Иначе Джейн не хотела бы вернуться к
тебе из мира духов и принести тебе утешение. Констанс желает от всего
сердца извиниться, что так плохо о тебе думала. Она глубоко огорчена. И
она молит тебя, Джон, хотя она никогда никого ни о чем не просила...
молит, чтобы ты позволил ей увидеть дочь, хоть на секунду. Я тоже прошу.
Ты не знаешь, что она для нас значит, Джон. Когда мы потеряли Джейн, мы
потеряли все, что у нас было. Мы хотим только поговорить с ней, только
спросить, счастлива ли она на том свете. И только один раз, Джон. Ни о чем
больше мы не просим.
И опустил взгляд.
- Уолтер, - глухо сказал я. - Знаю, как сильно ты хочешь ее снова
увидеть. Но должен предупредить, что это не та Джейн, которую ты знал. Не
та Джейн, которую я знал. Она... она совершенно другая. Ради Бога, Уолтер,
она же дух!
Уолтер выпятил нижнюю губу и легонько покачал головой.
- Не говори такими словами, Джон. Предпочитаю, чтобы ты говорил
"явление".
- Но не будем же мы ссориться из-за синонима! Уолтер, ведь это дух,
призрак, монстр, вампир из гроба.
- Знаю, Джон. Не собираюсь обманывать ни себя, ни тебя. Дело только в
одном - как по-твоему, она счастлива? По-твоему, ей там хорошо, где бы это
ни было?
- Уолтер, я не знаю, где она находится.
- Но счастлива ли она? Мы только об этом хотим ее спросить. А
Констанс хотела бы еще знать, нашла ли Джейн Филиппа. Знаешь, младшего
брата Джейн, который умер в возрасте пяти лет.
Я просто не смог бы ответить на этот вопрос. Я почесал у себя в
затылке и подумал, как отговорить Уолтера от этой затеи так, чтобы снова
не оттолкнуть его от себя. Я не хотел терять щедрого опекуна. Правда,
определение "щедрый" не совсем подходило Уолтеру Бедфорду. Гораздо лучше
подходило "умеренно скупой".
- Уолтер, я на самом деле не думаю, что кто-то из нас мог бы оценить,
счастлива ли она. Должен сказать, что прошлой ночью она опять появлялась
и...
- Ты снова ее видел? Ты действительно снова ее видел?
- Уолтер, прошу тебя. Вчера ночью она появилась в моей комнате. Это
было удивительнейшее переживание. Она несколько раз называла меня по
имени, а потом... потом она захотела, чтобы я ее трахнул...
Уолтер оцепенел и нахмурил брови.
- Джон, моей дочери уже нет.
- Знаю, Уолтер, прости мне, Боже.
- Но ты ведь не...
- "Ведь не" что, Уолтер? Ведь не трахнул своею умершую жене? Ты
хочешь сказать, что я некрофил? Там не было тела, Уолтер, только лицо, и
голос, и прикосновение. Ничего больше.
Уолтер Бедфорд казался потрясенным. Он перешел на другую сторону
лавки и с минуту стоял, повернувшись ко мне спиной. Потом он взял в руки
латунный телескоп и нервно принялся сдвигать и раздвигать его.
- Думаю, Джон, что мы все же можем узнать, счастлива она или нет.
Ведь мы же ее родители. Мы знали ее всю жизнь. Так что возможно, что есть
какие-то мелкие нюансы, которые ты не заметил, поскольку не знал ее так
хорошо, как мы... какое-то ключевое слово, которое ты не распознал...
Возможно, для нас все это будет иметь гораздо большее значение, чем для
тебя.
- Уолтер, ко всем чертям, - взорвался я. - Это же не какое-то
одухотворенное, прозрачное воплощение Джейн! Не тепленькая дружелюбная
душенька, с которой можно миленько поболтать и посплетничать! Это
холодный, грозный и опасный призрак со смертью в глазах и с волосами,
трещащими, словно от пятидесяти тысяч вольт. Ты на самом деле хочешь
оказаться лицом к лицу с такой Джейн? Ты на самом деле хочешь, чтобы
Констанс увидела ее такой?
Уолтер Бедфорд сложил телескоп и положил его на стол. Когда, медленно
повернувшись, он посмотрел на меня, его глаза были полны грусти и он чуть
не плакал.
- Джон, - прерывающимся голосом выдавил он. - Я готов ко всему, даже
к самому худшему. Знаю, что это будет нелегко. Но наверняка ничто уже не
будет для меня так ужасно, как тот день, когда нам позвонили и сказали,
что Джейн больше нет. Этот день был худшим в моей жизни.
- Я никак не могу тебя отговорить? - тихо спросил я.
Он покачал головой.
- Я все равно приду, приглашенный или нет.
- Ну, хорошо, - я прикусил губу. - Приходите завтра вечером. Сегодня
я просто не могу ночевать дома, я слишком сильно боюсь. Но сделай для меня
хотя бы одно.
- Все, что угодно.
- Предупреди Констанс - убеди ее - что она может увидеть что-то
страшное, что она даже может оказаться в опасности. Не позволяй ей входить
в этот дом с убеждением, что она увидит ту же самую Джейн, которую знала.
