Хьюго дважды сбился с маршрута, держался в седле как любитель и чуть не упал с коня. Сделав круг, он спешился, кинул вожжи Фрэнни и ушел прочь.
В этот вечер все были подавлены. Таш приглашали на ужин в соседний вагончик, но у нее хватило сил только на звонок Найлу. Вернувшись к себе, девушка рухнула в постель, чтобы хотя бы как следует выспаться. Радовало только отсутствие Хьюго – он ночевал на ферме у друга, и Таш чувствовала себя спокойнее.
Утро следующего дня выдалось таким же промозглым. Капли дождя стекали по одежде и шлемам, бумажные номера участников намокли, и цифры размылись. Теперь жокеи, проезжая мимо судейской трибуны, громко выкрикивали свои номера.
Таш, которой выпало выступать одной из первых, пораньше вывела Сноба из стойла и отрабатывала с ним базовые приемы.
Мокрые и грязные барьеры выглядели еще более устрашающими, чем вчера. Один из них особенно волновал Таш. Перед тем, как взять этот узкий и островерхий барьер, предстояло перепрыгнуть затопленную дорогу. Учитывая, что земля была скользкая и сырая, это было примерно то же, что танцевать на льду без коньков. Барьер находился почти в самом конце манежа и требовал особого внимания.
В конюшне царило оживление. Теду удалось сполоснуть Сноба шампунем, и теперь конь сопротивлялся попыткам его вытереть, словно капризный ребенок, которого мама заставила умываться против его воли.
– Хьюго еще спит. – Тед увернулся от лязгнувших зубов Сноба. – Говорит, что теперь, когда Бодибилдер вне игры, он может проваляться до обеда.
– Счастливчик! – Таш заметила, что Сноб оторвал кусок от куртки Теда. – Он в хорошем настроении?
– Хьюго или Бод?
– Оба.
– В отвратительном.
На скачке с препятствиями Сноб повел себя весьма своевольно. Он помял две цветочные клумбы и сломал балку, перепрыгивая через барьер. Таш покидала манеж с гудящей головой.
После дистанции у нее болели руки, лицо пылало, а сердце бешено колотилось. Таш решила, что на этот раз она уцелела только чудом.
Тед и Стефан, оба в мягких пальто и пушистых шапках, приветствовали ее одобрительными криками, когда она проносилась мимо. Но Таш понимала, что ее выступление было далеко не идеальным. Она всеми силами пыталась удержать Сноба, неистово рвущегося вперед, вопреки желанию своей наездницы. Недели тренировок прошли даром. Сноб был слишком силен для нее, и Таш приходила в отчаяние. Возможно, конь и любил свою хозяйку, но он уже не слушался ее, совсем как загулявший муж.
Задев всего один барьер во время взятия препятствий, Хьюго, несмотря на вчерашний громкий провал, имел все шансы на удачное выступление. Все решал последний кросс. Чтобы подготовить Серфера к более серьезному соревнованию в Бадминтоне, нужно было выбрать кратчайший и опаснейший маршрут.
Но земля тем временем превратилась в болото. Старт снова отложили, и Серфер, встревоженный суматохой, нервно гарцевал на месте.
Таш и Стефан подошли к Хьюго, чтобы сказать добрые напутственные слова, но тот оказался не в настроении. Его чуткий конь был горяч и свеж. Хьюго, напротив, выглядел вялым и отрешенным.
– Чувствую себя отвратительно. – Он взял у Таш сигарету и затянулся. – Какое-то давящее ощущение.
– Пить надо меньше, – ухмыльнулся Стефан. – Один бог знает, зачем ты так набрался в свой день рождения.
– Потерял голову из-за женщины, – прошептал Хьюго, не отрывая глаз от стартера, который уже начал отсчет. Серфер вытянул шею, как ребенок, пытающийся из-за спин взрослых рассмотреть футбольное поле.
Стефан подмигнул Таш и одними губами уточнил: «Лисетт».
