https://wodolei.ru/catalog/vanni/
А потом резко вскочила и, взглянув на часы, увидела, что сейчас половина третьего ночи.
Секунду я лежала, размышляя, почему воздух стал таким плотным, что трудно дышать, а потом стремглав выскочила из постели. В комнате стоял сильный запах гари. Будучи человеком привычки, я потянулась к халату, надела его и совершила самую страшную ошибку, которую только можно совершить, когда в доме пожар. Я, шатаясь, пересекла комнату, открыла дверь и выглянула на лестницу. Внутрь ворвался воздух, и мне в лицо ударила стена дыма.
В этот миг в окутавшем меня плотном черном тумане возникла чья-то фигура, и я почувствовала, как меня поднимают и перекидывают через плечо.
– Дыши, – произнес этот человек и прижал к моему лицу мокрую тряпку.
Я не видела лица, но это был точно голос Базза.
Базз нес меня вниз по лестнице, как пожарный. Мы словно спускались в ад: основание лестницы уже лизали языки пламени, а кухня превратилась в геенну огненную. Тот же сценарий, что и прежде. Повсюду воняло керосином. Похоже, кто-то засунул факел в почтовый ящик. В любую минуту огонь доберется до лестницы. Я оторвала мокрую тряпку от лица и закричала:
– А как же Сельма?
– Где она? – крикнул он в ответ.
– На верхнем этаже. А Бьянка? Она тоже была здесь.
– Она ушла недавно. – Базз старался перекричать треск огня. – Я поймал ее на Элджин-кресчент и заставил отдать ключ от твоего дома. Я пришел, чтобы снова увидеться с Седьмой. А тут такое. Парадную дверь открывать нельзя: ворвется воздух. Из дома есть другой выход?
– Если нам удастся добраться до гардеробной внизу, мы можем вылезти из окна на террасу, а оттуда спуститься в сад.
– Вот мой сотовый. – Базз сунул его в карман моего халата. – Я опущу тебя через перила в коридор, огонь сюда еще не добрался. Ты сможешь добежать до гардеробной. Вызови пожарных, как только окажешься на улице. Готова?
И не успела я произнести хоть слово, он опустил меня на пол и ринулся вверх по лестнице за Седьмой.
Я добралась до гардеробной, но открыть окно не смогла. На мгновение меня охватила паника. Я плотно завернулась в толстый махровый халат и навалилась на стекло. Оно разбилось. Потом я поняла, что не пролезу в одну створку, и, схватив стойку с зонтиками, принялась молотить по оконной раме, пока она не сломалась. Выбравшись на террасу, я услышала вой сирен. Кто-то опередил меня и вызвал пожарных.
Перед домом уже собралась толпа. Все смотрели наверх. Сельма стояла у окна, и мне показалось, что я слышу ее крики над ревом пламени. Окна на первом этаже лопнули, и дым валил на улицу. Даже здесь ощущался сильный жар.
Вдруг рядом с полицейским я увидела Бьянку и бросилась к ним:
– Это она устроила пожар! Это она все натворила! Не дайте ей уйти!
Он посмотрел на меня так, словно не она, а я представляю опасность для общества.
– Эта дама позвонила в пожарную охрану, мисс. Вы должны благодарить ее, что они уже едут.
Я удивленно взглянула на Бьянку. Неужели это правда?
– Кто вызвал вас? – спросила я его, еще не готовая снять с Бьянки подозрения.
Он смутился.
– Вообще-то я должен был находиться здесь все время, следить за мужчиной, который внутри. Я отошел всего на несколько минут. Знаете, зов природы.
– Мистер Базз заставить дать ему ключ, – вдруг ожила Бьянка. – Он бить меня по лицу. – Она заплакала – трогательная крошечная фигурка. – Но я иду за ним и вижу огонь.
– Базз устроил пожар? – Возможно ли это? Если это сделал он, зачем рисковал жизнью, спасая меня и Сельму?
