Именно это, наверное, и произошло, но только потому, что он ее толкнул. Полагаю, я была, как обычно, так поглощена собой, так волновалась, вдруг она узнает о моей связи с ее мужем, что не заметила бы, съезди он ей по голове у меня на глазах. Он обманом заставил меня согласиться на эту работу. – Я рассказала, как в «Айви» Базз подслушал разговор Сельмы с Женевьевой, а потом без ведома жены подкатил ко мне. При этом он хотел только соблазнить меня и получить доступ к содержанию книги. – Как я могла быть такой слепой? Кэт, я не знаю, что делать.
– Такое с тобой впервые, верно?
– Что впервые?
– Насилие в семье. Ты никогда с этим не сталкивалась. Спорю, ты считала, так бывает только в семьях простых рабочих? Мужчина приходит домой после работы, ужина на столе нет, и он лупит жену. – Лицо Кэт перекосилось, и я не знала, что подумать. – Ты считала, что в твоей «башне из слоновой кости» среднего класса бояться нечего?
– Нет, конечно, нет, я…
– Это общее заблуждение. А ты к тому же такая наивная, Ли. Тебе нравятся острые ощущения, но ты хочешь всегда иметь возможность убежать в свой большой роскошный дом, где чувствуешь себя в полной безопасности.
Мне всегда становилось неловко, когда Кэт упоминала о сословном различии. Хоть я и смущалась немного из-за своего происхождения, но, как и большинство людей, никогда ничего не предпринимала в связи с этим.
– Не так уж там и безопасно, – заметила я. – У меня в саду убили человека.
– Ли, я не смеюсь над тобой. Честно. Я просто констатирую факт. Наверное, живи я подобном доме, то стала бы такой же, как ты. Ты довольно ограниченная, но это неотъемлемая часть твоей натуры. Как я уже говорила, ты наивна. Раньше меня удивляло, что столько всего в мире проходит мимо тебя. Женщин избивают постоянно. Постоянно! С год назад у нас в школе был парнишка, которого били. Я вмешалась. Его мать лупили просто ужасно, и она выдвинула обвинения против отца мальчика. Такое случается не часто, но она была смелая.
Кэт помрачнела, как будто воспоминания о том, свидетелем чего она стала, причиняли ей боль.
– Мне пришлось давать показания, – продолжала она. – А после того как все закончилось, я провела собственное расследование. Расспрашивала о насилии в семье, разговаривала с людьми, читала. Я многое узнала. Я могу забросать тебя статистикой, которая напугает тебя до смерти. Только в Великобритании каждый год, спасаясь от насилия, из дома убегают пятьдесят тысяч женщин и детей. В Штатах побои происходят каждые девять секунд…
– Мне ненавистна мысль, что Сельма – всего лишь статистика. Я хочу знать, как ей помочь.
– Ну, можешь начать с того, что перестанешь спать с ее мужем. – Видимо, я изменилась в лице, потому что Кэт схватила меня за руку. – Прости. Я сболтнула, не подумав. Но почему она не добьется для него судебного запрета? Она не говорила, что собирается от него уйти?
– Только после того, как издадут книгу. Кажется, она думает, что это единственный способ разоблачить его. Когда весь мир узнает об этом, он не посмеет преследовать ее. Но я еще не начала книгу. К тому времени, как она выйдет в свет, Сельма может погибнуть. Недавно он приходил, – глаза Кэт расширились. – Мама только что приехала. Томми был дома. И Анжела. Я избавилась от него довольно быстро. Но он может вернуться в любой момент. Что мне делать?
– Кто такая Анжела? – спросила Кэт. Я рассказала. – Точно, девушка из летнего домика. – А потом я поведала про ее связь с Баззом, и она недоверчиво покачала головой. – Я слышала, у него алиби. Какой подонок! Ты должна держаться от него подальше, дорогая. Я поговорю с Ричи.
