https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/elektricheskiye/s-termoregulyatorom/
Салли с трудом удерживалась от смеха, наблюдая, с каким выражением муж смотрит в накрашенные глаза своей бабки. Он ненавидел Этти, обвиняя ее в том, что она привила Александре избыточную экстравагантность и своенравность. Этти происходила из семьи обедневших французских аристократов; в перерыве между Первой и Второй мировыми войнами они переправили дочь в Великобританию, где та вышла замуж за богатого англичанина. Этти была тщеславна, фантастически нетерпима и хитра. Она превратила детство Мэтти в ад, постоянно ставя его ниже сестер, и каждый раз, когда гостила у Френчей, утверждала, что это внук, а вовсе не она, тайком пьет джин из бара. Но Салли нравилась эта женщина, которая, если верить ее рассказам, во время Второй мировой шпионила для Англии, ела устрицы и слушала признания в любви молодого Миттерана, будущего президента Франции.
Таш торопливо пробежала прямо через поле, подтянулась на заборе и внезапно увидела зеленые брюки матери, мелькнувшие на заднем сиденье плохо припаркованного серебристого «мерседеса». В брюки вцепилась маленькая пухлая фигурка, в которой Таш узнала свою суперактивную светловолосую племянницу Тор. Тонкие косички девочки прилипали к личику, густо перемазанному шоколадом.
Таш виновато вздохнула. Значит, все приехали, а она еще даже и не начинала готовить. Ну зачем она провела столько времени у Монкрифов, где веселилась вместе со всеми гостями на теплой и уютной кухне, все оттягивая и оттягивая момент возвращения в холодный дом? От выпитого вина лицо горело. Таш выронила сумку, которую ей дала Пенни. В присутствии родственников она всегда нервничала. Ладони Таш сжались, и дешевое стеклянное кольцо, которое она только что выиграла, соревнуясь с сыном Зои, Руфусом, оцарапало средний и указательный пальцы левой руки.
Она наклонилась, чтобы собрать подарки, высыпавшиеся из сумки на газон, и в этот момент из-за зеленой «ауди», припаркованной еще хуже, чем «мерседес», выскочил Том, брат Тор. Увидев Таш, он пришел в восторг и стал радостно стрелять в нее из водяного пистолета, рождественского подарка, очень не понравившегося его отцу.
Промокшая до нитки, в тяжелом, как бронежилет, пиджаке, Таш постаралась улыбнуться.
– Привет, предатель! – Она вытерла мокрые щеки и наклонилась, чтобы поцеловать племянника, который смущенно отшатнулся. – Мне нравится твоя прическа, она классная!
– Ты так думаешь? – Обрадованный Том засиял одной из тех обаятельных улыбок, которые, к сожалению, редко озаряли лицо его отца.
– Таш!.. – Александра наконец вылезла из «мерседеса» и пыталась что-то спрятать под пальто.
– Привет, мама! С Рождеством!
Оставив подарки лежать на газоне, Таш пошла навстречу своей матери и обняла ее, ощутив, как всегда после долгих разлук, прилив нежности. Они вместе вошли в дом, за ними шагали Том и Тор.
– Как ты отдохнула в Шотландии? – Таш спросила это скорее из вежливости.
– Замечательно, – Александра улыбнулась и перешла на шепот: – Мама просто негодница: пыталась стащить столовые приборы изо всех ресторанов, в которые мы ее брали с собой. А сейчас она намерена ехать с нами в Париж. Я в ужасе… – Александра снова повысила голос. – Смотрите, кого я вам привела!
Как и следовало ожидать, принята нерадивая хозяйка была не очень тепло. Таш вручила Паскалю пудинг, который передала Зои, и уже хотела было извиниться за то, что приготовление ланча пало на его плечи, как вдруг сверху раздался сердитый голос Найла:
– Это ты, Таш?
Таш подошла к дубовой двери, от которой вела вверх старая лестница:
– Да, дорогой, мне очень жаль, что меня не было так долго. Но Пенни настаивала…
– Где, скажи на милость, моя одежда?
– Ах, действительно… – Таш поднялась на одну ступеньку и опасливо глянула в сторону кухни. – Твои чемоданы еще в машине.
– А остальная одежда?
Таш растерянно улыбнулась родственникам, которые слушали диалог с нарастающим интересом.
– Ну, некоторые вещи я отдала в приют для бездомных, а кое-что стала надевать на работу в конюшню.
– Что ты сказала?..
– Я сейчас к тебе поднимусь! – Глупо хихикнув, Таш кивнула родственникам и взлетела вверх по лестнице.
Мэтти посмотрел на Салли, многозначительно закатив глаза.
Полюбовавшись на маленького Линуса, Александра снова села подле матери, расправив складки на своем пальто.
– Что за дыра, cherie! – Этти критически оглядывала комнату: кирпичные белые стены, разукрашенные рисунками Таш, старую мебель, потертые коврики… живописный бардак, к которому сегодня утром прибавились газеты, разбросанные повсюду Найлом.