– Я не знаю, – сказала Бьянка. – Я здесь, огонь уже горит. Я звоню пожарным. Мисс Сельма давать мне телефон, – она гордо показала мобильник. – Но мисс Сельма там внутри. – Она снова захныкала и, словно в молитве, воздела руки к Сельме у окна над нами.
А потом на Бленхейм-кресчент с Лэдброук-гроув начали вливаться пожарные машины. Глядя на Сельму, я чувствовала себя совершенно беспомощной. Такой же беспомощной я была, когда увидела по телевизору, как на «Формуле-1» взорвалась машина вместе с водителем. Он не сумел выбраться. Сельма не горела, но явно была в истерике. Она царапала стекло, кричала, хотя мы не слышали ни слова. Через окно на лестничной площадке я видела языки пламени и знала, что рано или поздно они до нее доберутся. Это дело времени.
А потом вдруг Сельма исчезла из виду, и мое сердце замерло. Наверное, рухнула на пол, задохнувшись от дыма. Повсюду закричали люди. Полиция уже прибыла и делала все возможное, чтобы удержать толпу за быстро растущим заграждением. Теперь улица представляла собой паутину брандспойтов, которые со всех сторон тащили пожарные. Меня поразила скорость, с которой они спасли Сельму. К окну приставили лестницы, разбили стекло, и через несколько секунд пожарный появился с ее безвольным телом, перекинутым через плечо, словно кашмирская шаль. Он поднял вверх большой палец. Она жива! И толпа облегченно вздохнула. Еще пять минут, и все кончилось бы иначе.
Полиция с трудом сдерживала собравшихся. Женщина, стоявшая рядом со «скорой», вдруг выкрикнула:
– Это же Сельма Уокер из «Братства»!
Толпа всколыхнулась и двинулась вперед. Меня пихали и теснили, и я испугалась.
Я больше не видела, что происходит у входа в дом, и попыталась нырнуть под руку одного из полицейских.
– Туда нельзя, – он обхватил меня сзади за талию и оттащил.
– Это МОЙ дом! – кричала я, отбиваясь. – Внутри остался мужчина. Он не вышел!
Бог знает как, но толпа услышала мои крики сквозь рев пламени, все вдруг смолкли и обернулись. Орда пожарных ринулась в дверь, таща за собой длинный шланг.
Мы ждали словно зачарованные – прижатые к губам руки, устремленные к верхним этажам глаза. Струи воды, бьющие вверх от пожарных машин, пригасили пламя, которое уже добралось до крыши. Но через окна я видела, что внутри огонь бушует по-прежнему: языки пламени лизали лестничный колодец и постепенно окутывали лестничную площадку.
Вытащив меня, Базз бросился вверх по лестнице. По телу прокатилась волна страха, и я задрожала от мрачных предчувствий.
В ответ на какой-то невидимый сигнал санитары из «скорой» вдруг взбежали по лестнице с носилками. В тот же миг в дверях появились двое пожарных с телом Базза. Они бережно положили его на носилки, и один из них – не знаю, как я это разглядела (я изо всех пыталась хоть мельком увидеть Базза за плечами стоящих передо мной людей), – едва заметно покачал головой. Потом на тело Базза набросили одеяло. Не только на тело, но и на голову тоже.
Это было безумием, но как только они подошли к «скорой», одна из задних дверей захлопнулась от ветра, и на секунду Базза положили на землю. Державший меня полицейский от неожиданности выпустил меня, когда я рванула через дорогу и сдернула с Базза покрывало.
Секунду я молча смотрела на него, а потом забормотала, как идиотка:
– Все хорошо, Базз. Все нормально. Мы вытащили тебя. С тобой все будет хорошо.
Лепеча эту ерунду, я заметила, что кожа у него обожжена и покрыта сажей. Руки красные и ободранные, слегка сжаты в кулаки. Рот превратился в белый кружок боли на почерневшем лице. А когда я наконец поняла, что он мертв, кровь, бегущая к моему сердцу, словно ударилась о высокий волнолом, и я осела на землю.
