Тот обнял жену и промолчал. В детстве они с Хьюго сотни раз катались на санках с этого холма, ставили себе синяки, но оставались живы и здоровы. Бен ласково прижался подбородком к затылку жены.
– Осторожнее, Бен, – всхлипнула она. – Ты помнешь мне прическу.
Лицо Таш залепила грязь, руки заледенели, несмотря на толстые перчатки, волосы падали на глаза, а сердце стучало где-то в горле.
Она кричала от страха и восторга. Ощущения были удивительными – ярче, чем скачки, бешеней, чем американские горки, лучше, чем целая ночь страсти!
За ее спиной, запрокинув голову и глядя в темное небо, смеялся Хьюго. Когда они на опасной скорости приблизились к краю Двадцати Акров, Таш почувствовала, что его объятия стали крепче.
– Здесь очень сыро, – предупредил он, но Таш не слышала.
Хьюго был пьян, но отдавал себе отчет: если Таш не замедлит хода, их вынесет на соседнее поле. У подножия холма почва была размытой и скользкой, как нефтяное пятно.
– Сбавь скорость! – закричал он ей в ухо, чувствуя, как заносит заднее колесо.
Ветер подхватил его слова. Мотоцикл неотвратимо летел к группе деревьев, их тяжелые ветви клонились к земле.
– Опусти голову! – Хьюго пригнул ее к самому рулю. Его хватка ослабла, Таш почувствовала, как он пытается сохранить равновесие, прижавшись на мгновение лицом к ее спине.
Из темноты показалась огромная ветка. Таш увидела ее слишком поздно и свернуть в сторону уже не успела.
– Боже мой! – Девушка наклонила голову.
И тут же почувствовала, что потеряла Хьюго – мотоцикл стал легче и несся все быстрее. Спина у нее моментально заледенела.
Таш резко затормозила и оглянулась назад. В кромешной мгле виднелись едва различимые силуэты деревьев.
Таш всматривалась в темноту, ужас накатывал на нее при одной мысли, что Хьюго остался где-то позади и, возможно, ему срочно нужна медицинская помощь. Моросил дождь, и это ухудшало и без того плохую видимость. Таш развернула мотоцикл, свет фар озарил пространство, но ничего, кроме толстых стволов деревьев в отдалении и следов мотоцикла на сырой земле, она не увидела.
Таш собралась заглушить мотор и позвать Хьюго, но тут в темноте, всего в нескольких метрах, мелькнула его тень. Хьюго пошатывался, рубашка была разорвана на плече, и только сейчас Таш заметила, что на нем не было куртки. Она подумала, что ему наверняка чертовски холодно. У нее самой зуб на зуб не попадал.
– Тебе больно? – взволнованно спросила девушка, заметив у него на лбу большую царапину.
– Жить буду. – Хьюго положил дрожащую руку на кожаное сиденье.
– Прости. – Она прикусила губу. – Не нужно было так гнать.
На мгновение Хьюго о чем-то задумался, а потом вдруг неожиданно улыбнулся:
– Зато эта поездка вышибла из меня хмель лучше алкозельтцера. Я это заслужил. – Он заглушил мотор.
– Что ты делаешь? – Таш нервно сглотнула, напуганная воцарившейся тишиной. В ее ушах все еще стоял шум мотора.
– Нам надо поговорить. – Хьюго осторожно ощупал поврежденный лоб.
Не слыша завывания ветра и приглушенных звуков музыки, долетающих из дома на холме, Таш растерянно смотрела на ключи в замке зажигания. Сердце отплясывало в груди какой-то дикий танец, Таш едва дышала. Казалось бы, она должна испытывать гнев, негодование или хотя бы страх!.. Но чувство, встрепенувшееся у Таш в душе, было больше всего похоже на надежду.
– В другой раз. – Она снова завела мотор.
Хьюго отодвинул ее руку и очень осторожно, даже ласково вытащил ключи.
