Но все же я не стрелял
вслепую. Книги, находящиеся повсюду, однозначно свидетельствовали, что
старик интересовался историей и магией, а если он знал так много о
первопоселенцах, заклинающих индейских духов, чтобы те помогли им выжить
во враждебной среде, то, вполне возможно, он знал также и о крушении
"Дэвида Дарка".
Кроме того, никто иной, кроме Дугласа Эвелита, не мог знать положение
корпуса корабля. Этот хрупкий, сморщенный как обезьяна старичок был нашей
единственной надеждой.
- Моя жена погибла в автомобильной катастрофе немного более месяца
назад, - тихо начал я. - В последнее время она начала меня посещать. Это
значит, меня начал посещать ее дух. Не душа, если вам больше подходит это
определение. Я разговаривал и с другими жителями Грейнитхед, которые
недавно потеряли кого-то близкого, и открыл, что подобные явления не
считаются чем-то необычным в этих местах.
- Это все? - спросил старый Эвелит.
- А разве этого недостаточно? - удивился Эдвард.
- Это не все, - продолжал я. - Два дня назад пожилая дама,
проживавшая возле Восточнобережного шоссе, была убита духом своего
умершего мужа, а еще раньше несколько человек погибло при не выясненных до
конца и ужасающих обстоятельствах. Мне кажется, что эти духи вообще не
дружелюбны, так как посещают живых лишь за тем, чтобы увлечь их в Страну
Мертвых.
Дуглас Эвелит приподнял седую кустистую бровь.
- Страна Мертвых? - повторил он. - Кто говорил о Стране Мертвых?
- Моя жена, - ответил я. - Говоря по правде, я видел ее снова
прошедшей ночью. Я видел вчера множество духов, всех этих чертовых
покойников с Кладбища Над Водой.
Эдвард перехватил мой взгляд и кивнул в знак того, что теперь он
понимает, почему я так странно вел себя с утра. Дуглас Эвелит отклонился
назад в кресле, опираясь локтями на поручни. Его перепончатые ладони
лежали неподвижно, как лапы мертвого крокодила. Форрест откашлялся и
завертелся на софе так, что заскрипела кожаная обивка.
- Вы говорите правду, - наконец заговорил Дуглас Эвелит.
- Конечно, правду, - возмутился Форрест. - Вы что же, думаете, мы без
причины поехали бы в такую даль и стали бы отрывать вас от дел, пусть даже
и предлагая в дар такой ценный старый письменный прибор?
- Среди местных я слыву крайне подозрительной личностью, - заявил
Дуглас Эвелит. - Меня считают колдуном, безумцем или воплощением Сатаны.
Потому я и запираю двери, потому держу собак и крайне недоверчиво отношусь
к непрошенным гостям. В последний раз, когда я впустил в дом четырех с
виду очень приличных джентльменов, четыре года назад, они пытались меня
избить, а мою библиотеку сжечь. И я, и библиотека уцелели только благодаря
быстрому вмешательству Квамуса.
- Откуда вы знаете, что я говорю правду? - заинтересовался я.
- Ну что ж, многое указывает на это. Все, что вы говорите о
Грейнитхед, совпадает с моими представлениями, а я уже издавна начал
связывать эти явления с затонувшим "Дэвидом Дарком". Однако призраки,
которых вы описываете, значительно более грозны и более жизнеспособны, чем
это было когда-либо в прошлом. Вы также сказали о Стране Мертвых, хотя и
не могли знать, что именно это выражение связано с историей "Дэвида
Дарка", разве что вы провели фундаментальное и тщательное исследование
исключительно с целью устроить такой страшный розыгрыш.
- Так вы знаете, почему эти духи сейчас куда опаснее, чем раньше? -
спросил Эдвард.
Дуглас Эвелит задумчиво потер рукой заросший седой щетиной
подбородок.
- Возможны разнообразные объяснения. По сути дела, трудно утверждать
что бы то ни было, пока груз "Дэвида Дарка" не поднят на поверхность и не
исследован. Но вы правы: источник влияния, воздействующего на умерших из
Грейнитхеда, - это большой медный ящик, единственный груз "Дэвида Дарка" в
том рейсе. Возможно, морская вода разъела ящик настолько, что влияние
вырвалось из него наружу.
- Какое влияние? - спросил Форрест.
Старый Эвелит поднялся из кресла и жестом позвал нас.
- Лишь несколько человек знали, что тогда произошло на самом деле, и
этим людям пришлось дать клятву хранить тайну. Позже, как вам известно,
Эйса Хаскет приказал убрать всяческие упоминания о "Дэвиде Дарке" из всех
корабельных журналов. Только благодаря корабельным реестрам, которые
велись в Бостоне и в Мехико-сити и сохранились до наших времен, мы знаем о
существовании этого корабля. Существует несколько рисунков и гравюр с
изображением "Дэвида Дарка"; хотя все они наверняка скопированы с одного и
того же эскиза, выполненного в 1698 году. Кажется, как раз недавно я
продал довольно скверную акварель с "Дэвидом Дарком", вернее, копию
единственного уникального эскиза.