Я не потеряла сознание. Просто сидела, всхлипывала, а потом, переведя дух, закричала на толпу, на полицию, на уезжающую «скорую».
Вдруг кто-то нежно обнял меня и поставил на ноги.
Крис принес одеяло. Накинул его мне на плечи и медленно повел прочь от разрухи перед моим тлеющим домом.
– Все, все, дорогуша. Я рядом. Успокойся, успокойся, – твердил он. – У тебя шок. Тебе нужна чашка чаю. Тут недалеко мой склад. Я отведу тебя туда, хорошо? Чай – как раз то, что тебе нужно.
Он говорил со мной беспрерывно, успокаивал меня, и я покорно шла за ним по Бленхейм-кресчент к конюшням Поуис. Его склад находился среди гаражей, где днями напролет механики ремонтировали машины.
– Базз умер, – сказала я Крису. – Они спасли Сельму, но не смогли спасти Базза.
– Что ж, это справедливо, – заметил Крис. Успокаивающий тон вдруг сменился жестоким скрежетом. – Это ведь он устроил пожар, верно?
– Он?
Базз – чудовище, но как-то не верилось, что он способен на поджог и убийство.
– Ну а как же, – ответил Крис, сжимая мой локоть. – Я видел, как он заходил в дом.
– Видел? – Что делал Крис у моего дома в два часа ночи?
– Вот мы и пришли.
Мы добрались до конюшен, и он ускорил шаг. Теперь Крис буквально тащил меня по булыжной мостовой. Он остановился посреди конюшен и нажал кнопку, опускавшую подъемную дверь в его склад. Дверь с грохотом поднялась, и он завел меня в кромешный мрак.
Хотя я и была на грани обморока, я заметила, что Крис ведет себя странно. Это уже не тот заботливый друг, который увел меня с места пожара. Он так крепко, почти жестоко, сжимал мою руку, что мне стало больно, и я попятилась. Это взбесило его, и он набросился на меня. Я пинала его, сопротивлялась, старалась вырваться, но он был слишком силен. Я вспомнила неистовство, с которым он избивал Базза у меня в холле, и поняла, что не справлюсь.
– Что ты дела… – закричала я, но тут он заткнул мне рот вонючей тряпкой, концы которой закрепил на затылке и, выдернув пояс халата, связал мне за спиной руки. Потом вынырнул на улицу и нажал кнопку. Дверь начала опускаться.
Прежде чем склад погрузился во тьму (пока дверь не опустилась полностью, сюда еще пробивался слабый свет), я увидела их. Они стояли в ряд у ящиков с овощами: канистры с керосином.
Руки были связаны, но пальцы оставались свободны. Я не тратила даром ни секунды и начала двигаться вдоль стены, нащупывая выключатель.
Если он там есть.
Я уже бывала в конюшнях Поуис. Я видела эти боксы. Если поднять дверь, в помещение проникает достаточно света, чтобы владельцы могли найти ящик с морковью или салатом, за которым пришли. Я когда-нибудь видела там лампочку? Нет, не помню.
Я нащупала грубые деревянные ящики с яблоками, но дальше оказалась пустота. Никаких полок. Стоя к стене спиной и опустив руки, я двинулась дальше. В какой-то момент я нащупала ткань старого кресла. Я чуть не врезалась в него, и пальцы чего-то коснулись. Поняв, чего именно, я беззвучно завизжала и застонала от ужаса.
Пальцы лежали на волосах. Человеческих волосах, сухих и поврежденных, как будто их перетравили краской. Я опустила руки и нащупала кожу – нос, чем-то заткнутый рот. Как у меня.
Я изо всех сил сдерживала рвоту, уже грозившую просочиться в кляп.