– Зря ты выбрала желание. – Не глядя на нее, Хьюго вертел в руках брелок. – Я хочу, чтобы ты сказала правду.
– Да? – Сердце Таш сделало тройное сальто. Ее голос был звенящим и натянутым как струна.
Хьюго внезапно рассмеялся, это был хриплый, низкий звук, не имеющий ничего общего с весельем.
– Как-то ты сказала, что была влюблена в меня еще в детстве. Не серьезно, конечно, я понимаю, но все же…
Таш кивнула, чувствуя, как ее гордость встает на дыбы.
– Я был очень несправедлив к тебе, Таш?
Девушка изумленно смотрела на него: ее удивил этот вопрос. Но лица Хьюго не было видно в темноте ночи.
– Немного, – проронила Таш, глядя на ключи, зажатые в его ладони всего в метре от нее. – Но это было очень давно, – добавила она.
– Бедняжка! – Хьюго вздохнул, и Таш почудилось, что он издевается над ней. – Тебе нужно было просто все как следует выяснить.
Было слышно, как люди на вершине холма что-то кричат. Но ветер относил их слова в сторону.
– Отдай мне ключи, – взмолилась Таш. Она потянулась за ними, но, коснувшись ногой раскаленного двигателя, вскрикнула от боли и едва удержала падающий мотоцикл.
– Мы еще не все выяснили. – Хьюго отступил назад. – Скажи, тебе было больно любить меня, когда я оставался безразличен? Действительно больно?
Не ответив, Таш сделала еще одну попытку завладеть ключами, и ей удалось выбить их из рук Хьюго. Однако огромная перчатка помешала ей поймать ключи.
– Черт! – Сапоги Таш увязли в грязи, когда она попыталась удержать мотоцикл в равновесии.
Хьюго ругнулся сквозь зубы и опустился на сырую траву в поисках пропажи.
– Посмотри, что ты наделала! – прошипел он.
– Ты меня вынудил.
– Я просто поинтересовался. – Он вытер грязные руки о джинсы и снова стал шарить по земле.
– Мне не нравится твой интерес, – пробормотала девушка.
Хьюго поднял на нее глаза, его лицо все еще было в тени, но Таш заметила этот взгляд в тусклом свете беспокойного неба. Девушка вздрогнула. «Он меня хочет. Хьюго Бошомп меня хочет!»
Таш набрала в рот воздуха, понимая, что сейчас ей придется приложить все усилия, чтобы не броситься с головой в опаснейший омут, причинив тем самым вред всем, кого она любит. Наверное, Хьюго думает, что Таш до сих пор влюблена в него, как какая-нибудь доступная фанатка. И ему кажется забавным затащить в постель будущую жену Найла О'Шонесси, в то время как бывшая жена Найла мечтает затащить в постель самого Хьюго! А наутро в пух и прах разбить Таш на конных состязаниях! Наверное, ему все это кажется очень смешным.
Хьюго все еще ползал на коленях, разыскивая ключи. Его волосы блестели, и Таш поборола желание погладить их. Это было ее давней девичьей мечтой, и Таш каждый раз вспыхивала от волнения, вспоминая об этом.
Она обеими руками обняла себя за плечи, стараясь согреться. Перчатки были такими огромными, что казалось, ее обнимает незнакомец. И вдруг она почувствовала еще одну руку, которая скользнула по сапогу и медленно поползла в направлении колена.
Несколько секунд Таш не двигалась, ощущая, как в животе взорвался фейерверк и пульс застучал так быстро, как никогда. Рука Хьюго уже была у нее на бедре; Таш замерла и разучилась дышать.
Пытаясь овладеть собой, она произнесла тонким срывающимся голосом:
– Не думаю, что ты найдешь здесь ключи. Пальцы продолжали неторопливое движение.
– Может, и так, – хрипло засмеялся он. – Но мне нравится сам процесс.
Таш закрыла глаза и позволила фейерверку вспыхнуть еще раз, прежде чем окатить парня холодной водой.
– Хьюго, ты пьян.
– Знаю.
