Романов старательно помогал ему. Со стороны они оба выглядели в этот момент довольно комично.
Венериане внимательно следили за всеми их движениями. Но поняли они что-нибудь или нет, осталось неизвестным.
Один из них обошёл стол и, подойдя к Белопольскому, взялся за его шлем руками. Он медленно тянул его вверх, словно желая снять.
Белопольский отрицательно качал головой и очень осторожно оттолкнул от себя венерианина.
Тот не возобновил попытки и вернулся на своё место. Все пятеро повернулись друг к другу. Их плоские губы не шевелились, но было совершенно очевидно, что между ними происходит какой-то разговор. Казалось, что венериане обладают даром речи и могут высказывать друг другу свои мысли. Но как и чем они говорят, оставалось непонятным.
«Разговор» продолжался недолго. Один из венериан снова взял три кубика, положил их на контур озера и снова перенёс к горам. Венериане повторяли свою угрозу. Стало ясно, что они ничего не поняли.
Белопольский усилием воли заставил себя успокоиться. Он решительным движением перенёс три кубика обратно на прежнее место. Потом перенёс их к «макету» звездолёта и, взяв его в руку вместе с кубиками, поставил у горного озера.
Романов повторил всю операцию.
Им обоим казалось, что венериане не смогут на этот раз не понять их. Просьба была достаточно ясна – они вернутся на корабль, и он со всем экипажем перелетит к горам. Они с волнением ждали, что ответят венериане.
Между ними опять начался немой разговор. На этот раз он продолжался долго.
Люди молча ждали. Их жизнь и смерть зависели от степени сообразительности хозяев планеты.
Наконец венериане снова повернулись к людям. Они убрали со стола «карту» реки и стали «рисовать» что-то новое.
– Нам необходимо вернуться в машину, – тихо сказал Белопольский, – и перезарядить баллоны.
Романов кивнул головой. Уже больше трёх часов они не возобновляли запас кислорода, и он подходил к концу.
– Мы можем просто уйти отсюда, – сказал он – нас никто не держит.
– Это опасно. Они могут неправильно понять наш поступок. Подождём немного. Они хотят что-то спросить.
На столе появился тот же рисунок, который был уже один раз «нарисован», – река с плотиной на ней, звездолёт, лесная просека и озеро. Но рядом с озером венериане на этот раз изобразили ещё и пещеру. По их рисунку она была почти так же велика, как и озеро. В пещере они положили три кубика, которые, как уже было известно, изображали трёх людей. Потом один из венериан положил руку на каменную чашу и указал на «звездолёт».
Белопольский и Романов ничего не поняли.
– Вероятно, они говорят этим, что отпустят нас, – предположил Романов.
– Вряд ли! Совсем не похоже.
Белопольский взял кубики и перенёс их к «макету» корабля. Венерианин вернул их обратно и снова дотронулся рукой до чаши.
«Разговор» зашёл в тупик.
Три раза подряд венериане повторяли одно и то же. Романов в отчаянии посмотрел на своего командира.
Белопольский напряжённо думал. Понять было необходимо.
Когда венерианин в четвёртый раз настойчиво повторил те же движения, ему показалось, что он уловил их мысль. Он вспомнил, как им самим два раза подносили таинственный символ. Не спрашивают ли венериане, – могут ли они поднести чашу тем, кто остался на корабле, не встретят ли их там враждебно?
– Скорей всего, это именно так! – обрадованно сказал Романов, когда Белопольский поделился с ним своей догадкой.
Константин Евгеньевич положил возле «звездолёта» восемь кубиков. Потом он указал на них и положил руку на чашу.
Венерианин точно повторил его движения. Было ясно, что Белопольский правильно понял вопрос и что венериане, в свою очередь, правильно поняли его ответ.
Так казалось и людям, и венерианам.
Привычные понятия и представления всегда выглядят простыми и общеизвестными. Каждый разум стремится наделить другое существо разумом параллельным.
Люди думали, что поняли назначение каменной чаши как символа мира, как своеобразный способ выражать дружеские чувства. «Ответы» венериан казались им подтверждением этого. Люди Земли, они невольно наделяли венериан земным разумом и придавали их поступкам земной смысл. Их ошибке немало способствовала форма чаши, хорошо им знакомая. Не замечая, что путают форму с содержанием, они не смогли даже заподозрить истинного назначения каменного сосуда.
Венериане также ошиблись, и ошиблись по той же причине. „Люди» Венеры, они приписывали своим гостям привычные им самим понятия о предмете и, по-своему воспринимая их «ответы», решили, что люди поняли их и согласны удовлетворить просьбу, которая на самом деле осталась для людей совершенно неизвестной.
