угловой шкаф в ванную
при сильном бризе на прибрежных водах «Мария» достигала скорости порядка 17 узлов. Это была любимая яхта командора Дж. К.Стивенса.
Формально после испытания, во время которого «Мария» без труда обгоняла новую шхуну, синдикат мог расторгнуть договор с Брауном. Оказалось, однако, что «Америка», менее быстроходная, чем «Мария», тем не менее опережала все другие яхты и парусные суда и, кроме того, могла переплыть океан, для чего «Мария» в то время никак не годилась. Было решено поэтому приобрести шхуну «Америка» по сниженной до 20 тысяч долларов цене. Окончательная приемка яхты от верфи произошла 17 июня, а три дня спустя «Америка» вышла из Нью-Йорка с экипажем в 13 человек на борту. Капитаном шхуны был Дик Браун, профессиональный морской офицер и командир лоцманской шхуны «Мэри Тэйлор»; его помощником — лейтенант Нельсон Комсток. В состав экипажа входили шесть опытных моряков, кок и юнга. Кроме них, на борту находились конструктор Джордж Стирс, его брат Джеймс и 15-летний племянник Генри.
В состав группы, представляющей синдикат владельцев яхты, входили командор Джон Кокс Стивенс, его брат Эдвин Огаст и полковник Джеймс А. Гамильтон. Они отправились раньше на пароходе во Францию, чтобы закупить в Париже изысканные напитки и лакомства для приема гостей, которые, как они надеялись, посетят шхуну во время ее пребывания в Англии. Вопрос о заявке на участие в регате в Каусе формально не был разрешен. На руках у американцев было только письмо командора Королевской яхтенной эскадры, в котором он приглашал их посетить Каус и заверял гостей из Соединенных Штатов о готовности оказать всяческую помощь во время пребывания в Англии.
Лорд Уилтон вежливо заверял американцев:
«… буду очень рад воспользоваться возможностью ознакомиться с успехами вашего судостроения».
Лорду Уилтону, естественно, и в голову не могло прийти, чтобы нувориши с противоположной стороны Атлантики могли успешно противостоять любой из прославленных и великолепных яхт флотилии его почтенного клуба. Руководствуясь, однако, пожеланиями королевы, он стремился путем легкой победы английского флага подтвердить британскую гегемонию на морях и увенчать этим свершением всемирную выставку.
Американцы же придавали предстоящему состязанию яхт в Каусе огромное значение. Американский посол в Париже настоятельно требовал от синдиката не отправляться в Англию, если у него нет уверенности в успехе. Некий мистер Грили, американец, вернувшийся с лондонской выставки и ошеломленный после ее осмотра могуществом Альбиона, решительно советовал отказаться от экспедиции в Каус.
Пока в Париже шли эти споры, шхуна «Америка» пересекла Атлантику. Из частного дневника этого путешествия, который вел Джеймс Стирс, мы узнаем, что яхта показала отличные мореходные качества в океане, вызывая восхищение и доверие экипажа. За одни сутки 22 июня яхта преодолела 284 мили, то есть показала среднюю скорость почти в 12 узлов. Отличный результат для судна данной величины! Несколькими днями позже в дневнике появились следующие записи:
«Капитан говорит, что паруса яхты обожают ветер. Около 10 часов утра мы увидели перед собою британский барк «Клайд» из Ливерпуля, а в 6 часов пополудни он исчез с нашего поля зрения за кормой».
«Обогнали скоростной бриг, следовавший тем же курсом, что и мы».
Накануне прихода яхты в Гавр находим следующую запись:
«Свежий шквалистый ветер. Перед нами плыли три парусника. Капитан обогнал их уже к 10 часам, хотя они подняли все паруса! Несмотря на это, мы только промелькнули у них перед носом. Это было великолепно!»