- Она же ее мать, Джон. Джейн перед матерью, возможно, будет вести
себя совершенно иначе.
- Ну что ж, возможно, - ответил я, не желая продлевать нашу
дискуссию.
Уолтер Бедфорд протянул мне руку. У меня не было выбора, и я пожал
ее. Он похлопал меня по плечу и сказал:
- Огромное спасибо, Джон. Ты на самом деле не представляешь, что все
это для нас значит.
- Лады, увидимся завтра вечером. Только не приезжайте слишком рано,
хорошо? Лучше всего около одиннадцати вечера. И прошу еще раз: обязательно
предупреди Констанс.
- Что ж, я предупрежу ее, - уверил мистер Бедфорд и вышел из лавки с
такой миной, будто только что узнал, что заработал миллион долларов.

14
Я сидел в лавке до четырех часов дня. Несмотря на то, что было только
начало марта и погода была паскудная, дела шли довольно хорошо. Мне
удалось продать большой мерзкий телеграф в корабельном исполнении двум
педерастам из Дарьена, штат Коннектикут, которые радостно загрузили его в
свою блестящую голубую фургонетку-"олдсмобиль", а один серьезный убеленный
сединами мистер почти час просматривал мои гравюры, безошибочно выбирая
самые лучшие.
Заперев лавку, я пошел в бар "Бисквит" (прости меня, Боже), где
заказал себе кофе с пирожным. Там работали приятные официантки, а одна из
них, Лаура, была подружкой Джейн и могла разговаривать со мной так, чтобы
не огорчать меня.
- Ну и как сегодня дела? - спросила она, ставя передо мной кофе.
- Неплохо. Я наконец-то продал этот корабельный телеграф, который
Джейн терпеть не могла.
- Ох, ту штуковину, которую ты привез из Рокпорта, когда поехал на
закупки один?
- Вот именно.
- Ну, на будущее не покупай таких вещей, - предупредила Лаура. -
Иначе дух Джейн начнет регулярно являться тебе.
Я невольно скривился. Лаура присмотрелась ко мне, склонив голову, и
спросила:
- Не смешно? Извини. Я не хотела...
- Все в порядке, - уверил я ее. - Это не твоя вина.
- Мне действительно очень жаль, - повторила Лаура.
- Забудь об этом. Просто у меня плохое настроение.
Я допил кофе, оставил Лауре доллар чаевых и вышел на мороз. Проходя
через рынок Грейнитхед, я думал, что охотнее всего сел бы в машину и ехал
бы всю ночь на запад, подальше от Массачусетса, назад в Сент-Луис, а
может, и еще дальше. Несмотря на непрестанный ветер, несмотря на близость
океана, мне казалось, что Салем и Грейнитхед крайне малы, темны, стары и
затхлы. На меня давила огромная тяжесть минувших лет, всех этих
исторических зданий, давно умерших людей, таинственных случаев из
прошлого. Тяжесть ложащихся слоями предубеждений, гнева и страдания.
Я поехал на юго-запад, до улицы Лафайет, а потом свернул в Салем,
проехав мимо кладбища "Звезда Морей". День был исключительно солнечным,
сильный свет отражался в окнах домов, в стеклах машин и яхт. Небо
серебряной иглой прошивал самолет, совершая круг перед посадкой в
аэропорту Биверли, в пяти милях отсюда.
Я доехал до улицы Чартер, напротив главного управления полиции
свернул вправо, на улицу Либерти, и там запарковался. Потом я перешел на
другую сторону, к Музею Пибоди, на площади Ист-Индиа.
Салем был отреставрирован так же, как и Грейнитхед, а недавно
восстановленная чистенькая площадь Ист-Индиа была заново вымощена и
украшена в центре фонтаном в форме китайской пагоды. С западной стороны
площадь соединялась с длинным крытым торговым пассажем, где рядами стояли
изысканные ювелирные магазины, обувные и антикварные лавки. Подлинное
здание 1824 года, известное как "Ист-Индиа Марин Холл", в котором
располагался Музей Пибоди, совершенно не подходило к этому окружению и
торчало над площадью как мафусаиловых лет родственник, свежевыбритый,
вычищенный и великолепно одетый на свадьбу пра-пра-пра-пра...-внука.
Я нашел Эдварда Уордвелла в отделе морской истории. Он сидел,
развалившись, в обширной каюте яхты "Барка Клеопатры" 1816 года, читая
руководство по плаванию с аквалангом. Я постучал в деревянную стенку и
завопил:
- Есть кто живой?
- О, Джон, - сказал Эдвард, откладывая книгу. - Как раз о тебе я и
думал. Освежаю в памяти сведения о нырянии для начинающих. Все идет к
тому, что хорошая погода удержится до завтрашнего утра.
- Разве что боги бури услышат мои молитвы и смилостивятся надо мной.
- Тебе нечего бояться, - уверил меня Эдвард. - Честно говоря, во
время ныряния очень важно не бояться, по крайней мере хотя бы совладать со
страхом. Под водой боится каждый. Мы боимся задохнуться, боимся темноты,
боимся запутаться в водорослях. Некоторые ныряльщики чувствуют страх даже
перед подъемом. Но если сумеешь немного расслабиться, то можешь пережить
великолепнейшие минуты.