Но всё это стало ясно только впоследствии. Теперь же как гости, так и хозяева были вполне удовлетворены достигнутым «успехом». И те и другие считали, что добились полного взаимопонимания в вопросе о каменной чаше.
Венериане жестами пригласили людей следовать за собой и вернулись в большой «зал» к вездеходу.
Баландин встретил их радостно. Долгое ожидание и тревога измучили его. Ведь он не знал, куда и зачем увели его товарищей, не знал, что с ними сделали. Увидев обоих живыми и невредимыми, он облегчённо вздохнул.
Белопольский и Романов поспешили войти в машину. Они чувствовали, что кислород кончается. Дышать становилось трудно. Хотя и очищенный фильтрами противогазов от углекислого газа и формальдегида, воздух Венеры был непригоден для дыхания – кислорода в нём было недостаточно.
Пятеро венериан окружили машину. Все остальные куда-то исчезли.
– Они ушли сразу, как только ушли вы, – сказал профессор. – Здесь всё время никого не было.
Зарядить наспинные баллоны кислородом было делом нескольких минут. Венериане следили за всеми действиями людей и поминутно поворачивали головы друг к другу, словно делясь впечатлениями.
– Говорят они? – спросил Баландин.
– Нет, – ответил Белопольский, – только жестами.
Он рассказал о способе разговора и его результатах.
– Что они с нами сделают?
– Я уже сказал, – перетащат к горам. Все наши старания объяснить, что нам нечем дышать, не увенчались успехом. Они нас не понимают.
– И вы примирились с этим?
Белопольский пожал плечами.
– Сейчас они собираются пойти к звездолёту, – сказал он вместо ответа, – и проделать церемонию с чашей. Я надеюсь, что наши друзья догадаются, как надо поступить.
– Может быть, возможно отправить с ними записку?
– Именно об этом я и думаю. Надо попробовать.
Белопольский и Романов снова вышли из машины. Её дверцу они оставили открытой, желая показать, что относятся к венерианам с полным доверием. Константин Евгеньевич подошёл к одному из них и жестом пригласил пройти в комнату со столом.
Венерианин понял и тотчас же пошёл туда. Белопольский захватил с собой карандаш и блокнот.
Подойдя к «столу», он нарисовал на листке тот же план, который два раза изображали венериане – реку с плотиной, звездолёт и озеро. Потом на другом листке написал короткое письмо Мельникову.
Венерианин с видимым интересом следил за его действиями. Он осторожно потрогал рукой блокнот и карандаш.
Белопольский принялся объяснять, что записку надо доставить на звездолёт. Несколько раз подряд он указывал на неё и на изображение корабля. Потом положил записку внутрь чаши.
Венерианин замер. Он смотрел на чашу, и Белопольскому показалось, что его поза выражает напряжённое ожидание.
Чего он ждал?
Так прошла минута.
Внезапно венерианин кинулся к чаше и, вытащив записку, бросил бумагу на стол. Этот жест мог означать презрение, негодование или просто отказ выполнить просьбу. Может быть, человек оскорбил его, положив посторонний предмет в священный сосуд? Как угадать, если на «лицах» венериан не отражалось никаких чувств? Если они всегда были совершенно неподвижны?
Но почему он не сразу вынул бумагу из чаши? Почему он чего-то ждал?
Белопольский был убеждён, что попытка не удалась. Венериане не доставят записку.
И вдруг странное существо взяло бумагу в руку, другой рукой показало на рисунок и затем – на чашу.
Неужели он всё-таки согласен?
Белопольский кивнул головой и снова повторил своё объяснение. Венерианин в точности повторил все его жесты. Снова возникла надежда, что записка будет доставлена. Очевидно, её нельзя было класть в чашу – и только.
Белопольский подумал, что как бы мало ни были похожи друг на друга разумные существа различных планет, они всегда могут найти способ обмена мыслями.
Венерианин ещё раз показал на записку и на изображение корабля на рисунке. Это было уже вполне убедительно – венериане согласны.
Но кто доставит записку? Если «черепаха», то по пути к звездолёту она неизбежно пройдёт под водой. Как оградить письмо от воздействия воды? Стеклянная бутылка могла разбиться.
Белопольский не колебался. Он вынул из кармана золотой хронометр. Это был подарок его учителя – знаменитого русского астронома, – и Константин Евгеньевич никогда не расставался с дорогой ему вещью. Но выбора не было, приходилось рискнуть часами. Он сложил бумажку и положил её под двойную заднюю крышку. Часы закрывались плотно, и вода не проникнет в них. Потом он протянул хронометр венерианину.
Но тот не взял. Он смотрел на часы, и, казалось, боялся до них дотронуться. В чём дело?