Когда яхта прибыла 11 июля 1851 года в Гавр, экипаж был в восторге от нее и уверен в ее быстроходности. К тому же отличные результаты во время этого перехода были достигнуты со значительно меньшими парусами, чем те, которые предназначались для самой гонки. Эти меньшие паруса были одолжены у шхуны «Мэри Тэйлор», чтобы не пользоваться в трудных погодных условиях новым комплектом гоночных парусов. В Гавре без промедления начались последние приготовления к регате: борта перекрашивались в черный цвет, сменялись рангоут и паруса, грузились парижские покупки. Окончательная подготовка к регате предстояла лишь после прибытия в Англию.
Выбор Гавра как места завершающих приготовлений в Европе был продиктован желанием скрыть от англичан все достоинства яхты до ее участия в регате. Однако это удалось лишь частично, поскольку уже на пути в Каус «Америка» встретила английскую яхту, вышедшую в море, чтобы приветствовать заокеанских гостей.
В четверг 31 июля 1851 года на рассвете яхта покинула Гавр. На ее борту находился запас парусов, провианта и других припасов, которых вполне хватило бы на рейс в Индию. Ее осадка, естественно, оказалась на 10–13 см больше, чем утверждал командор Стивенс в своем последующем отчете на банкете в Нью-Йорке. Вместе с братом он находился на борту яхты. Встречный ветер, сильное приливно-отливное течение, незнакомая акватория помешали американцам стать на якорь ночью у пристани на острове Уайт. Пришлось сделать это в 6 милях от Кауса. Однако на рассвете течение опять было неблагоприятным, и вдобавок ко всему ветер совершенно стих. Лишь после 9 часов утра поднялся легкий бриз и вместе с ним появилась британская яхта «Лаверок», одна из новейших и самых быстроходных яхт данного класса.
Весть о прибытии американской яхты в Каус взбудоражила англичан, поэтому выход «Лаверока» на разведку был вполне понятен. Впрочем, во всех домах Кауса широко раскрылись окна, и его жители с любопытством следили за перипетиями этой первой пробы сил.
Волнение, переживаемое экипажем американской шхуны, усугублялось тем, что ситуация не допускала никакого промедления, и застигнутые врасплох американцы были вынуждены принять вызов в отнюдь не благоприятных для них условиях.
Скрепя сердце была дана команда поднять паруса и сняться с якоря. «Лаверок» свободно кружил поблизости, а когда ветер стал раздувать паруса «Америки», легко направился к пристани, расположенной у входа в глубокий, живописный залив. На борту американской яхты воцарилась мертвая тишина. Капитан Браун лично взялся за руль, направляя нос яхты вслед за английским проводником. «Лаверок» находился вначале на расстоянии одного кабельтова. Его паруса, корма и след, оставляемый на воде, словно гипнотизировали американцев, затаивших дыхание и застывших как статуи. Столь крупная яхта, как «Америка», требовала больше времени, чтобы лечь на курс и набрать скорость под парусами. Громкий вздох облегчения вырвался у экипажа, когда расстояние между яхтами стало постепенно сокращаться. На шестимильном курсе до Кауса «Америка» обогнала «Лаверок» больше, чем на четверть мили.
Англичане не могли поверить собственным глазам. Шхуна с причудливо изогнутыми к корме мачтами обошла необычайно быстроходный тендер, словно под ее ватерлинией был скрыт какой-то механизм, сообщавший ей огромную скорость. Маркизу Англси исполнилось тогда уже 82 года, однако вместе с сыном он, естественно, не преминул явиться по столь серьезному случаю в Каус и был настолько убежден в невозможности того, свидетелем чего стал сам, что решил лично проверить положение вещей.
В то время существовал строго соблюдаемый обычай не навещать вновь прибывшую с моря яхту ранее чем через полчаса после того, как она станет на якорь. Это время было необходимо для приведения в порядок палубы. Однако любопытство членов Королевской яхтенной эскадры было столь велико, что командор клуба лорд Уилтон, маркиз Англси и лорд Пэджит вместе с семьями явились на борт «Америки» уже через 20 минут после того, как она бросила якорь.
