! Да, я понимаю, тяжело отбрасывать надежду ведь это означает, что надо вступать в тяжелейшую борьбу! А многими овладевает ужас от одной этой мысли! Но если спрятать голову в песок и продолжать обманывать себя, то нас съедят - ведь они все видят! Только у нас голова в песке!.. И никакой он не чекист - он попрал Присягу и изменил Родине - как Калугин и Гордиевский! Достаточно посмотреть, как он продает Россию и всех нас американцам - оптом и в розницу! Ничего нет омерзительнее, чем бывший работник госбезопасности, который служит США, мафии и олигархам!.. Запомните - при Путине большинство народа будет с каждым годом жить все хуже и хуже!.. И не надо просить его ни о чем! Надо так ставить вопрос: не хочешь улучшать жизнь народа - убирайся к чертовой матери и уступи место тем, кто хочет! А не желаешь убираться сам - рано или поздно поможем, отморозок фашистский!
Далее выступил Кузнецов:
- Уважаемые сотрудники! Вы все прекрасно знаете, что нужно делать в случае нападения. У каждого свой пост и своя боевая задача. Если мы проявим непреклонность, враг ничего не сможет с нами сделать. Не поддавайтесь на его лживые посулы! Я понимаю, многие пострадали от наводнения, но не принимайте гуманитарную помощь из их рук, не сдавайте акции! Все равно они вернут эти затраты стократно - выгребут из вашего же кармана! Лучше послушайте запись разговора нашего директора с тем, кто претендует на этот пост...
Антон вынул из кармана кассету, вставил в магнитофон и нажал на кнопку воспроизведения. Если у кого и были иллюзии насчет того, что с ними поделятся, то после прослушивания записи они бесследно исчезли.
- ...А напоследок, товарищи, выслушайте одного молодого человека, сказал Кузнецов. - Его зовут Максим Игнатов. Еще полтора месяца назад он был самым обычным инженером космической отрасли, у него были родители, жена, а через несколько месяцев должен был родиться ребенок. В вашем бюллетене вкратце описано, что сделал сын одного из тех, кто хочет нас захватить. Если мы отступим, то и наши дети пойдут под нож... Давай, Максим, смелее...
Впервые в жизни мне пришлось выступать перед многотысячной аудиторией, да еще поднимать людей на сопротивление. Если бы кто-нибудь несколько недель назад сказал мне, что такое со мной случится, я бы его очень далеко послал...
Некоторое время я не мог выдавить из себя ни слова. Мысли путались, перехватывало дыхание, бешено стучало сердце. Стояла абсолютная тишина. Тысячи людей, уже знавших о моей трагедии, сочувственно смотрели на меня. Прошло несколько секунд, показавшихся мне часами. Наконец, мне удалось кое-как овладеть собой.
- Товарищи! Восьмого июня четверо подонков, один из которых - сын того самого олигарха, который хочет захватить ваш комбинат, затащили в свой "мерседес" мою жену Надю и отвезли ее в особняк Гнилова в Барвихе, в нескольких сотнях метрах от загородной резиденции президента. Там, в специально оборудованном подвале, они надругались над ней и предали страшным пыткам и мучительной смерти - ради развлечения. Они довели до самоубийства ее мать, убили следователя, который вел это дело, убили офицера милиции, благодаря которому личности преступников были установлены, заживо сожгли моих родителей... Сейчас я прочитаю вам экспертное заключение - от начала до конца, без сокращений. Это самое страшное из того, что большинству из вас доводилось читать в своей жизни. Но я не могу не прочитать это. Вы должны знать врага в лицо. Этому его научил отец, который и сам так регулярно развлекается. Вы должны понять, что, борясь с гниловской мразью, вы сражаетесь не только с нищетой и унижениями, а с собственной смертью и смертью своих детей - смертью вот такого рода...
Я вынул из кармана ксерокопию и принялся читать. Все, кто был в головном уборе, сняли его, слушая меня. До сих пор не понимаю, как мне удалось дочитать до конца. Временами я чувствовал, что теряю сознание, но чувство долга все же оказалось сильнее. Нет нужды говорить, как трудящиеся отреагировали на это. У них развеялись последние тени сомнений. Они все, как один, были готовы умереть, но не дать гадам захватить власть над собой, над своими детьми.
Прозвучал "Интернационал", а потом песни Харчикова - "Антилюди", "Либерал", "Даешь Революцию!", "Надо буржуя бить!" и "Булыжник - оружие пролетариата".
В резолюции митинга единогласно были отвергнуты притязания капиталистов. Люди, заявив о своем безоговорочном отказе подчиняться антинародному судебному постановлению, твердо пообещали, что отстоят родной комбинат даже ценой человеческих жизней и не пожалеют ни себя, ни врагов. Отныне рабочие постоянно дежурили на территории предприятия.