– Как ты с ним познакомилась?
– С Ричи? – Она как-то странно на меня взглянула. – Он пришел в школу, прочитать моим детишкам лекцию, что надо быть осторожными с незнакомцами. Помнишь, что случилось в Сохэме с Холи и Джессикой?
Мне вдруг поплохело. Я вспомнила нелепое убийство двух прелестных маленьких девочек в городке Сохэм близ Кембриджа. Их убил школьный уборщик, мужчина, которому они доверяли. Во время следствия он вился возле полицейских, «помогал». А в это время детские трупики валялись в ближайшей канаве, о чем он прекрасно знал. Даже вернулся туда, чтобы их поджечь.
– Ричи был так добр с детьми, – рассказывала Кэт. – Думаю, тогда-то я на него и запала. Странно, он не рассказывал мне о том, что Базз бьет женщин. Это его навязчивая идея.
– Кажется, Базз – навязчивая идея Макса Остина. Он во что бы то ни стало решил его засадить.
Кэт вопросительно посмотрела на меня.
– Что ты думаешь о Максе Остине?
Я беспомощно всплеснула руками. Что я думаю о Максе Остине?
– Не знаю, если честно. Он такой переменчивый. То он нетерпелив со мной, почти насмешлив, то вдруг мне кажется, что он может быть очень ласковым, если захочет. Он относится ко мне покровительственно, подыгрывает мне, когда я пытаюсь что-нибудь ему подсказать.
– Ты пытаешься что-нибудь ему подсказать? – недоверчиво переспросила Кэт. – Что, например?
Я рассказала ей о своих подозрениях насчет Базза.
– Наверное, ты ему нравишься, – заявила она. – Если кто-нибудь другой попробует подсказать ему нечто подобное, он оторвет ему голову. Но предупреждаю, не играй в детектива-любителя. Это оскорбительно. Мы говорим о поджоге и убийстве. Но ты права, у него есть и нежная сторона. Вне службы он был очень приятным человеком. До трагедии.
– Какой трагедии?
Она взглянула на меня и покачала головой:
– Не могу поверить. Он не рассказал тебе? Значит, наверное, и не расскажет.
– Я знаю, что у него умерла жена.
– А разве ты не знаешь, что ее убили?
– Да ты что!
– Она отправилась одна в какой-то коттедж в самом мрачном закоулке Девона. Не дозвонившись ей на мобильный, он заподозрил неладное. И отправился за ней. Но опоздал. Ее труп нашли в поле. Ее задушили и бросили под тюк прессованного сена, а ее маленькую собачку – пуделя – зарезали. Убийцу так и не нашли. Представляешь, какой это кошмар для него?
– Как это – убийцу не нашли?
– Ну, иногда такое случается. Злая ирония судьбы, тебе так не кажется? Макс – детектив, расследует убийства, но это – единственное дело, которое он, кажется, никогда не раскроет. Он злой, но это понятно. Он недавно стал таким циничным. День-деньской его окружают самые отбросы общества, и, если честно, мы с Ричи очень за него беспокоимся. Похоже, у него в жизни ничего не осталось. Ричи думает, что он постепенно сходит с ума.
– Он разговаривает с женой, – вставила я. – Однажды я зашла к нему в кабинет, и он разговаривал с невидимкой по имени Сэди.
– Так звали его жену, – подтвердила Кэт. – Он всегда это делал. Сначала мы с Ричи думали, что в этом нет ничего страшного, но ему давно пора прекратить. Прошло пять лет. Ему нужно разговаривать с живыми. Знаешь, – она немного смутилась, – недавно мы с Ричи как раз обсуждали, занимался ли он сексом с тех пор, как умерла его жена.
Я хихикнула, а Кэт нахмурилась:
– Я серьезно. Ричи волнуется, что он близок к нервному срыву.
– Какая она была? Ты ее видела?