Встреча была весьма сердечной, хотя опытные моряки из Кауса сразу поняли, какого противника они приветствуют. Маркиз Англси, движимый валлийским темпераментом и неодолимым любопытством, сразу же проковылял на корму. Опираясь на командора Стивенса, старик высунулся за борт и сквозь кристально-прозрачную воду внимательно исследовал, не выступают ли часом из корпуса яхты винты или какие-нибудь другие движущие устройства. А когда убедился, что, кроме своих безукоризненных очертаний, «Америка» не обладает никакими «дьявольскими штучками», воскликнул: «Если эта яхта действительно безупречна, выходит, мы все ошибаемся!».
Силуэт американской шхуны, ее пропорции и оснастка, невиданные в Англии, отличная выправка экипажа и смелость всего предприятия вызвали всеобщее уважение. Прибытие американцев означало вызов к гонке и вынуждало англичан положить на чашу весов рискованной встречи всю великолепную традицию британского яхтинга, слывшего до тех пор непобедимым.
В американских версиях о ходе событий, предшествовавших пресловутой гонке в борьбе за серебряный кубок Королевской яхтенной эскадры, содержатся категорические утверждения, что англичане струсили, опасаясь поражения. В качестве доказательства приводится то обстоятельство, что ни одна яхта не приняла вызова, сделанного командором Стивенсом в письменной форме в день прибытия в Каус.
«Чтобы сравнить достоинства разных типов шхун Старого и Нового Света, — говорилось в вызове, — Нью-йоркский яхт-клуб в лице командора Стивенса предлагает Королевской яхтенной эскадре, чтобы яхта «Америка» приняла участие в гонке против любого числа шхун, входящих в любую яхтенную флотилию королевства, отобранных командором Королевской яхтенной эскадры. Гонка должна проходить по Ла-Маншу, в его части, не прикрытой островом Уайт, и при ветре со скоростью не менее 6 узлов. Гонка должна состояться в ближайшее время, в день, назначенный командором Королевской яхтенной эскадры, а если в тот день не будет ветра (со скоростью не менее 6 узлов), то в первый же день, когда такой ветер подует».
Тон этого вызова был, очевидно, сочтен несколько самонадеянным, а предложенные условия гонки — односторонне выгодными для вызывающей стороны. В своем ответе, выдержанном в типично английской манере, лорд Уилтон обращал внимание на затруднения, связанные с необходимостью в короткое время известить о вызове многочисленные английские клубы. С другой стороны, он предложил провести в ближайшее время гонки на кубок, специально учрежденный членами клуба, к участию в которых допускались бы яхты под всеми флагами и всех типов.
Ответ Стивенса на это контрпредложение, которое он получил, впрочем, лишь через неделю, свидетельствовал о том, что американцы были раздражены и убеждены, что могут диктовать англичанам свои условия. Это была явная ошибка, тем более что Стивенс, принимая предложение померяться силами с яхтами разных типов, категорически настаивал на условии, чтобы гонка происходила только при достаточно сильном ветре и только в открытом море. Он поставил также дополнительные требования в отношении протяженности трассы, определив ее следующим образом: «не менее двадцати и не более семидесяти миль», причем установить ее предлагалось таким образом, чтобы яхты могли проявить свои достоинства в плавании и с попутным и со встречным ветром. Верхом американской бестактности была, однако, заключительная формулировка письма.
«Хотя, — писал Стивенс лорду Уилтону, — я предпочел бы, чтобы такая регата проводилась на приз незначительной стоимости, тем не менее в случае, если это покажется более желательным, я готов держать пари на любую сумму, не превышающую 10 тысяч гиней».