Захватчики доложили о случившемся в Москву. Пока было затишье - ждали реакции главарей. Затишье перед страшной бурей...
Закончилась полная тревоги ночь, и из-за гор показалось солнце. Напряжение достигло своей высшей точки. Несколько десятков вооруженных до зубов мордоворотов стояли против тысяч безоружных, но готовых сражаться до конца рабочих, к которым в случае необходимости готовы были в любую минуту присоединиться их жены и дети, все жители города. Ждали ответа из Москвы...
В полдень послышался с каждой секундой все усиливающийся шум винтов, и скоро все увидели в небе летящий с запада вертолет. На нем находились Гнилов и Адольф Греф со своими сыновьями - они решили самолично показательно расправиться с народом и продемонстрировать всем свою власть.
К месту посадки наперегонки спешили их холуи. В бинокль мы видели, как к вертолету и от него снуют иномарки, как бешено орет на своих головорезов Гнилов... Через полчаса они скрылись, оставив у вертолета вооруженную автоматами охрану.
А с наступлением темноты к административному комплексу комбината подъехали двадцать восемь машин. Из них высыпали вооруженные головорезы, и начался штурм. Рабочим и охране комбината противостояли спецназовцы ГУИНа, личная охрана олигархов, мафиозные боевики из Армавира и служба физической защиты института судебных приставов. Очереди из автоматов буквально косили людей - со стороны нападавших ими были вооружены все, а у охраны было только девять, включая тот, который привезли мы из Москвы. Эти автоматы нелегально, на свой страх и риск, в свое время припрятал Кузнецов. Правда, у всех охранников были пистолеты, и они ими умело пользовались. Пистолетов было примерно в три раза больше, чем охранников, и избыток был распределен между наиболее подготовленными рабочими. Безоружные рабочие, понимавшие, что во время перестрелки они не принесут никакой пользы, находились в отдалении и готовились к рукопашному бою, сжимая в руках камни и отрезки арматуры.
Никто из оборонявшихся, несмотря на превосходство врага в вооружении, и не думал сдаваться - все понимали, что их ждет, если мафия победит. У нас было девять автоматов и пятьдесят шесть пистолетов. Недостатка в боеприпасах мы не ощущали. Мы даже располагали несколькими ручными гранатами Ф-1 и практически неограниченным количеством тротиловых шашек с бикфордовыми шнурами - их также можно было использовать в этом качестве. Но первыми мы на это не шли.
Ожесточенный бой продолжался. Раненых и убитых с каждой минутой становилось все больше и больше. Выпавшее из их рук оружие тут же поднимали другие...
Мы со Светловидовым находились на первом этаже главного корпуса и стреляли из окна. Вражеские пули свистели рядом с головой и врезались в стену позади нас... Вдруг я случайно взглянул в сторону и увидел невдалеке, на подступах к зданию, четыре темных силуэта - это были захватчики, которые намеревались прокрасться к корпусу и обезвредить огневую точку - то есть нас. Я тут же развернул свой "Калашников" и привычными движениями пустил очередь по их головам. Помощи Светловидова даже не понадобилось - я сам сразу "заработал" четыре "очка".
Не знаю, удалось ли нам попасть в кого-либо еще - освещение не работало, было новолуние, а летние ночи на Кавказе темнее и длиннее, чем в Москве. Бандиты, к счастью, не догадались захватить с собой прицелы ночного видения...
Тем не менее "братки" медленно, но неуклонно наступали. Они не ожидали такого яростного и отчаянного сопротивления, но пока не думали отказываться от своих преступных намерений. Было ясно, что смертельная рукопашная схватка все ближе и ближе...
В разгар перестрелки Светловидов увлек меня за собой. Я с недоумением посмотрел на него, но вспомнил о своем обещании беспрекословно подчиняться. Я знал, что он просто так ничего не делает. По его приказу я захватил заранее заготовленный мешок с минами и средствами управления ими. Пригнувшись, мы вышли из здания, под пулями благополучно миновали огневые точки и проскочили незамеченными на пустырь. По краю карьера мы добежали до окраины и, сделав крюк, тихо вышли в тыл нападавшим.
Мы легли на землю и стали смотреть. Шепотом Светловидов сказал мне:
- Сейчас, Максим, нам предстоит самое главное. Честно говоря, я не ожидал, что дойдет до этого - но иного выхода нет. Мы должны подорвать олигархов.
- Но вы же сами видели - их машины и их самих охраняют автоматчики...
- Я-то все видел, а вот ты, как я погляжу, нет... Помнишь, как все эти иномарки подъезжали к ним?
- Вы хотите заминировать какую-нибудь из неохраняемых машин? догадался я.
- Конечно! Только подождем начала рукопашной схватки. Я думаю, тут они потерпят сокрушительное поражение. Ты быстро это сделаешь, а я тебя прикрою в случае чего...