- Гмм, - заговорил я, так и не убежденный.
- Тебе не о чем беспокоиться, - успокоил меня Эдвард. Он снял очки и
заморгал. - Я буду с тобой все время.
- Когда ты заканчиваешь работу? - спросил я. - Мне нужно с тобой
поговорить.
- Мы запираем в пять, но потом нужно немного прибраться. Это займет
минут двадцать.
Я огляделся. За арочными окнами музея спускались сумерки. Близилась
очередная ночь, время, когда мертвые из Грейнитхед могут посещать своих
потерявших их близких. Время, когда снова могла появиться Джейн. Я
собирался ночевать сегодня в Салеме, в мотеле "Под боярышником", но у меня
совершенно не было уверенности, что призрак Джейн может являться мне
только в моем доме.
- Пойдем что-нибудь выпьем, - предложил я. - Я собираюсь в "Корчму
любимых девушек". Может, встретимся там около шести?
- У меня идея лучше, - ответил Эдвард. - Иди в пассаж и представься
Джилли Кормик. Она ведет наш корабельный журнал и завтра плывет с нами, но
вы прекрасно можете познакомиться и дожидаясь завтрашнего утра. Джилли
управляет салоном под названием "Лен и кружева", вроде бы шестая с края
лавка под арками. Я приду туда, как только закончу работу.
Я вышел из музея и прошел через площадь Ист-Индиа. Наступали сумерки,
становилось все холоднее. Я энергично потирал руки, разогревая их. Меня
миновала небольшая группа туристов. Одна из женщин громко сказала с
носовым техасским выговором:
- Разве здесь не чудесно? Я прямо-таки чувствую атмосферу
восемнадцатого века.
"Лен и кружева" оказались, элегантным и дорогим салоном, где
продавали платья в стиле принцессы Дианы, с жабо, бантами, высокими
воротниками и надувными рукавами. Черноволосая, плоская как доска девица
направила меня вглубь салона, показывая за себя длинным кроваво-красным
ногтем; там я и нашел Джилли Маккормик, которая как раз завязывала
разноцветный, в веселых тонах пакет для какой-то пропахшей нафталином
древней бостонской матроны в облезлой норке.
Джилли была высока, курчава, черноволоса; красивое лицо, слегка
выдающиеся скулы. Одета она была в черно-серую юбку, доходящую до половины
полных икр, и одну из льняных блузок собственного изготовления с кружевным
жабо, которое тщетно пыталось скрыть ее пышные груди и тонкую талию. На
ножках с высоким подъемом были маленькие черные туфельки на высоком
каблуке. Туфельки Пифии, как называла их Джейн.
- Чем могу служить? - спросила она, когда бостонское ископаемое
убрело из салона.
Я протянул руку.
- Меня зовут Джон Трентон. Эдвард Уордвелл просил меня зайти к вам и
представиться. Кажется, завтра мы все вместе ныряем.
- О, здравствуй, - улыбнулась она. Ее глаза были цвета каштановых
зерен, а на правой щеке была ямочка. Я пришел к выводу, что если придется
нырять в таком обществе, то я наверняка стану энтузиастом подводного
спорта. - Эдвард говорил мне, что ты купил вчера эту акварель с "Дэвидом
Дарком", - сказал Джилли. - Он совсем забыл об аукционе. Он был здесь,
помогал мне готовить выставку. Он был в такой ярости, когда вернулся, и
сказал, что картину купил ты. "Что за медный лоб! - вопил он. - Я
предложил ему триста долларов, а он сказал, что может одалживать картину
музею".
- Эдвард очень дорожит своей теорией, касающейся "Дэвида Дарка", не
так ли? - спросил я.
- У него сдвиг по фазе на этом, - улыбнулась Джилли. - Можешь ему так
и сказать, Эдвард не обидится. Он сам признает, что у него сдвиг по фазе,
и не только потому, что он на самом деле в это верит.
- А ты что думаешь?
- Я не вполне в этом уверена. Думаю, он прав, хотя и не очень верю в
духов, посещающих Грейнитхед. Еще никогда не встречала кого-нибудь, кто на
самом деле видел бы духа. Это может быть какой-то групповой истерией,
правда? Так же, как и процессы ведьм.
Я внимательно посмотрел на нее.
- Знаешь, что я был обвинен в убийстве? - спросил я.
Джилли слегка покраснела и кивнула.
- Да, я читала об этом в "Вечерних известиях".
- Ну так вот, независимо от того, что писали эти "Вечерние сплетни",
факты таковы: я эту женщину не убивал, но что один из этих духов как раз и
появился в ее доме той ночью. Это неоспоримый факт. Я видел его
собственными глазами и считаю, что убил ее именно он.
Джилли молча и долго глазела на меня, явно не в силах решить, не
свихнулся ли я или не обманываю ли ее. Наверно, она не отдавала себе
отчета в том, что, стоя так, с руками, скрещенными на пышной груди, она
всей своей фигурой выражала озабоченность и беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52