- Эту акварель у Эндикотта купил я, - прервал я его.
- Вы? Ах, это удачно. Сколько вы заплатили?
- Пятьдесят долларов.
- Да ей красная цена - пятерка. Наверняка она была написана даже не в
то время.
- Вроде бы ты великолепно в этом разбираешься, - ткнул меня под ребро
Форрест, а я сделал отчаянную мину.
Дуглас Эвелит провел рукой по корешкам книг, выбрал тонкий том в
сером переплете и положил его на стол.
- Это не оригинал, - заявил он. - Оригинал вероятнее всего исчез или
сгорел много лет назад. Но кто-то был настолько предусмотрителен, что
сделал точную копию, включая рисунки. Она-то и лежит сейчас перед вами.
Эта копия была сделана в 1825 году, однако неизвестно, кто ее сделал и
зачем. Мой прапрадед, Джозеф Корлит, купил ее у одной вдовы в
Динс-Корнерс; внутри у нее имеется следующее замечание, написанное его
почерком: "Это, наконец, все объясняет, сказал я Сьюэллу". Вот, смотрите,
именно этот лист. Видите дату? 1831 год.
- А известно, кто написал оригинал? - спросил Эдвард.
- О, да. Это личный дневник майора Натаниэля Салтонстола из
Хейверхилла. Салтонстол был одним из судей в процессах ведьм в Салеме.
Может, вы помните, что именно судья Салтонстол первым усомнился в
правдивости показаний свидетелей и предпочел отставку дальнейшему
исполнению своих функций. По сути же дела он был унижен и разъярен до
такой степени, что лично провел следствие по делу "Великого безумия", как
назвали позже охоту на ведьм. Его дневник содержит единственный полный и
относительно подробный отчет об интересующих нас событиях.
Дуглас Эвелит перевернул пару страниц дневника и провел выцветшим
ногтем по строчкам наклонного почерка девятнадцатого века.
- Салтонстол поселился в Салеме только зимой 1691 года. До этого он
жил вместе с женой и семьей в Нью-Бедфорде, поэтому ничего не знал о
событиях, которые предшествовали гонениям на ведьм из Салема.
Затем Дуглас Эвелит прочел нам содержащийся в дневнике отчет о
процессах ведьм в Салеме. "Великое безумие", как называл их судья
Салтонстол, согласно версии, преподнесенной во многих исторических книгах,
началось в 1689 году. Согласно этой версии, в Салем прибыл торговец по
имени Самуэль Перрис, который решил сменить профессию и принял духовный
сан. 19 октября 1698 года он принял пост первого пастора Салема. Перрис
привез с собой двух рабов из Вест-Индии, мужчину по имени Джон Индус и его
жену Тетубу. Оба могли гадать по руке, предсказывать будущее и показывать
карточные фокусы. Они охотно забавляли местных детей россказнями о чарах и
колдуньях. Однако из-за этой болтовни дети стали вести себя удивительным
образом - или притворялись, что кто-то их сглазил, или делались
подверженными детской истерии. Во всяком случае, у них бывали ужасные
приступы, дети кричали, бились в судорогах и катались по земле. Доктор
Григгс, местный врач, исследовал "больных" детей и сразу же заявил, что
они околдованы.
Перепуганный преподобный Перрис пригласил духовенство со всей округи
в свой дом на целодневный пост и молитвы. Это духовенство помогало ему во
время пыток, каким подвергали "больных" детей. Когда они увидели, что дети
вырываются и визжат, они подтвердили диагноз врача: на детей, несомненно,
наведена порча.
Следующий вопрос был таков: а кто же их околдовал? Во время
интенсивного допроса дети называли три имени: "Гуд", "Осборн" и "Тетуба".
Так первого марта, в присутствии Джона Готорна и Джонатана Корвина,
двух высших по рангу судей в Салеме, Сара Гуд, Сара Осборн и Тетуба были
обвинены в колдовстве. Сара Гуд, несчастная женщина, почти не имевшая
друзей, решительно все отрицала, но дети при виде ее визжали и кричали,
поэтому ее быстро признали виновной. Сара Осборн была насильно приведена в
суд, хотя она еще не встала после тяжелых родов; когда же она появилась,
на детей напали корчи, поэтому в ее возражения не поверили. Тетуба,
суеверная и запуганная, сама призналась, что сдалась на нашептывания
Сатаны и что она и другие обвиняемые летали по воздуху на метлах. Этого
было достаточно в качестве доказательства: всех трех женщин тут же
заковали в цепи и бросили в подвал.
"Больные" дети продолжали обвинения. Восьмидесятидвухлетний Джордж
Якобс, благородной внешности, седой как лунь старец, следующими словами
ответил на обвинения в колдовстве: "Вы обвиняете меня в том, что я колдун.