Таш повернулась к Хьюго. Его красивое, с правильными чертами лицо было серым, как хмурое небо. Таш знала, что он способен скакать лучше и быстрее всех наездников страны, но даже виртуозный скрипач не может играть в варежках.
– Выбери безопасный маршрут, – сказала она. – Не стоит рисковать при такой погоде.
Несколько мгновений Хьюго смотрел на нее так, будто увидел впервые, его глаза шарили по лицу Таш. Потом он отвернулся, и в тот же момент прозвучала команда: «Старт!»
Подняв брызги грязи и окатив стартера с головы до ног, Серфер сорвался с места.
– Узнаю Хьюго, – рассмеялся Стефан, глядя, как конь с легкостью взял первый барьер.
Вскоре стало ясно, что безопасность стоит на последнем месте в списке приоритетов Бошомпа. Он выбрал тот же путь, что и Стефан, решив пройти маршрут за наименьшее количество времени.
Серфер был сильным, способным конем с пламенным сердцем. Но он рос и воспитывался в Австралии, и холодная слякоть Англии смущала его и лишала уверенности. Хьюго был самым храбрым и самым вдохновенным наездником. Он мог в уме просчитать, сколько метров оставалось до очередной преграды, и выверял прыжок с точностью до секунды. Однако сейчас его мучило похмелье, зрение притупилось, реакция замедлилась, а на лбу выступила испарина. Но он был уверен, что владеет ситуацией и никакая погода ему не помеха. Это и стало его роковой ошибкой.
Таш, Стефан и Фрэнни вернулись под навес и, затаив дыхание, слушали восхищенную речь комментатора, сообщавшего, что Хьюго проходит маршрут за рекордно короткое время. Не сбавляя темпа, он миновал живую изгородь со рвом. Толпа зашепталась, горя от зависти и восхищения.
Еще два барьера, теперь до финиша – всего четыре преграды. У Хьюго даже оставался запас времени. Неслыханный результат для такого дождливого дня! Даже Стефан, показавший сегодня самую большую скорость, опоздал на десять секунд.
– Чудесно, – проворчала Таш. – Надеюсь, он свалится. Нельзя блестяще выступать после такой попойки.
Это была мстительная, злая шутка, сказанная в скверную минуту. Таш пожалела о ней сразу же и порадовалась, что окружающие не поставили ей это в вину, но щеки ее все равно загорелись от стыда.
– Хьюго Бошомп и Серфер упали перед последним барьером! Кратчайший маршрут оказался им не по силам. Конь и наездник пытаются встать… – В микрофоне послышался треск, и все смолкло.
Фрэнни бросилась к манежу, Стефан и Таш остались под навесом, ожидая, что репортаж сейчас продолжится. Но после долгой паузы комментатор предупредил, что в соревнованиях объявляется перерыв. Раздались громкие разочарованные возгласы тех, кто все еще ждал своего выхода.
Таш и Стефан сорвались с места и столкнулись с Тедом.
– Вы слышали, что произошло? – выдохнул он. – Я только что из конюшни.
– Хьюго упал, и они приостановили соревнования, – ответила Таш. Язык ее одеревенел от страха.
– Да знаю я, – отмахнулся Тед. – Уже послали за ветеринаром. Похоже, Серфер очень плох.
– О, черт! – выругался Стефан.
– А Хьюго? – прошептала Таш, чувствуя горечь во рту. Но Тед и Стефан уже спешили к манежу. Она бросилась за ними, сердце стучало, как молот о наковальню.
Они подбежали к забору и замерли в нерешительности. Стефан остановил престарелую даму и стал расспрашивать, предоставив Теду в одиночку пробираться сквозь толпу. Таш маялась позади Стефана, до нее долетали только обрывки фраз.
– …упал. Сломал позвоночник… Бедняжка… Заплакав, Таш отошла в сторону и опустилась на траву, чувствуя, как цепенеет тело.
