А Машка слегка сдвинется с того места, которое называется "пуп земли".
5.9.61.
Часа два гуляли вчера с Машей. Вышли из ворот - солнечно, прохладно, дует ветер.
Зашли в сад при большом доме на Мичуринской улице. Собирали желуди и голубиные перья. В этом саду - маленький игрушечный домик, мечта всех ребятишек, особенно девочек. Домик набит девчонками лет по шесть-семь. Побежала туда и Машка.
- Можно и мне с вами играть?
- Можно. Тебя как зовут?
- Маша. А тебя? А вас?
- Меня Лена. Меня Таня. Меня Маня. Дай перышко.
- Пожалуйста.
И раздала все перышки. И все желуди.
Играли в прятки, в палочку-выручалочку. Машка до сих пор играть не умеет и не пытается даже научиться. Просто бегает и смеется.
* * *
- Ты что плачешь, Маша?
- Я просто так. Не то плачу, не то смеюсь.
6.9.61.
Ходили вчера за покупками - в молочный и другие магазины. Машка помогала - стояла в очередях, хотя что такое очередь - до сих пор не понимает.
- Стой, - говорю, - вот здесь, за этой тетей.
Возвращаюсь и вижу, что лишь одна часть задания дошла до нее: стоит здесь, то есть там, где была поставлена. А тетя... тетя уже далеко, а за ней еще пять теть.
В другой раз говорю:
- Иди стань в очередь у кассы.
Через две минуты ищу - нет Маши в очереди.
Вижу - стоит у другой кассы, у неработающей. Стоит сбоку, беспечно покачивает ногой, терпеливо ждет меня...
* * *
Ночью мы с мамой рассадили в столовой на тахте всех Машиных кукол.
Утром Машка вошла в столовую и буквально остолбенела.
По словам мамы, минуту стояла молча в дверях и наконец выговорила:
- Мама, ты знаешь!.. У Катарины сегодня день рождения. К ней все дети в гости пришли!..
А минут через пять спросила:
- Мамочка, это они сами, или это ты их так посадила?
Ах, Машка, Машка, счастливый ты человек!..
* * *
Читал ей на прогулке стихи Хармса.
- Это кто написал?
- Хармс.
- Как?
- Хармс. Даниил Иванович Хармс. Очень хороший поэт.
- А где он сейчас?
- Умер.
Помолчала.
- Почему это все умирают писатели?
7.9.61.
На Кировском проспекте папа зашнуровывал Машке ботинок, и вдруг она закричала:
- Ой, здравствуйте! Здравствуйте!
И еще раз:
- Здравствуйте!
- С кем это ты?
- Ты не знаешь. Это моя знакомая.
Пошли догонять.
- Кто же это?
- Это доктор. Знакомая. В больнице Эрисмана меня лечила.
Не догнали. Да и хорошо сделали, пожалуй. Докторша шла с мужем, а у того на руках - ребеночек.
* * *
Третьего дня сидели в уютном садике - во дворе Дома художников.
Я сказал, что здесь, кажется, живет художник А.
- Это какой?
- А тот, что рисовал картинки к книге Бианки "Зоопарк".
- Ты знаешь, папочка, надо им написать: почему для детей такие грустные книжки пишут? Я плохо сплю, когда мне что-нибудь грустное или страшное перед сном читают.
8.9.61.
Предложил Маше:
- Хочешь, поедем туда, где я родился и провел детство?
Подумала.
- Я лучше в Зоопарк хочу.
Все-таки поехали в места папиного детства.
На автобусе добрались до Никольского рынка, а там пошли пешком - до бывшей Покровской площади, по Английскому к Фонтанке и по Фонтанке - к двухэтажному домику с балкончиком посередине.
Вечером Машка сказала, что ей больше всего понравился этот балкончик и то еще, что в этом доме жил "маленький Алексейчик".
Вошли во двор - грязный, "захламленный" и все-таки знакомый до последнего камушка.
У папы самым буквальным образом замирало сердце.
Маленький мальчик на трехколесном велосипеде (папа вспомнил себя в этом возрасте, на этом же месте и на таком же велосипеде) с места в карьер сообщил папе:
- Сегодня пожарные приезжали!
- Пожар был?
- Ага.
Недаром, значит, папу потянуло в эти места.
По Лермонтовскому дошли до Балтийского вокзала. По пути, на Покровской площади и на Лермонтовском, заходили в какие-то кофейни, ели крутые яйца, пирожки, пили тепленький кофе.
От Балтийского до Финляндского ехали на метро. И вечером Маша по секрету сказала маме:
- Все-таки больше всего мне понравилось метро.
* * *
Светский разговор за столиком кафе:
- Ты знаешь, папа, Сяо-Сяо хотя китаянка, она очень любит украинский борщ. И, абарот, не любит лягушек.
Сяо-Сяо - это кукла.
* * *
На днях мы были в садике, где Маша играла с девочками в пятнашки (палочку-выручалочку). Девочки считались. В считалке такие слова:
Здравствуй, попочка-дружок,
Сколько стоит пирожок?
На следующий день я говорю:
- Как это звали девочку, с которой мы играли? Которая считала.
- Таня! Плохая девочка!
- Почему?
- Говорит "попочка".
Понятия не имела, что попочка - это попугай.
11.9.61.
Сейчас только хватились: батюшки, ведь Машка уже вышла из возраста "от двух до пяти"!.. Вышла, следовательно, если верить Чуковскому, из периода гениальности и перешагнула, если верить Макаренке, через ту черту, когда уже завершено основное воспитание ребенка.
Но мы, несмотря на это, еще пытаемся воспитывать ее.