– Должно быть, бедняжке Таш очень тоскливо без Найла… – Александра рассматривала новые картины на стенах, появившиеся в последнее время.
– По выходным она ездит на состязания, – заметил Мэтти, пристроившись на кофейном столике, так как свободных стульев больше не было.
Здесь же он нашел два пульта, но вместо телевизора по непонятной причине включился видеомагнитофон, и на экране появилось фривольное кино, над которым Таш и Найл вдоволь нахохотались накануне. Этти в испуге чуть не проглотила вставную челюсть.
Встретившись два года назад, Таш и Найл влюбились друг в друга и отдались страсти с безумием и легкомыслием, свойственным им обоим. Они твердо верили, что это судьба – отыскались две половинки одного огромного, пылающего сердца. И не понимали, насколько они несовместимы в обыденной жизни. Найл – восходящая кинозвезда – большую часть времени проводил на съемках. Ему еще предстояло выплатить приличные отступные за развод, и бедняга был вынужден соглашаться на любую роль, сулящую хороший гонорар, где бы ни снимался новый фильм. Нередко они с Таш вынуждены были жить в разных часовых поясах. Сама Таш мечтала сделать карьеру в конном спорте. Летом она вела бродячий образ жизни, путешествуя по стране в вагоне для лошадей, где жила, ела, готовилась к соревнованиям. Зимой девушка возвращалась в деревню, где тренировала лошадей, готовясь к новым чемпионатам.
Первый год их романа подарил влюбленным лишь два месяца совместной жизни, но даже в этот период они не были только вдвоем. Таш пару раз приезжала к Найлу на съемки, в его закрытый, обособленный мир. Здесь он работал по пятнадцать часов в сутки и так вживался в роль, что казался ей незнакомцем, к тому же не самым приятным: он часто играл отрицательных персонажей. Найл, в свою очередь, тоже стремился приехать и поболеть за любимую, но или опаздывал и пропускал ее выступление, либо вообще откладывал приезд в самый последний момент.
В конце концов оба пришли к решению, что единственный шанс быть вместе – съехаться. И Найл перебрался из Лондона в деревню, где работала Таш.
Фосбурн, спрятавшийся среди беспорядочных холмов, образующих живописнейший горный гребень, был патриархален и близок к природе. Найл влюбился в эти места. В конце концов в середине лета он снял здесь дом. Пышная глициния обвивала окна, сквозь которые в просторную гостиную струился солнечный свет. В восьмидесятых годах эту заброшенную кузницу приобрели яппи, они пристроили крохотную кухню и ванную комнату. Дом с большим камином и садом, поросшим вязами, больше всего напоминал очаровательную обитель хоббитов.
Они с Таш провели три великолепные недели, почти не выходя из своего убежища. Затем Найл улетел на съемки боевика в Штаты, предоставив девушке обустраивать дом и готовиться к осенним соревнованиям. Вот тогда-то Таш и узнала настоящий характер своего уютного гнездышка: осенью дом напоминал бассейн, а зимой был похож на склеп.
Крыша стала протекать, запахло сыростью, вода в трубах замерзла, а красные розы в саду завяли. Дожди лили без остановки, и маленькая речка, протекающая неподалеку, частенько выходила из берегов и затапливала дом. Таш приходилось еще в спальне надевать резиновые сапоги, чтобы спуститься на кухню и приготовить завтрак. Она с нетерпением дожидалась очередных конных соревнований, поскольку жить в вагоне для лошадей было куда комфортней, теплее и суше.
Когда Найл прилетел ненадолго в перерыве между съемками, он посчитал дырявую крышу всего лишь романтикой. Он очень смеялся, гоняясь за Таш по хлюпающему ковру, а необходимость кипятить в чайнике воду, чтобы наполнить ванну, его только веселила. После бездушной атмосферы пятизвездочных отелей, после безликих трейлеров, оборудованных всем необходимым, эти странные милые заботы были для него глотком свежего воздуха, а каково Таш постоянно жить в таких условиях, актер просто не думал. Девушка же так радовалась возможности видеть любимого, так ловила каждый миг, который они проводили вместе, что просто забывала пожаловаться.
Александра верно почувствовала: Таш было ужасно одиноко без Найла. Последние недели она спала на ферме у Монкрифов в своей старой спальне и делила этот ночлег с колли Уэлли и далматинкой Энид.
Все дневное время девушка проводила у Монкрифов, тренируя лошадей, помогая по дому, обедая вместе с друзьями, готовя документацию к новым состязаниям, потягивая вино поздними вечерами и мечтая, какой станет ферма через год. И просто немыслимо было после этого возвращаться ночевать в пустой холодный дом.
И Найл точно знал, что, если Таш не отвечает на его звонки, она наверняка у Пенни и Гаса – забралась с ногами на кожаный диван, пьет вино, почесывает за ухом Уэлли, болтает с Зои или помогает делать детям домашнее задание.
