация Грефа" появилась в информационной сети еще при оккупационном режиме, в начале века [ ]. Читай...
"Буквально на днях была приостановлена журналистская аккредитация в Доме правительства у парламентского корреспондента РИА "Новости" Андрея М. (фамилию по вполне понятным соображениям не называем, хотя она нам известна). Закон о СМИ позволяет ведомствам устанавливать свои правила аккредитации, за нарушения которых корреспондент этой аккредитации лишается. Есть такие правила и в Белом доме, но ни одного из них не нарушал Андрей (кроме неписаных). Тем не менее после звонка из Департамента правительственной информации в РИА "Новости" он был отозван. В данном случае это означает - уволен. Что же произошло? Сам пострадавший объясняет это тем, что один из "новых людей" в правительстве, питерец Греф, сделал ему недвусмысленное предложение, на которое всякий уважающий себя мужик отвечает резко и больно. Впрочем, от мордобоя (наш герой рослый и атлетичный) Андрей воздержался, уважая статус неприкосновенности министра, и ограничился устным отказом в нецензурной форме, но тет-а-тет. В этот же день руководитель Департамента правительственной информации, как говорят, более отзывчивый к нежным призывам начальства, "нажал на все кнопки", и строптивый любитель женщин и коньяков был изгнан из "голубого рая" на Краснопресненской набережной. Видимо, следующий корреспондент государственного информационного агентства будет более восприимчив к пожеланиям хозяев высоких кабинетов."
- Да, сынок, тогда нами управляли извращенцы, а нормальные люди - те, кто создавал богатства страны, - умирали с голоду. Ладно бы они между собой развлекались, но им этого было мало. Практически в каждом особняке был особый подвал - камера пыток. Там богачи наслаждались муками похищенных людей. Особое удовольствие им доставляли пытки детей - например, сжигание их заживо или многочасовые операции без обезболивания... Вот где были настоящие маньяки - Чикатило и Головкин по сравнению с ними просто невинные младенцы. Высокое положение и богатство позволяли им не опасаться закона. Да что там закон - высшие чины МВД и ФСБ частенько приходили к ним "на огонек" - "разрядиться" после "напряженной работы". Операции проводили, как правило, садисты-хирурги, уволенные из больниц, но недолго остававшиеся без работы - спрос на таких личностей в несколько раз превышал предложение...
В особняке Грефа был еще один мальчик - мой ровесник. Я так и не узнал, как его звали... Подвал был даже не камерой, а довольно обширным залом. Посреди стоял операционный стол, а вдоль стен располагались столы, уставленные экзотическими блюдами и напитками. Десятки отполированных человеческих костей являлись содержимым застекленных стендов, развешанных по стенам подземелья...
Ближе к полуночи стали собираться гости - богатые бизнесмены, "воры в законе", деятели правительства, президентской администрации и "проправительственных" думских фракций. Участники этого зрелища именовали свой тайный клуб "Собиратели костей"... Наконец, вошел хозяин особняка Герман Греф. Представление началось. Распорядитель "шоу", во фраке, с галстуком-"бабочкой", обратился к нам двоим с издевательской речью:
- Ну что, детки, повеселимся? Сегодня у господ большой праздник двадцатилетний юбилей прихода к власти Михаила Сергеевича Горбачева. Вы должны доставить им удовольствие. Один из вас сейчас ляжет на этот стол, и наш хирург произведет ему операцию по удалению костей из тела - рук, ног, таза... Не беспокойтесь, он хороший врач, вы не умрете раньше, чем это будет нужно. У нас есть донорская кровь, адреналин, дефибриллятор. У нас все есть, только вот незадача - нет обезболивающего, так что придется чуть-чуть потерпеть. Но вы не стесняйтесь, кричите, вам так будет легче. Чем громче, тем лучше... Однако мы добрые, так что, как я уже сказал, оперировать сегодня будем лишь одного из вас. Другой будет только смотреть и запоминать, что ему предстоит. Мы его используем на пятилетие избрания нашего дорогого Президента. Надеюсь, он придет тогда к нам, он обещал ведь он же почетный председатель нашего клуба... Это будет великая честь для одного из вас - того, кто доживет... Да, а кто из вас будет оперироваться сейчас? Это и решите вы сами между собой. Вы будете сейчас драться, и побежденный ляжет на операцию... Начинайте!..