Вы с таким же успехом вы можете ставить мне в вину то, что я ловлю мышей.
Я не сделал за свою жизнь ничего плохого". Джордж Якобс тоже был признан
виновным и брошен в подвал.
Расправа началась и длилась все лето 1692 года в атмосфере
нарастающего напряжения и истерии. Вся деревушка Салем была, казалась,
охваченной горячкой "охоты на ведьм". В следующие годы поселяне часто
вспоминали этот период как "злой сон" или "кошмар", от которого они не
могли очнуться.
Тринадцать женщин и шестеро мужчин были повешены на Виселичном Холме
- первой жертвой была Бриджит Вишоп, казненная десятого июня, последней -
Мари Паркер, казненная двадцать второго сентября. Точнее говоря, 22
сентября было повешено восемь ведьм и колдунов. Когда их тела заболтались
в воздухе, преподобный Нойс заметил: "Что же, это грустное зрелище, восемь
висельников, танцующих на виселице".
Однако два дня спустя произошла казнь такая жестокая, что потрясенные
жители Салема начали пробуждаться от своего "Великого безумия". Старый
Жюль Кори из Салем-фарм не признал достаточными показания "больных" детей.
Его вызвали на суд, но он не хотел ничего говорить. Трижды его вызывали
перед лицом судьи, и трижды Кори отказывался давать показания. Его отвели
на пустырь между секторами кладбища, раздели догола, заставили лечь на
спину, после чего на его тело начали устанавливать тяжести. По мере того,
как тяжесть увеличивалась, язык Кори высовывался изо рта, а шериф своей
тростью вталкивал его назад. Кори был первым гражданином Новой Англии, к
которому применили староанглийскую казнь раздавливания до смерти.
Судья Салтонстол писал: "Кажется, будто буря наконец утихла, а люди
пробудились от сна. Никогда до сих пор в истории я не видел такой быстрой,
неожиданной и полной смены чувств". Казней больше не было, а в мае
следующего года все обвиняемые, ожидавшие суда, были освобождены.
Но отчет судьи Салтонстола не заканчивался на этом. Он писал дальше:
"Меня мучило любопытство, как же это Безумие началось и почему оно ушло
так неожиданно. Действительно ли дети болели или злобно подшутили над
нами? И стал я доискиваться правды об этих злосчастных случаях, и со
значительной помощью Майки Бэрроуза, который был секретарем у Эйсы
Хаскета, собрал я вести столь же необычные, сколь и страшные, но за
истинность и достоверность которых готов своим словом ручаться".
Дуглас Эвелит позвонил в маленький серебряный колокольчик, и появился
индеец-слуга Квамус. Квамус смерил нас взглядом, впрочем, равнодушным,
однако Эвелит еще раньше дал нам понять, что индейцу не составило бы труда
сбросить нас с лестницы или поломать нам кости.
- Квамус, - заговорил Эвелит, - эти джентльмены останутся на ленч.
Достаточно холодного паштета. Принеси, пожалуйста, и бутылку "Пуильи
Фьюм", нет, две бутылки, и поставь их в ведерко со льдом.
- Да, сэр.
- Квамус...
- Да, сэр?
- Эти джентльмены приехали поговорить о "Дэвиде Дарке". Их визит
может иметь для нас очень большое значение.
- Да, сэр. Понимаю, сэр.
Квамус вышел, а старый Эвелит придвинул к себе одно из высоких кресел
и уселся в него.
- Прошу вас, садитесь, - поощрил он нас. - Последняя часть дневника
Салтонстола крайне интересна, но не совсем упорядочена, и лучше я сам
расскажу вам об этих событиях. Если хотите, можете сделать копию этих
страниц, особенно тех, которые вас заинтересуют; но если бы вы сами
попытались расшифровать записки судьи Салтонстола, боюсь, это заняло бы у
вас очень много времени, так же, как и у меня.
Мы все придвинули кресла, а Дуглас Эвелит поставил локти на
разделявший нас стол и, поглядывая на нас по очереди, начал рассказ. Я
никогда не забуду этот час в библиотеке Эвелита, когда я слушал
таинственную историю "Дэвида Дарка". Мне казалось, я был вырван из
современного мира и перенесен в семнадцатый век, когда люди верили в
дьяволов, ведьм и оборотней. Дождь снаружи постепенно стихал, через
витражные стекла в комнату заглянули бледные лучи солнца и озарили нас
светом, который казался таким же старым, как и услышанный рассказ.
- События, имевшие место в Салеме летом 1692 года, начались не с
мистера Перриса, как утверждают работы современных историков, а
значительно раньше, с Дэвида Иттэя Дарка, пламенного проповедника, жившего
вначале в Нью-Данвиче, а потом в Милл-Понд, неподалеку от деревни Салем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52