Я была заперта в кромешной темноте с телом – телом, которое больше не отвечало на прикосновение.
Я отпрянула, споткнулась об ящик, упала, сильно ударившись правым бедром, и какое-то время неподвижно лежала, дрожа от страха. Потом медленно и осторожно, как змея, поползла к противоположной стене. В голову пришла мысль, что в темноте могут быть еще трупы, и я содрогнулась. Здесь страшно воняло, но, поскольку мне незнаком запах мертвой человеческой плоти, вовремя не прошедшей кремацию, я была уверена, что морщусь от вони гниющих овощей. Давно ли умерло это тело? Если умерло, конечно. Я знала, что должна проползти обратно, снова к нему прикоснуться, попытаться разбудить, но ничто на свете не заставит меня это сделать.
Лежа в темноте, я услышала тихий писк где-то в области левого бедра и вспомнила, что Базз дал мне свой сотовый, вызвать пожарных. Такие сигналы обычно раздаются, когда пришло сообщение.
Словно обезумев, я перекатилась на другой бок и принялась извиваться, пока телефон не выпал из кармана. Я каталась по полу и наконец нащупала его. Но все зря. Я и в лучшие времена плохо умела нажимать крошечные кнопки мобильника своими толстыми пальцами, а уж включить его и набирать цифры во мраке со связанными за спиной руками – просто нереально. И вообще, даже если я смогу быстро перекатиться и прижаться к телефону ртом, у меня кляп, поэтому в службе спасения услышат лишь приглушенное мычание.
Спокойно. И хватит воображать, что сделал Крис с человеком в кресле и что он сделает со мной. Я никогда не бывала в такой непроглядной темноте, как здесь. Наверное, скоро встанет солнце. Какие жалюзи ни повесь, а в спальню все равно просачивался свет. Всегда что-то было видно. Я же лежала в этом промозглом вонючем помещении, совершенно слепая. И, разумеется, мое воображение разыгралось. Я уже представляла крыс, ждущих во мраке, чтобы выскочить и сожрать меня. Я немного подвинулась – суставы уже начали затекать, – и мои пальцы прикоснулись к чему-то скользкому.
Я беззвучно завизжала, но потом успокоилась. Это оказался лук-порей. Я потянулась дальше, в поисках чего-то, что поможет мне выбраться – например, трещины в стене, куда я смогу протиснуться, – и обнаружила кучу валяющихся фруктов и овощей. Луковица, большой круглый мяч капусты, апельсины с жесткой кожицей и что-то помельче – лимоны или лаймы. Длинные морковки, коренастые пастернаки, твердые крошечные головки чеснока.
Я уже не могла встать. Обессилев, я лежала на полу в полуобморочном состоянии, пока шаги и голоса пришедших на работу механиков не сообщили мне, что долгая ночь кончилась. Я услышала грохот подъемных дверей и стук колес фургона молочника, направлявшегося к заднему входу дома на другой стороне конюшен. Если я закричу, меня все равно не услышат.
И тут зазвонил телефон Базза.
Я быстро приняла решение. Перекатилась, подняла верхнюю часть туловища, словно отжималась, и врезалась в телефон лицом, надеясь, что попаду по нужной кнопке. Чей-то голос произнес:
– Привет.
Я стонала, охала и кашляла, зная, что все тщетно. Просто это лучше, чем не делать вообще ничего.
– Что случилось? – услышала я женский голос и закричала:
– Помогите!
Правда, на самом деле прозвучало «О-о-о…»
Вдруг склад залил свет. Дверь поднялась, вошел Крис и пинком выбил у меня телефон.
Теперь я вновь могла видеть. Я взглянула на кресло и лежащее на нем тело. Как и я, оно было связано, а во рту торчал кляп.
Анжела.
Она была страшно слаба, едва могла открыть глаза, но живая. Теперь я это видела.
Крис не обращал на нас внимания. Он подошел к ряду канистр, взял одну и начал поливать склад керосином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45