Я понял - это гнусное представление перед казнью призвано придать особую пикантность зрелищу и доставить большое удовольствие "господам". Я просто задохнулся от возмущения. Страха, как сейчас помню, не было... Того, что я пережил в эти минуты, не передать словами... Мы стояли друг напротив друга и не мигая смотрели друг другу в глаза. Мы не говорили ни единого слова. Со своей стороны, я сделал все, чтобы в моей позе он не почувствовал угрозы. Я очень хотел, чтобы он, как и я, отказался доставить извращенцам удовольствие видом нашей драки за выживание. Однако в его глазах я читал нечто иное - желание выжить любой ценой. Пусть не выжить, а продлить жизнь хотя бы на несколько дней - до двадцать шестого числа... Он оказался слишком малодушным...
Внезапно он изо всех сил ударил меня ногой в живот, потом еще и еще, он начал меня избивать с каким-то диким остервенением... В ход у него шло все - кулаки, ноги и даже зубы. К счастью, он не смог до конца сломить меня. Я решил тоже драться до конца - первым я бы на него никогда не напал, но раз он оказался такой сволочью, пусть пеняет на себя...
Под исступленные крики "болельщиков", лихорадочно делавших ставки, мы в смертельной схватке катались по полу, молотили и кусали друг друга, старались сломать или вывихнуть пальцы и руки, попасть ногтями в глаза, задушить... Ничего подобного со мной не было ни до, ни после, и я надеюсь, уже никогда не будет... Уже только для того, чтобы всего этого больше не было, следовало восстановить Советскую власть...
Я оказался сильнее - он из последних сил, задыхаясь и хрипя, все еще пытался сопротивляться, но в конце концов затих. Палачи взяли его, раздели догола и привязали к пыточному ложу. Они обклеили его кардиодатчиками, воткнули в предплечье иглу и подсоединили аппарат для переливания крови. Сделав укол, они "взбодрили" его после изнурительной драки. Хирург взял в руку скальпель. Меня приковали наручниками к креслу - чтобы не дергался... Герман Греф ритуально взмахнул белым платком...
Я очень смутно помню, что было потом... Душераздирающие, полные неописуемой боли крики мальчишки и запыхавшиеся, потные, красные рожи зрителей, и Грефа в их числе... Они не стеснялись друг друга - это зрелище доставляло им сексуальное наслаждение... Через два часа у жертвы начались эпизоды клинической смерти, но каждый раз пытаемого "вытаскивали с того света", пока "культурная программа" не была исчерпана до конца...
Удовлетворенные во всех смыслах гости разошлись. Бездыханное изуродованное тело мальчика уложили в полиэтиленовый мешок. Обработанные и отполированные детские кости должны были пополнить клубную коллекцию. Меня увели и бросили в камеру. День и ночь за мной неотрывно наблюдали с помощью телекамеры - чтобы я не смог покончить с собой... Прошло несколько дней. Я пытался отказаться от еды, но пришли люди в белых халатах, надели на меня смирительную рубашку и насильно накормили через зонд.
День казни все приближался, но однажды освещение отключилось, кормить меня перестали. В кромешной тьме, без пищи и воды, я провел четыре дня. Как я позже узнал, в эти дни у "господ" начались предреволюционные проблемы, и им стало не до меня. Народную революцию им подавить не удалось - десятки миллионов людей вышли на улицы, а военные и милиционеры встали на их сторону. "Господа" или смылись за кордон, или были растерзаны на месте. То тут, то там на уличных фонарях болтались бывшие "хозяева жизни" - часто у них не хватало ушей, глаз, конечностей... А те, кому все же удалось выжить, но не удалось слинять, были через некоторое время публично казнены по приговору Ревтрибунала, на одном из заседаний которого и мне довелось выступать свидетелем...
Через три месяца после Революции в бывшем особняке Грефа и близлежащих особняках был размещен санаторий для детей, больных костным туберкулезом знаковый поворот судьбы... Советские врачи вернули здоровье многим тысячам детей, до лечения не имевшим возможности передвигаться. А в память о тех маленьких мучениках, которым не лечили, а заживо вынимали кости, на территории санатория был поставлен обелиск, возле которого всегда лежали живые цветы и горели свечи...
...На пятый день мою камеру внезапно залил ослепительный свет, и в нее вошли люди. Поначалу я не мог ничего видеть - ведь все эти дни я провел в полной темноте. Прошло некоторое время, прежде чем я сумел разглядеть своих спасителей - это были бойцы СОБРа Одинцовского УВД...
Было мне тогда столько же, сколько тебе сейчас - двенадцать...
Командир спецотряда усыновил меня, устроил в суворовское училище, а потом я поступил в Авиакосмическую академию имени Гагарина. Мои достижения на службе в советском космофлоте ты знаешь до мельчайших деталей...
Я никому из своих знакомых не рассказывал об этом - только на суде, в пятом году. И до сих пор я не могу оправиться от той тяжелейшей психологической травмы. Больше всего мне не дает покоя вопрос - почему тот мальчишка повел себя как скотина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95