– Ты пил всю ночь, – Таш пыталась рассуждать логично, – и теперь ведешь себя, как строптивый подросток. Мне кажется, что пора остановиться, пока ты сам об этом не пожалел.
– Я думал, пьяницы тебе по душе, – пробормотал он. – Найл всегда пьян. Мне казалось, что и у меня появятся шансы на твою благосклонность, если я буду пить за пятерых.
– Найл не пьяница!
– Ты права. – Он вдруг с силой сжал ее ногу. – Найл – алкоголик.
– Да как ты смеешь!
– Смею, потому что это правда, – отчеканил Хьюго. – И ты это знаешь. И знаешь, что одна из причин, по которой он пьет, – это ты. А теперь помоги мне.
Таш захотелось ударить его. Сесть на мотоцикл и раздавить, потому что в его злых словах была доля ужасной правды.
– Я всем сердцем люблю Найла, Хьюго. – Она неуклюже сползла с мотоцикла. – И теперь я возвращаюсь домой, чтобы обнять его и уйти с твоей чертовой вечеринки.
Хьюго прислонился лбом к колесу. У Таш зародилось подозрение, что он смеется.
Она развернулась и пошла вверх по неровной поверхности холма.
– Таш, вернись, – раздалось позади. В голосе Хьюго не было и намека на смех.
Таш шла, не оборачиваясь. Ее каблуки увязли в грязи. Она решила выбросить эти приносящие одни неприятности сапоги при первой же возможности.
На половине пути девушка стянула их с ног и пошла дальше босиком, несмотря на холод и слякоть.
Гости, заметившие ее приближение, бросились навстречу, спрашивая, где Хьюго и что стало с мотоциклом.
Перепачканная и босоногая, не отвечая на их вопросы, Таш направилась прямо в дом, чтобы согреться и забрать свое пальто.
Когда она вернулась домой, Свекла встретила хозяйку сердитым лаем.
Найл лежал на диване, рядом стояла бутылка, купленная в подарок для Хьюго. В ней не осталось ни капли.
– Меня подвез Готфрид Пелгам. – Таш села рядом, пытаясь разгадать, в каком он настроении.
Найл кивнул, но ничего не сказал. В его облике было что-то греховное и романтичное одновременно – черные кудри спадали на покрасневшие глаза, лицо казалось совершенно безучастным. Он словно бы не заметил ее босых ног и грязной одежды. И не сказал ни слова, когда она легла рядом, свернувшись клубочком.
Глава девятнадцатая
На следующее утро Таш нашла Зои и Гаса оживленно сплетничающими на кухне. Зои, которая рано уехала с вечеринки, сгорала от любопытства. Гас и Пенни оставались у Хьюго до самого окончания праздника, и теперь оба, перебивая друг друга, во всех подробностях живописали пьяные безумства гостей.
У Таш, не сумевшей вовремя проснуться, был всего час, чтобы подготовить Сноба к транспортировке. Хьюго и Стефан собирались приехать в семь утра.
Слушая вполуха веселые сплетни, Таш носилась по дому в поисках чистой рубашки. Тед ночевал у Фрэнни, с которой, по всей видимости, помирился. Парень опаздывал, заслужив тем самым праведный гнев Гаса. Вчера после отъезда Таш на вечеринке произошел скандал – его устроила София, обнаружившая, что раритетное издание, которое она подарила Хьюго, используют как подставку для пива. Сам именинник вернулся на праздник через час после ухода Таш, пьяный и расстроенный. Остаток вечера он пил виски, устроившись на диване. Лисетт постоянно вертелась рядом, пытаясь уговорить его сдать дом съемочной группе.
– Она ходила за ним хвостом, – хихикнула Пенни, – все мужчины не отрывали от нее глаз, сходя с ума от зависти, а Хьюго не соизволил удостоить Лисетт даже взглядом.
– Он открыл глаза, только когда она полезла ему в штаны!.. – Гас усмехнулся и стал переодевать свитер.