Белопольский вспомнил, что венериане обладают тонким слухом. Не беспокоит ли его тикание часов? Скорее всего так. Но как остановить их? Даже находясь в плену, Белопольский «утром» завёл пружину.
И снова он ни минуты не колебался. Открыв заднюю крышку, он пальцем надавил на маятник. Рубиновый молоточек сломался – часы остановились.
На этот раз венерианин взял непонятный ему предмет. При этом он, в третий раз, указал на изображение звездолёта.
Белопольский облегчённо вздохнул. Записка будет доставлена, на корабле узнают, что с ними случилось и где они находятся. Остальное будет зависеть от Мельникова. Белопольский был уверен, что его заместитель окажется на высоте положения. …
Они вернулись к машине.
Часы остались лежать на „столе». Там же Белопольский оставил карандаш и блокнот. Он видел, что эти предметы очень заинтересовали венерианина.
Романов встретил его новостью.
– Они просят показать им наш вездеход в движении, – сказал он.
– Что ж, – ответил Белопольский, – это вполне понятно. Исполните их желание. Комната достаточно велика, и машина может сделать круг. Только не вздумайте зажигать прожектор.
Романов сел за рули управления. Белопольский остался с венерианами и жестом объяснил им, что надо отойти к стене. Они послушно выполнили указание. Язык жестов пока что с успехом заменял слова. Это происходило потому, что основные жесты существ, наделённых разумом и руками, не могут сильно отличаться. Они не выдуманы, а подсказаны природой.
Вездеход двинулся вперёд. На бревенчатом полу его гусеницы подняли невероятный грохот.
Венериане схватились руками за нижнюю часть головы, возле самой шеи. Очевидно, именно там помещались их органы слуха, – судя по всему, очень чувствительные.
Все пятеро повернулись лицами к стене.
Белопольский понял, что означает это движение. Он бросился к машине.
– Остановитесь! – крикнул он Романову.
Вездеход замер на месте. Грохот прекратился.
– Они не могут вынести такого шума, – пояснил Константин Евгеньевич, – у них чувствительные уши.
Венериане снова подошли к машине. Казалось, что они осматривают её ещё более внимательно, чем раньше.
Один из них направился к выходу из комнаты и исчез.
Четверо оставшихся «попросили» Белопольского войти в машину. Он повиновался, недоумевая.
– Что случилось? Куда ушёл венерианин?..
Каждая перемена в поведении венериан невольно вызывала тревогу. Люди всё время находились на грани жизни и смерти. Понимая, как они думали, жесты своих тюремщиков, они совершенно не понимали их психологии и образа мыслей. Угадать их намерения в каждом отдельном случае было невозможно. Как внешние формы «людей» Венеры отличались от людей Земли, так и их поступки должны были отличаться от поступков людей. Всё было неизвестно; нравы, обычаи, восприятие окружающего, самый способ мышления – всё было таинственно.
Минут через десять венерианин вернулся. С ним было десять «черепах». Подняв машину, они понесли её к выходу. Пятеро венериан остались в «доме». Они не пошли с ними, и трое людей почувствовали ещё большую тревогу. Присутствие, хотя и не похожих на них, несомненно высокоразумных существ действовало успокаивающе. С «черепахами» у людей не было ничего общего. Как-то невольно звездоплавателям казалось, что, находясь рядом с венерианами, они в безопасности. Это ошибочное убеждение объяснилось тем уважением, которое человек привык оказывать разуму, в какой бы форме он ни проявлялся. От разума естественно ожидать «человечности».
«Черепахи» миновали проход и вышли на «улицу».
Куда они несли вездеход? Это вскоре выяснилось.
Через несколько минут перед ними появился знакомый «дом». «Черепахи» поставили машину на прежнее место и одна за другой исчезли.
Снова вокруг замкнулись голые стены тюрьмы.
– Если они оставят нас здесь ещё на сутки, мы погибли, – сказал Белопольский.

Тайна каменной чаши

Продукты питания подходили к концу. Но, что было ещё страшнее, к концу подходили запасы кислорода. Звездоплаватели начали последний резервуар. При самой жестокой экономии его могло хватить на двенадцать часов, при условии дышать в основном воздухом Венеры.
Уже пятнадцать часов они находились в «тюрьме». Учёные Венеры, казалось, забыли о них. Никто не приходил, кроме двух венериан, которые два раза принесли людям «рыбные» лепёшки.
Это показывало, что венериане как-то заботились о своих пленниках и не хотели, чтобы они умерли с голоду. Но было ясно, что о самом главном вопросе – дыхании – они нисколько не думали.
– Сегодня! – сказал Белопольский.
Баландин и Романов промолчали.
Да! Сегодня всё будет кончено! Раньше чем наступит «ночь», они будут мертвы.
Белопольский ждал смерти с олимпийским спокойствием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41