Как следует из записей Джеймса Стирса, американцы полагали, что сумма в 10 тысяч гиней вскружит англичанам голову. Эту ставку они сочли отличным допингом для состязаний. Англичане, однако, не спешили организовывать встречу со своими «родичами» с противоположной стороны Атлантики и даже начисто отказали им в праве участвовать в гонке, устроенной яхт-клубом «Виктория» в ближайшем порту Райд. Они сослались при этом на английский обычай, согласно которому каждая яхта, стартующая в гонке, должна принадлежать только одному владельцу, а «Америка» была собственностью синдиката в составе семи лиц. У американцев опустились руки. Коварство англичан было неслыханным, и все предприятие, в которое они вложили столько энтузиазма, энергии и денег, оказалось под угрозой срыва. Командор Стивенс направил еще один письменный вызов к гонкам на приз в 10 тысяч гиней, но и он остался без ответа.
Пока в Каусе шли многочисленные гонки, американская шхуна, лишенная возможности выступать в них, выходила на трассу и вне конкурса мерилась силами с английскими яхтами. Американцы убеждались, что «Америка» в состоянии легко победить каждую из них и возвращались в порт, возмущаясь непонятным поведением англичан.
Дело принимало скандальный оборот. Общественное мнение Англии было взбудоражено. Лондонская газета «Тайме» откровенно смеялась над малодушием британских яхтсменов:
«… Неужели Англия позволит чужеземцам вернуться в Новый Свет с гордым сознанием, что «Америка» бросила вызов Англии, Шотландии и Ирландии и не нашлось никого, кто принял бы этот вызов?».
Однако дело обстояло вовсе не так просто, как думали лондонские журналисты и американские яхтсмены. Разумеется, яхтсмены из Кауса не хотели отдавать первенства. Поэтому они стремились заставить своих соперников выйти на старт в наименее благоприятных для американцев условиях, тем более что во время маневров «Америки» на море они обнаруживали у нее все больше достоинств.
Приходится признать, что эта тактическая уловка англичан полностью удалась. Вконец надломленный командор Стивенс подал заявку на участие американской яхты в назначенных на 22 августа 1851 года гонках вокруг острова Уайт на кубок Королевской яхтенной эскадры. Это было отчаянное решение, так как в гонках «Америке» пришлось бы не только противостоять многим чрезвычайно опасным соперникам, но и состязаться с ними в малознакомой акватории, отличающейся трудными навигационными условиями, переменными ветрами и течениями. Англичане же чувствовали в ней себя как дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Формально после испытания, во время которого «Мария» без труда обгоняла новую шхуну, синдикат мог расторгнуть договор с Брауном. Оказалось, однако, что «Америка», менее быстроходная, чем «Мария», тем не менее опережала все другие яхты и парусные суда и, кроме того, могла переплыть океан, для чего «Мария» в то время никак не годилась. Было решено поэтому приобрести шхуну «Америка» по сниженной до 20 тысяч долларов цене. Окончательная приемка яхты от верфи произошла 17 июня, а три дня спустя «Америка» вышла из Нью-Йорка с экипажем в 13 человек на борту. Капитаном шхуны был Дик Браун, профессиональный морской офицер и командир лоцманской шхуны «Мэри Тэйлор»; его помощником — лейтенант Нельсон Комсток. В состав экипажа входили шесть опытных моряков, кок и юнга. Кроме них, на борту находились конструктор Джордж Стирс, его брат Джеймс и 15-летний племянник Генри.
В состав группы, представляющей синдикат владельцев яхты, входили командор Джон Кокс Стивенс, его брат Эдвин Огаст и полковник Джеймс А. Гамильтон. Они отправились раньше на пароходе во Францию, чтобы закупить в Париже изысканные напитки и лакомства для приема гостей, которые, как они надеялись, посетят шхуну во время ее пребывания в Англии. Вопрос о заявке на участие в регате в Каусе формально не был разрешен. На руках у американцев было только письмо командора Королевской яхтенной эскадры, в котором он приглашал их посетить Каус и заверял гостей из Соединенных Штатов о готовности оказать всяческую помощь во время пребывания в Англии.
Лорд Уилтон вежливо заверял американцев:
«… буду очень рад воспользоваться возможностью ознакомиться с успехами вашего судостроения».