– И как Хьюго отреагировал? Я о просьбе сдать дом для съемок… – говоря это, Зои почему-то взглянула на Таш. Та вспыхнула и притворилась, что ищет уздечку.
– Не знаю. – Пенни сморщила нос и кинула шипучий алкозельтцер в апельсиновый сок. – Мне кажется, у него случилось сотрясение мозга после поездки на мотоцикле с тобой, Таш. Ума не приложу, как ты могла оставить его одного с травмой головы. Все только об этом вчера и говорили.
– Он был в порядке! – Щеки Таш пылали. – Хьюго отлично двигался и говорил. Он отделался царапинами.
Пенни укоризненно взглянула на нее:
– По мне, так вы оба поступили очень неразумно.
– Зачем ты это сделала, Таш? – Зои поддержала сестру. – Уверена, Найл ни за что бы не уехал, если бы знал, что, как только за ним захлопнется дверь, ты отправишься гонять по полям с Хьюго.
– Это была игра, – вскинулась Таш. – И я полагала, что Найл вернется.
– Прости, это я виновата, – вздохнула Зои. – Мы очень долго уговаривали Руфуса выйти из машины. Найл был так заботлив, что я в благодарность предложила ему кофе. Мы разговорились и просто не заметили, как пролетело время.
– Вы пили кофе? – спросила Таш. Зои кивнула:
– Литры кофе! Найл рассказывал мне о постановке Анны Бронте, когда пришла Индия. Кьюбиты подбросили ее с вечеринки. Она как раз читает «Жителя Уайлдфелл-холла», так что они с Найлом стали делиться впечатлениями, как два зубрилы, готовящиеся поступать в Оксфорд. Найл сказал, что Индия подкинула ему новые идеи, и поспешил домой, чтобы просмотреть сценарий и сделать записи.
«А вместо этого опустошил бутылку!» – подумала Таш. Она не могла забыть слова Хьюго и хотела признаться Зои в своих страхах, но сейчас ей нужно было спешить к Снобу, чтобы подготовить его к приезду вагончика.
На тренировке в Лоэртоне Хьюго ни словом не обмолвился о прошлой ночи. Он был угрюм и почти не разговаривал с Таш, только попросил ее поторопиться, проходя пробный круг. Таш обратила внимание на то, что у него мешки под глазами.
– Вы вместе поедете на одном коне, как вчера на мотоцикле? – хихикнула Люси Филд.
– Таш никогда не доверит мне Сноба, – мрачно хмыкнул Хьюго. – Боится конкуренции.
– Вот уж я посмеялась бы, если бы ты ехал на нем с тем же мастерством, как вчера на мотоцикле!.. – съязвила Таш, отметив однако, что наездник легко перепрыгнул одну из самых сложных преград.
– Я четыре года подряд побеждал на этих соревнованиях, – фыркнул Хьюго, глядя, как она измеряет шагами расстояние между барьерами, один из которых представлял собой живую изгородь со рвом: через этот барьер, казалось, прыгаешь прямо в небо.
– Надо же, сколько новых барьеров прибавили в этом году! – Таш остановилась, чтобы не сбиться со счета.
– Значит, я возьму и их, – ответил Хьюго, едва удостоив взгляда опасную изгородь.
На предварительных состязаниях Таш смогла набрать неплохое количество баллов, учитывая, что большинство жокеев после вечеринки выступали из рук вон плохо.
– Это провокация, – ругался один из лучших наездников Великобритании Брайан Седжвик. Его широкое лицо было серым от недомогания. – Хьюго надо пристрелить.
Однако ворчуны смолкли, увидев, что выступление Хьюго – наихудшее за последние пять лет. Серфер, грациозный и легкий конь с длинными, как у кролика, ушами, напрягал их в стремлении уловить дыхание своего наездника, словно антеннами. Конь и хозяин были просто созданы друг для друга. Но сегодня, когда хозяин в расстроенных чувствах плюхнулся в седло, шоколадные уши животного были опущены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43