Она смотрела, как у самого забора толпятся люди, качают головами, пожимают плечами. В сыром воздухе витало отчаянье. Неподалеку стояло сразу несколько машин «скорой помощи». Хьюго нигде не было видно.
Вернулся Тед; его обычно веселое и беспечное лицо было искажено гримасой боли. Он пытался сдержаться, но не мог скрыть подступающие слезы.
– Серфера усыпят, – обратил он к Таш убитые горем глаза. – Они слишком быстро подлетели к последнему барьеру, конь поскользнулся. Нет никакой надежды.
– А что с Хьюго? – Таш едва могла говорить, ее глаза жадно впивались в мелькающие лица.
– Ни царапины, – прошипел Тед. – Ублюдок!
Таш разрыдалась. Она стыдилась собственных слез облегчения, но ничего не могла поделать.
Хьюго стоял, ссутулившись, прислонившись к дереву, и поминутно подносил к дрожащим губам где-то добытую сигарету. Таш слышала, как сурово двое организаторов и распорядитель скачек говорят с ним и каким слабым голосом он им отвечает. Она не разбирала слов, но понимала, что симпатия организаторов не на его стороне. Похоже, Хьюго обвиняли в падении и гибели Серфера.
Подойдя поближе, Таш заметила, что у него заплаканные глаза. Она никогда не видела, чтобы Хьюго плакал; казалось, он даже не знает, что такое слезы. Ее сердце сжалось от сострадания. Глаза Хьюго были пустыми и в то же время дикими; чувствовалось, что он на грани срыва.
Организаторы удалились, и Хьюго обернулся к Таш. Он словно бы не видел ее. В безжизненных руках болтался шлем, одежда была порвана и пропитана грязью. На правой щеке налился фиолетовый огромный синяк, из носа шла кровь. Вчерашняя царапина горела на лбу, и щеки были перемазаны землей и кровью.
Недолго думая, Таш бросилась к нему, всей душой желая помочь, но не зная как.
– Он мертв, Таш, – с трудом выговорил Хьюго. – Мертв. Это моя вина. О боже! – Он закрыл лицо ладонями.
– Тихо, тихо, не говори так. – Таш обняла его за плечи и погладила по мокрым волосам. Сбылась ее давняя мечта. Какая ужасная ирония судьбы! Детская фантазия обернулась кошмаром. Он гладила Хьюго, не испытывая никаких радостных чувств, только сострадание.
В следующий миг он притянул ее к себе, сдавив с такой силой, что Таш чуть не закричала. Он обнимал ее, как свою последнюю надежду, прижимаясь лбом к ее шее, обжигая дыханием ее плечо. Хьюго стоял так, не двигаясь, дрожа всем телом, зажмурив глаза, отчаянно сжав кулаки. Потом он оттолкнул девушку с такой же силой, с какой несколько минут назад заключил в объятия.
Хьюго отошел прочь, чтобы не видеть, как труп Серфера медленно грузят в трейлер.
Дорога до вагончика показалась бесконечной. Фрэнни без конца плакала, а Хьюго был похож на зомби. Их часто останавливали и спрашивали, что произошло, Таш только качала головой, бросая торопливые объяснения. Слова «упал», «погиб», «усыпили» приводили Фрэнни в истерику.
В вагончике Таш налила девушке выпить, надеясь немного ее успокоить. Но бренди оказалось плохим лекарством. Фрэнни наконец прекратила плакать и накинулась на Хьюго с кулаками.
– Ты заносчивый, самовлюбленный идиот! – кричала она. Ее глаза опухли от слез и стали красными, будто в них попала хлорка. – Ты убил этого коня, потому что тешил свою чертову гордость и спасал репутацию героя! Ты – ничтожество!
Хьюго молчал, трясущимися руками хватая сигарету за сигаретой и умоляюще глядя на Таш.