– Он работает как каторжный, чтобы выплатить отступные, за последние полтора года снялся в трех фильмах. Не видит Таш месяцами и терпеть не может играть злодеев в глупых боевиках. Могу поклясться, что Лисетт, его бывшая, в восторге. Конечно, она хочет его вернуть.
Это Салли, главная болтушка в семье, с горящими глазами выкладывала Александре и Этти последние новости о Найле, Таш и других общих знакомых. И тут в гостиную вошел Найл, наконец-то переодевшийся в старые белые джинсы и вытянувшийся голубой свитер с кожаными вставками на локтях и распустившейся бахромой. Его усталость бросалась в глаза, черные локоны спутались, к тому же он порезался, когда брился. Но, несмотря на это, молодой человек не растерял своего шарма, и даже Этти краснела и подливала себе джина, когда он обращал к ней свою ленивую улыбку.
Салли мгновенно замолкла, так и не сказав всего, что собиралась, о Лисетт, бывшей жене Найла, и стала расспрашивать Александру, какие у них с Паскалем еще дела здесь, в Англии.
– О, дорогая, я боюсь, нам грозит переедание! – Александра поглаживала округлившийся живот. – У нас здесь столько старинных друзей, которых мы просто обязаны навестить! Однако к Новому году нам придется вернуться домой: отцу Паскаля исполняется восемьдесят, и в Париже нас ждет скучнейший торжественный обед. Так что послезавтра мы едем в Лондон, где погрузимся в круговорот вечеринок, а затем завезем маму в Шотландию и вылетим в Париж.
Этти тут же ворчливо заметила, как красив Париж в январе, но, возможно, она больше никогда этого не увидит. Александра быстро сменила тему.
– Ну и, конечно, завтра по традиции все собираются у Софии. Это так здорово – вся семья вместе! Жаль, нам не каждый год удается выбраться в Лондон на праздники. Вы ведь тоже проведете с нами завтрашний день?
Салли сглотнула комок и украдкой посмотрела на Мэтти.
– Нас в этом году не приглашали, – выговорила она наконец.
– Ну что ты, глупышка, – рассмеялась Александра, – конечно же, вы приглашены! София обязательно пригласит своего брата, как бы она ни дулась за то, что в прошлом году вы явились на званый ужин в джинсах. Она всегда приглашает всю семью. Всегда!
Мэтти деланно закашлялся и отвернулся.
– Мы уже обещали одним нашим друзьям, что завтра будем обедать у них, – пробормотал он невнятно, крутя пуговицу на пиджаке. – К тому же глупо возвращаться сегодня в Лондон, а завтра по утру сорваться в Вустершир, чтобы увидеть ту же компанию.
– Чепуха! – Этти бросилась в бой. – Вы можете переночевать здесь.
– Нет, здесь мало места, – фыркнул Мэтти.
– Мы могли бы переночевать у Монкрифов, – предложила Салли. Ей очень хотелось принять приглашение и увидеть Софию, старшую сестру Мэтти, и ее мужа Бена, у которых они так редко гостили. К тому же это избавляло ее от скучнейшего обеда в обществе невыносимых друзей мужа, говорящих исключительно о политике.
– Нет, – Мэтти почти кричал. – Сегодня Рождество! Мы не можем вот так запросто постучаться в дверь и попроситься на ночлег.
– Как Иосиф и Мария? – с улыбкой заметила Александра.
– Уверен, Монкрифы не будут возражать, – послышался из кухни голос Найла. – Хочешь, я позвоню им после ланча? Или мы можем все вместе заглянуть к ним, засвидетельствовать свое почтение.
– Нет, спасибо. – Мэтти направился к лестнице. – К тому же у нас уже есть планы на завтра. Найл, я пью виски.
– Ну вот, опять мне вести автомобиль, – вздохнула Салли. – Простите, он сегодня не в духе.
– Да он всегда такой, ворчливый молокосос, – сердито отреагировала Этти, прислушиваясь, как Мэтти на втором этаже выговаривает Таш за незапертую ванную комнату. – Весь в своего ужасного отца!
– Мама! – Александра вспыхнула и огорченно посмотрела на Салли.
– Там нет защелки! – крикнула Таш и сбежала вниз по лестнице. Вместо мокрого костюма на ней теперь было красное шерстяное платье.
– Таш, у меня для тебя сюрприз… – Александра начала расстегивать пуговицы на пальто.
– Значит, действительно этот ужасный человек будет здесь завтра? – Этти продолжала гнуть свою линию.
– Да, он собирался. – Александра вздохнула и снова запахнула пальто.
– Кто? – Таш чмокнула Найла в щеку и показала, как открывается морозилка.
– Твой отец, – сморщила нос Александра.
– Да ты что! – Таш вздрогнула. – Говорите, кто хочет виски, а кто джин-тоник? Найл налил по семь стаканов того и другого.
– А сколько нас всего? – спросил Найл.
– Семеро взрослых, – стала считать Таш, – и трое детей. И еще Линус.
– О, Линус, безусловно, захочет пригубить ликер после маминого молочка, – усмехнулся Найл. – Как обстоят дела с ланчем, Паскаль?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43