Лорду Уилтону, естественно, и в голову не могло прийти, чтобы нувориши с противоположной стороны Атлантики могли успешно противостоять любой из прославленных и великолепных яхт флотилии его почтенного клуба. Руководствуясь, однако, пожеланиями королевы, он стремился путем легкой победы английского флага подтвердить британскую гегемонию на морях и увенчать этим свершением всемирную выставку.
Американцы же придавали предстоящему состязанию яхт в Каусе огромное значение. Американский посол в Париже настоятельно требовал от синдиката не отправляться в Англию, если у него нет уверенности в успехе. Некий мистер Грили, американец, вернувшийся с лондонской выставки и ошеломленный после ее осмотра могуществом Альбиона, решительно советовал отказаться от экспедиции в Каус.
Пока в Париже шли эти споры, шхуна «Америка» пересекла Атлантику. Из частного дневника этого путешествия, который вел Джеймс Стирс, мы узнаем, что яхта показала отличные мореходные качества в океане, вызывая восхищение и доверие экипажа. За одни сутки 22 июня яхта преодолела 284 мили, то есть показала среднюю скорость почти в 12 узлов. Отличный результат для судна данной величины! Несколькими днями позже в дневнике появились следующие записи:
«Капитан говорит, что паруса яхты обожают ветер. Около 10 часов утра мы увидели перед собою британский барк «Клайд» из Ливерпуля, а в 6 часов пополудни он исчез с нашего поля зрения за кормой».
«Обогнали скоростной бриг, следовавший тем же курсом, что и мы».
Накануне прихода яхты в Гавр находим следующую запись:
«Свежий шквалистый ветер. Перед нами плыли три парусника. Капитан обогнал их уже к 10 часам, хотя они подняли все паруса! Несмотря на это, мы только промелькнули у них перед носом. Это было великолепно!»
Когда яхта прибыла 11 июля 1851 года в Гавр, экипаж был в восторге от нее и уверен в ее быстроходности. К тому же отличные результаты во время этого перехода были достигнуты со значительно меньшими парусами, чем те, которые предназначались для самой гонки. Эти меньшие паруса были одолжены у шхуны «Мэри Тэйлор», чтобы не пользоваться в трудных погодных условиях новым комплектом гоночных парусов. В Гавре без промедления начались последние приготовления к регате: борта перекрашивались в черный цвет, сменялись рангоут и паруса, грузились парижские покупки. Окончательная подготовка к регате предстояла лишь после прибытия в Англию.
Выбор Гавра как места завершающих приготовлений в Европе был продиктован желанием скрыть от англичан все достоинства яхты до ее участия в регате. Однако это удалось лишь частично, поскольку уже на пути в Каус «Америка» встретила английскую яхту, вышедшую в море, чтобы приветствовать заокеанских гостей.
В четверг 31 июля 1851 года на рассвете яхта покинула Гавр. На ее борту находился запас парусов, провианта и других припасов, которых вполне хватило бы на рейс в Индию. Ее осадка, естественно, оказалась на 10–13 см больше, чем утверждал командор Стивенс в своем последующем отчете на банкете в Нью-Йорке. Вместе с братом он находился на борту яхты. Встречный ветер, сильное приливно-отливное течение, незнакомая акватория помешали американцам стать на якорь ночью у пристани на острове Уайт. Пришлось сделать это в 6 милях от Кауса. Однако на рассвете течение опять было неблагоприятным, и вдобавок ко всему ветер совершенно стих. Лишь после 9 часов утра поднялся легкий бриз и вместе с ним появилась британская яхта «Лаверок», одна из новейших и самых быстроходных яхт данного класса.
Весть о прибытии американской яхты в Каус взбудоражила англичан, поэтому выход «Лаверока» на разведку был вполне понятен. Впрочем, во всех домах Кауса широко раскрылись окна, и его жители с любопытством следили за перипетиями этой первой пробы сил.
Волнение, переживаемое экипажем американской шхуны, усугублялось тем, что ситуация не допускала никакого промедления, и застигнутые врасплох американцы были вынуждены принять вызов в отнюдь не благоприятных для них условиях.