– Нет, никогда. Мы с Ричи познакомились уже после ее смерти. Но он говорил мне, что она была потрясающая. Цветная. В прямом смысле – она была чернокожая, или, скорее, как кофе с молоком. Очень яркая. Ричи показывал мне ее фотографию. Такая же высокая, как муж, и шикарная. Даже вызывающая – длинные серьги, ярко-красная юбка, фиолетовая блузка. Очень высокие каблуки, роскошные ноги – хотя на мой вкус ляжки чересчур накачанные. Большие сиськи, длинная шея, высокие скулы, глаза Софи Лорен, мелкие зубы…
– Ладно, хватит. – Я подняла руку. – Я поняла. – Но ожидала я вовсе не этого. У меня никак не получалось сопоставить получившийся образ с женой Макса Остина, как я представляла ее себе. Мне казалось, он был женат на фоновой женщине, как я их называю. На женщине с безупречным вкусом, которая сидит дома, которую не слышно и не видно. Он произвел на меня впечатление человека, не любящего привлекать к себе внимания, но, похоже, о его жене такого не скажешь.
– Но она была приятной? Ричи она нравилась?
Кэт скорчила рожицу:
– Нравилась? Понятия не имею. Она соблазнила Ричи. Не смотри так. Я имею в виду, не буквально. Скорее «очаровала». Но она много говорила и смеялась. Ричи рассказывал, что каждый раз, когда он заходил к ним домой, у них орала музыка. И она была умная. Ричи думает, что Макс имел обыкновение обсуждать с ней дела. Макс считал, что у нее потрясающее чутье.
Какую огромную пустоту, наверное, она оставила в его жизни. Каково ему теперь возвращаться домой? Ни шума, ни обсуждений новых дел.
– О боже! – воскликнула я. – Я начинаю жалеть Макса Остина.
– Тогда позволь мне сказать тебе еще кое-что. Правда, от этого станет только хуже. Со слов Ричи у меня сложилось впечатление, что она была той еще потаскушкой. Однажды он пошел с ними на вечеринку, и она протанцевала весь вечер с другими мужчинами, вешалась всем на шею. Макс утверждал, что не танцует, и просто сидел в уголке и пил. Наблюдая за ней, Ричи заключил, что у нее были интимные отношения, по крайней мере, с двумя мужчинами. Так он мне сказал. Но Макс, казалось, не замечал происходящего. Либо не желал признавать очевидного. Ричи сказал, что, судя по рассказам Макса о Сэди, можно подумать, будто она была кротким преданным созданием, которое каждый вечер встречало его у дверей с тапочками в зубах.
Забавно, именно так я и представляла ее, а ведь Макс не говорил мне о ней. Яркий пример, как можно заблуждаться насчет человека.
– Мне нужно еще выпить. – Я встала и повернулась к бару. Я сделала это нарочно: хотела увидеть реакцию Кэт, дать ей возможность обсудить со мной свой алкоголизм, если ей хочется.
– Я ничего не буду, – ответила она.
– Брось, Кэт. У нас есть что отпраздновать, мы же помирились.
– Ну, хорошо, я выпью еще одну диетическую колу.
Я сморщила нос.
– Я не пью, – отрезала она.
– Фу, какая ты некомпанейская, – дружески поддразнила я. Она могла либо подхватить, либо нет. Как хочет.
Но ее объяснение сразило меня наповал. Она снова покачала головой, а потом, к моему крайнему изумлению, разразилась слезами. Я обошла стол и обняла ее. Кэт могла утверждать, что со мной много чего не так, но она сама пребывала в жутком состоянии, и я понятия не имела, почему.
Она промокнула глаза бумажной салфеткой.
– Я беременна, – прошептала она.
– Нет! – воскликнула я. – То есть да! Это потрясающе, правда же? Почему ты плачешь? Почему ты мне не сказала сразу? Ричи, наверное, на седьмом небе?
Когда она не ответила, я слегка сжала ее плечи:
– В чем дело, Кэт?