– Все советовали тебе выбрать безопасный маршрут, – голос Фрэнни срывался. – Но ты, конечно, никого не слушал. Ты считал, что можешь завоевать весь мир, и убил своего коня. С тем же успехом ты мог пристрелить его сегодня утром в конюшне.
– Заткнись! – Хьюго резко встал и смахнул со стола кружки.
Но Фрэнни только еще больше завелась:
– Ты даже сегодня напился, ведь так? Ты толком не видел перед собой дороги, и тебе плевать на меня, на твоих бедных лошадей, на спорт. Можешь не пугать меня увольнением, я сама ухожу. Я не буду работать на тебя даже за тройную зарплату. Ты неудачник, Хьюго! – И девушка выбежала на улицу.
– Все в порядке? – Стефан, избавившись от репортеров, вошел в вагончик.
– Лучше некуда. – Хьюго стянул перчатки, его голос звучал холодно. – Мне нужно переодеться. – Он начал стаскивать с себя сапоги.
Таш стояла рядом со Стефаном, глядя, как Хьюго почти рвет на себе намокшую одежду. Он повернул к ним раздраженное лицо.
– Польщен вашим вниманием, – прорычал он. – Но почему бы вам не убраться отсюда? Ах да, вас еще ждут награды! Да перестань ты на меня таращиться! – Последняя фраза относилась к Таш. – Уйдешь ты или нет, наконец?!
Глава двадцатая
Сноб, совершенно взбесившийся оттого, что его так надолго оставили без внимания, вел себя ужасно: когда они с Таш подъехали к судейской трибуне за своим призом, он укусил почтенного пэра, который раздавал награды, и отказался покидать манеж, пока общепризнанный победитель Брайан Седжвик не забрал свой приз. Когда наконец Таш удалось увести коня, он чуть не раздавил по дороге собаку одной зрительницы.
– Вы – безжалостные убийцы животных, – крикнула ей вслед рассерженная женщина.
Таш вела Сноба в почти опустевшую конюшню. Многие участники, поняв, что остались без призового места, уехали давным-давно.
Тед поджидал ее с виноватым видом.
– Прости, что пропал, – извинился он. – Я просил Изабеллу Пайк забросить Фрэнни к нам на ферму, она отказывается возвращаться в Маккоумб с Хьюго.
– Почему она не поехала со Стэнтонами? – устало спросила Таш. – Они все равно должны были отвезти домой Кристи.
– Они уже уехали.
– Кристи знает о несчастном случае? – Таш сняла со Сноба седло.
– Знает, – пробормотал сквозь зубы Тед. – Наверное, поэтому и поспешила уехать. Она даже не передала Хьюго соболезнования.
– Черт!
– Бодибилдер и Счастливый Понедельник уже в вагончике, так что теперь осталось загрузить только этого приятеля. – Тед кивнул на Сноба.
Таш покидала состязание в числе последних. Было странно видеть, каким пустынным стало это место после отъезда лошадей и жокеев.
Прихватив куртку Стефана, она двинулась к вагончику для лошадей, одиноко стоявшему на парковке. Навстречу ей, сузив голубые глаза, вышел рассерженный Хьюго.
– Где тебя черти носят? – Он развернулся к вагончику. – Я уже думал, придется оставить тебя здесь. Поторапливайся, мы и так задержались!
– Кто сядет за руль? – спросила Таш, плетясь следом. Обычно в роли водителя выступала Фрэнни, но она уехала.
– Я, – буркнул Хьюго.
Всю дорогу они не разговаривали.
– Поторопись, я хочу поскорее вернуться домой, – процедил Хьюго, остановившись у ворот фермы. Он даже не соизволил въехать во двор.
Заперев Сноба в стойле, Таш доверила Теду покормить его, а сама отправилась на кухню в поисках тепла и участия. Индия сидела за столом и делала домашнее задание.
– Пенни и Гаса нет дома. – Индия поставила на плиту чайник. – Мама и Найл в гостиной. Что ты будешь – чай или кофе?
Ничего не ответив, Таш прошла в гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43