Скрепя сердце была дана команда поднять паруса и сняться с якоря. «Лаверок» свободно кружил поблизости, а когда ветер стал раздувать паруса «Америки», легко направился к пристани, расположенной у входа в глубокий, живописный залив. На борту американской яхты воцарилась мертвая тишина. Капитан Браун лично взялся за руль, направляя нос яхты вслед за английским проводником. «Лаверок» находился вначале на расстоянии одного кабельтова. Его паруса, корма и след, оставляемый на воде, словно гипнотизировали американцев, затаивших дыхание и застывших как статуи. Столь крупная яхта, как «Америка», требовала больше времени, чтобы лечь на курс и набрать скорость под парусами. Громкий вздох облегчения вырвался у экипажа, когда расстояние между яхтами стало постепенно сокращаться. На шестимильном курсе до Кауса «Америка» обогнала «Лаверок» больше, чем на четверть мили.
Англичане не могли поверить собственным глазам. Шхуна с причудливо изогнутыми к корме мачтами обошла необычайно быстроходный тендер, словно под ее ватерлинией был скрыт какой-то механизм, сообщавший ей огромную скорость. Маркизу Англси исполнилось тогда уже 82 года, однако вместе с сыном он, естественно, не преминул явиться по столь серьезному случаю в Каус и был настолько убежден в невозможности того, свидетелем чего стал сам, что решил лично проверить положение вещей.
В то время существовал строго соблюдаемый обычай не навещать вновь прибывшую с моря яхту ранее чем через полчаса после того, как она станет на якорь. Это время было необходимо для приведения в порядок палубы. Однако любопытство членов Королевской яхтенной эскадры было столь велико, что командор клуба лорд Уилтон, маркиз Англси и лорд Пэджит вместе с семьями явились на борт «Америки» уже через 20 минут после того, как она бросила якорь.
Встреча была весьма сердечной, хотя опытные моряки из Кауса сразу поняли, какого противника они приветствуют. Маркиз Англси, движимый валлийским темпераментом и неодолимым любопытством, сразу же проковылял на корму. Опираясь на командора Стивенса, старик высунулся за борт и сквозь кристально-прозрачную воду внимательно исследовал, не выступают ли часом из корпуса яхты винты или какие-нибудь другие движущие устройства. А когда убедился, что, кроме своих безукоризненных очертаний, «Америка» не обладает никакими «дьявольскими штучками», воскликнул: «Если эта яхта действительно безупречна, выходит, мы все ошибаемся!».
Силуэт американской шхуны, ее пропорции и оснастка, невиданные в Англии, отличная выправка экипажа и смелость всего предприятия вызвали всеобщее уважение. Прибытие американцев означало вызов к гонке и вынуждало англичан положить на чашу весов рискованной встречи всю великолепную традицию британского яхтинга, слывшего до тех пор непобедимым.
В американских версиях о ходе событий, предшествовавших пресловутой гонке в борьбе за серебряный кубок Королевской яхтенной эскадры, содержатся категорические утверждения, что англичане струсили, опасаясь поражения. В качестве доказательства приводится то обстоятельство, что ни одна яхта не приняла вызова, сделанного командором Стивенсом в письменной форме в день прибытия в Каус.
«Чтобы сравнить достоинства разных типов шхун Старого и Нового Света, — говорилось в вызове, — Нью-йоркский яхт-клуб в лице командора Стивенса предлагает Королевской яхтенной эскадре, чтобы яхта «Америка» приняла участие в гонке против любого числа шхун, входящих в любую яхтенную флотилию королевства, отобранных командором Королевской яхтенной эскадры. Гонка должна проходить по Ла-Маншу, в его части, не прикрытой островом Уайт, и при ветре со скоростью не менее 6 узлов. Гонка должна состояться в ближайшее время, в день, назначенный командором Королевской яхтенной эскадры, а если в тот день не будет ветра (со скоростью не менее 6 узлов), то в первый же день, когда такой ветер подует».