Стрельба стала понемногу стихать, и уверенная в своей победе, обезумевшая от запаха крови "братва" ринулась вперед, на ходу добивая раненых и не успевших эвакуироваться защитников. Но тут ублюдков встретила огромная людская толпа. Вопреки ожиданиям преступников, оборонявшиеся не разбежались под автоматным огнем мафии. Остервенело стреляли представители преступной власти, но на место упавших рабочих из первых рядов тут же вставали другие. Наконец, людская лава достигла бандитов. В рукопашной схватке соотношение было более чем пятьдесят к одному в нашу пользу. Увидев это, задние ряды нападавших повернулись спиной к полю боя и со всех ног помчались к своим машинам, которые быстро унеслись в неизвестном направлении.
Но за эти пять минут я смог незаметно подобраться к ближайшей машине, залезть под нее и в свете миниатюрного фонарика разместить под днищем взрывчатку - в общей сложности шесть килограммов тротила. К одной из связок был прикреплен радиоаппарат, соединенный с детонатором. Я привел аппарат в состояние готовности к приему сигнала. Все мои движения были исключительно быстрыми и точными - сказалась тщательная тренировка в гараже.
Однако я еле успел - настолько быстрой была победа рабочих. Те из захватчиков, кто попался им в плен, были расстреляны из их же собственного оружия или забиты насмерть железной арматурой - пощады не было никому. Необходимая самооборона, только и всего...
Дорогой ценой нам досталась эта победа: с нашей стороны было убито двадцать восемь человек и ранено семьдесят девять. Пал смертью храбрых и офицер спецназа ВДВ, гвардии капитан Антон Кузнецов...
Мы вдвоем прошли к обрыву, откуда открывался вид на вражеский вертолет, залегли за камни и стали ждать. Была непроглядная темень. Наконец, на западе вершины гор озарились розовым светом...
К вертолету начали съезжаться машины. Из одной из них вышли Гниловы и Грефы. Скоро я заметил и тот черный джип, под который подложил взрывчатку. К сожалению, прибыв в числе последних, он встал достаточно далеко от главарей. Взрывчатку, конечно же, не обнаружили - ночь темная, да и не до того им было...
Мы так и не узнали, о чем они говорили тогда, но отчетливо видели в бинокль бешенство на их сытых мафиозных мордах. Все сорвалось: информацию о кровавых событиях на комбинате мы уже отправили в Москву, и днем о произошедшем узнала вся страна...
Мы медлили со взрывом: олигархи находились недостаточно близко от заминированной машины... Но вот мы увидели, что лопасти вертолета начали раскручиваться - медлить далее уже было нельзя. Светловидов быстро достал передатчик, включил его, вытащил телескопическую антенну и протянул мне:
- Жми, Максим! За всех загубленных ими!..
Я не заставил его повторять дважды. Страшный взрыв потряс воздух и многократным эхом отозвался в горах. Джип и стоявшие рядом с ним машины превратились в металлолом, а находившиеся поблизости от места взрыва бандиты - в рваные куски мяса. Взрывная волна, несмотря на удаленность, достигла и стоявших возле вертолета - Грефы и Гнилов-младший погибли на месте. Страшно будет переживать Герман Греф, особенно по случаю смерти молодого Генриха... Гнилову-старшему повезло куда больше: отойдя перед предстоящей дорогой "по нужде", он отделался только оторванной ногой.
Уцелевшие "братки" начали неистово палить из автоматов вокруг себя. Но у них не было никаких шансов достать нас: мы, прикрытые густым горным лесом - "зеленкой", были на расстоянии полукилометра от них. По крайней мере, нам так казалось...
- Надо быстро уходить, - сказал Виктор Иванович. - Нас уже вовсю ищут. За убийство масона у них полагается ритуальная казнь: человеку постепенно просверливают отверстия в черепе и вставляют в мозг иглы, пока он не умрет...
И тут случилось практически невозможное: одна из автоматных пуль достигла своей цели, и Светловидов получил смертельное ранение в сердце. Однако он не умер сразу. Я хотел понести его на себе, но Виктор Иванович остановил меня:
- Я умру через несколько минут. А ты постарайся выжить. Такие, как ты, будут очень нужны Родине после Победы. Я уверен: ты своим трудом прославишь ее. У тебя великое будущее, как и у Советской страны. Народное восстание неизбежно, ты сам видел это... Ты мне за этот месяц стал как родной сын... Иди. Ты знаешь, к кому обратиться в Сухуми. Прощай, Максим, прощай... Счастливо тебе!..
Некоторое время я, не пытаясь сдержать слез, стоял над телом учителя и боевого товарища. Он умер как настоящий солдат державы - в бою за советский народ... Наконец, я взял походный мешок, проверил пистолеты и отправился в путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95