Наконец она потерла глаза и что-то пробормотала.
– Что?
Она в смятении взглянула на меня:
– Он не знает.
Я не верила своим ушам.
– То есть ты не сказала ему? Почему? На каком ты месяце?
– В тот день, когда мы встретились в полицейском участке, я была почти уверена. Вот что я хотела сказать Ричи, когда мчалась внутрь. Я решила, что он должен знать.
– И что?
– Там была такая суматоха. Он работал. Не понимаю, почему я повела себя так импульсивно, бросилась в участок… Это было не место и не время. О чем я только думала?
– Ладно. – Я представляла, что, когда говоришь мужчине, что ждешь от него ребенка, нужна особенная обстановка. – Но почему ты не сказала ему после работы?
– Я хотела сказать в тот же вечер. Мы должны были пойти на ужин к его брату, я подумала, что скажу по дороге, и, может быть, мы объявим это всем. Вроде как семейное событие. Но Ричи задержался и сказал, что встретимся уже там.
– Ричи в близких отношениях с братом? Он тебе нравится?
– Нам обоим очень нравится Алан. Он такой забавный. Большой, как Ричи, но такое впечатление, что он толстенький коротышка. Все время такой сердечный, веселый. Выпивка, разумеется, очень помогает, – она окинула меня проницательным взглядом, но я не сразу поняла, что она имеет в виду. – Он – строитель, как их отец, но не очень преуспевающий. Когда объявляют тендер, Алан никогда не может его выиграть. Из них двоих Ричи – самый ответственный, даже слишком ответственный, на мой взгляд.
– Что ты хочешь этим сказать?
– У Алана пятеро детей. У Ширли, его жены, дел невпроворот, потому что четверо из них младше шести. Денег вечно впритык, и каждый раз, когда мы приезжаем в гости, Алан стоит с протянутой рукой. – Лицо Кэт ожесточилось. – Мы с Ричи поссорились из-за этого по дороге домой. Алан всегда пристает к Ричи, никогда ничего не говорит отцу – Ричи настаивает, что не надо беспокоить старика. Я спросила Ричи, приставал ли Алан к нему опять с деньгами, и он вдруг начал оправдываться, злиться: «Он мой брат, почему я не должен ему помогать, если хочу?» И все такое. Выяснилось, что неделю назад ему звонил Алан, и Ричи согласился до конца года выплачивать кредит за его дом. А ведь ему надо выплачивать и собственный кредит. От его зарплаты почти ничего не останется. Когда я сказала, какое это безумие, он заявил, что ему не нужны деньги, что у него нет своих детей, что Алан – его семья, что он должен ему, и так далее, и тому подобное. После этого я не могла заставить себя рассказать о малыше.
– Тебе все равно придется это сделать, – сказала я.
– Или я могу сделать аборт, и он никогда не узнает, – ответила она и снова разрыдалась.
– Ладно, – сказала я. – На сегодня хватит. Тебе нужна забота, Кэт. Ты идешь ко мне. Мне надо накормить кучу народу, мы возьмем бутылку шампанского для них, купим еды в китайском ресторанчике, и ты с нами поужинаешь. Забудь обо всем сегодня вечером. Кроме того, мне потребуется твоя поддержка, когда я встречусь с Анжелой.
– Ну, ее накормить я тебе не позволю. – Кэт оживилась. – А кого еще тебе надо накормить?
Я сказала, что всего лишь Томми с мамой, и она рассмеялась, а когда я поведала ей о разводе родителей, нахмурилась:
– Это серьезный шаг и в нужном направлении, Ли. Последний раз, когда я тебя видела, ты бы ни за что на свете не пустила в свой дом столько людей. И каково это – быть нормальным представителем рода человеческого?
Я пропустила эту колкость мимо ушей. Я пришла к выводу, что нападки Кэт – это своеобразное проявление любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45