Тон этого вызова был, очевидно, сочтен несколько самонадеянным, а предложенные условия гонки — односторонне выгодными для вызывающей стороны. В своем ответе, выдержанном в типично английской манере, лорд Уилтон обращал внимание на затруднения, связанные с необходимостью в короткое время известить о вызове многочисленные английские клубы. С другой стороны, он предложил провести в ближайшее время гонки на кубок, специально учрежденный членами клуба, к участию в которых допускались бы яхты под всеми флагами и всех типов.
Ответ Стивенса на это контрпредложение, которое он получил, впрочем, лишь через неделю, свидетельствовал о том, что американцы были раздражены и убеждены, что могут диктовать англичанам свои условия. Это была явная ошибка, тем более что Стивенс, принимая предложение померяться силами с яхтами разных типов, категорически настаивал на условии, чтобы гонка происходила только при достаточно сильном ветре и только в открытом море. Он поставил также дополнительные требования в отношении протяженности трассы, определив ее следующим образом: «не менее двадцати и не более семидесяти миль», причем установить ее предлагалось таким образом, чтобы яхты могли проявить свои достоинства в плавании и с попутным и со встречным ветром. Верхом американской бестактности была, однако, заключительная формулировка письма.
«Хотя, — писал Стивенс лорду Уилтону, — я предпочел бы, чтобы такая регата проводилась на приз незначительной стоимости, тем не менее в случае, если это покажется более желательным, я готов держать пари на любую сумму, не превышающую 10 тысяч гиней».
Как следует из записей Джеймса Стирса, американцы полагали, что сумма в 10 тысяч гиней вскружит англичанам голову. Эту ставку они сочли отличным допингом для состязаний. Англичане, однако, не спешили организовывать встречу со своими «родичами» с противоположной стороны Атлантики и даже начисто отказали им в праве участвовать в гонке, устроенной яхт-клубом «Виктория» в ближайшем порту Райд. Они сослались при этом на английский обычай, согласно которому каждая яхта, стартующая в гонке, должна принадлежать только одному владельцу, а «Америка» была собственностью синдиката в составе семи лиц. У американцев опустились руки. Коварство англичан было неслыханным, и все предприятие, в которое они вложили столько энтузиазма, энергии и денег, оказалось под угрозой срыва. Командор Стивенс направил еще один письменный вызов к гонкам на приз в 10 тысяч гиней, но и он остался без ответа.
Пока в Каусе шли многочисленные гонки, американская шхуна, лишенная возможности выступать в них, выходила на трассу и вне конкурса мерилась силами с английскими яхтами. Американцы убеждались, что «Америка» в состоянии легко победить каждую из них и возвращались в порт, возмущаясь непонятным поведением англичан.
Дело принимало скандальный оборот. Общественное мнение Англии было взбудоражено. Лондонская газета «Тайме» откровенно смеялась над малодушием британских яхтсменов:
«… Неужели Англия позволит чужеземцам вернуться в Новый Свет с гордым сознанием, что «Америка» бросила вызов Англии, Шотландии и Ирландии и не нашлось никого, кто принял бы этот вызов?».
Однако дело обстояло вовсе не так просто, как думали лондонские журналисты и американские яхтсмены. Разумеется, яхтсмены из Кауса не хотели отдавать первенства. Поэтому они стремились заставить своих соперников выйти на старт в наименее благоприятных для американцев условиях, тем более что во время маневров «Америки» на море они обнаруживали у нее все больше достоинств.
Приходится признать, что эта тактическая уловка англичан полностью удалась. Вконец надломленный командор Стивенс подал заявку на участие американской яхты в назначенных на 22 августа 1851 года гонках вокруг острова Уайт на кубок Королевской яхтенной эскадры. Это было отчаянное решение, так как в гонках «Америке» пришлось бы не только противостоять многим чрезвычайно опасным соперникам, но и состязаться с ними в малознакомой акватории, отличающейся трудными навигационными условиями, переменными ветрами и течениями. Англичане же чувствовали в ней себя как дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46