12.9.61.
Сидели вчера в Дивенском садике. Впрочем, сидел я, а Машка играла или, вернее, делала попытки вступить в игру с незнакомыми девочками. Да, не скрою, отцовское сердце больно сжималось, когда он видел издали, как Машка подбегает к компании девчонок лет по шесть-восемь, что-то им говорит ("Девочки, можно с вами поиграть?") и тотчас отходит в сторону. По-видимому, ответ этих высокомерных девиц гласил:
- Иди, иди, карапет, без тебя обойдемся.
Машка возвращается ко мне. Я ее не расспрашиваю, она тоже ничего не говорит. Только говорит:
- Лучше я здесь посижу. Одна поиграю. С Люсенькой. Это даже интересней.
Люсенька - это кукла.
Неправда, что с Люсенькой интересней, чем с живыми девочками. Через пять минут - опять:
- Папочка, можно, я с этими девочками на качелях покачаюсь?
Наконец она находит себе товарища. Мальчик. Школьник. Лет одиннадцати-двенадцати. В ученической фуражке. Вижу, ведет этот парень, тянет за веревочку деревянный грузовик, сзади гордая и счастливая бежит Машка, а в кузове грузовика сидит, покачиваясь, ее Люсенька.
* * *
На днях, когда мама утром во время гимнастики рассказывала ей об олимпиаде и говорила о разных странах, Машке очень понравилось слово "СССР".
Много раз на дню - ни с того ни с сего, но звонко, с аппетитом:
- Эс-эс-эс-эр! Эс-эс-эс-эр!
* * *
Не помню, по какому случаю, зашел у нас разговор о моей книжке "Часы".
Ах, да, вспомнил! Звонила Г.В.Антонова, мой редактор, просила зайти, посмотреть рисунки к этой книге. Я собирался идти с Машей. А ей не хотелось. Я объяснил ей, зачем мне нужно. И стал рассказывать сюжет "Часов". Показал старое издание с литографиями Пахомова. Она стала умолять:
- Папочка, прочти!
Думал, не выйдет ничего. Книга все-таки не на пятилетних.
И что вы думаете: слушала! И дальше просила читать.
Правда, пересказать не может, но она не может пересказать и "Девочку Машу" Введенского223, и "Золушку", и "Дюймовочку".
Продолжение было обещано вечером. Вечером пришла ко мне - заставила читать.
Сцену в ванной слушала так, как слушают ее обычно ребята, - давилась от хохота.
Невольно зашел у нас разговор о том, что такое детский дом, что такое сирота и тому подобное.
Объяснил разницу между детским домом и детским садом.
Наговорил лишнего, как потом выяснилось.
- Кто живет в детском доме? - спрашивает Машка.
- Сироты. У кого нет ни папы, ни мамы.
- А если только мамы нет?
- Тоже.
- А если папы нет?
- Тоже.
- А папа же может кормить ребенка?
Объясняю, что все люди работают и что большинство работает не дома, уходят на весь день.
- Но ведь кормить-то он может девочку!
Долго не могла уснуть. Плакала. Звала то меня, то мать.
* * *
- Мама, я тебе никогда не рассказывала веселую сказку? Рассказать?
- Расскажи, пожалуйста.
- Жил-был король. И жила-была королева... У короля было девять мальчиков и девять девочек. Король ходил на работу, а дети очень шумели. Потом, когда он приходил с работы, он брал детей гулять. У всех девочек были сумочки, а у мальчиков - машины.
Народ говорил:
- Это вы что, детский сад ведете?
А королева готовила обед на кухне.
14.9.61.
Вечером читал ей (у себя в комнате, пока проветривалась спальня) "Слона" Куприна.
Пришлось на ходу переписывать рассказ - так много там непонятного, чуждого, дикого для современного ребенка: и "я сам - хозяин дома", и "в гостиной", и "городовой", и "я за все заплачу", и торты, которыми кормят слоненка. А кроме того, девчонка в этом рассказе такая противная, что пришлось тоже на ходу подкрашивать, подрисовывать ее.
* * *
По-прежнему на каждом шагу: "Так и знала!"
- Так и знала, что ты так скажешь.
На днях мама у нее спрашивает (перед обедом):
- Ты вымыла уже руки?
- Так и знала, что ты так скажешь. А теперь ты скажешь: "Если не вымыла, то мой быстрее".
17.9.61.
В парке Ленина девочка Оля с двухколесным велосипедом на толстых шинах. Девочка эта умеет считать до тридцати по-русски и до десяти по-английски. Машка слушала, слушала, не вытерпела хвастовства этой милой, в общем-то, девицы и начала загибать пальцы:
- Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь...
Насчитала самостоятельно, то есть без подсказки, до сорока или даже до сорока пяти.
Я сказал:
- А теперь считай по-грузински.
- Как?! Я не умею.
- Эрти, ори...
- Это же гимнастика!
Понятия не имела, что это - цифры. По-грузински считает мама, когда занимается с нею гимнастикой. Слова эти пристегнулись к мостикам, приседаниям, к бегу на месте. И Машка думала, что эти "эрти, ори, сами" что-то вроде аккомпанемента.
В саду нас настиг дождь. Насквозь промокли. Дома растирались и сушились.
* * *
Объяснил ей, что такое мясо.
Она перебивает. Ей хочется самой все объяснить.
- Значит, так, - говорит она. - Корову стреляют, потом берут и кладут в магазин, да?
19.9.61.
Сегодня обнимает меня, смотрит мне в глаза и говорит:
- Папочка, а из чего делают глаза?
С самым серьезным видом я начинаю объяснение:
- Берется монпансье...
Вытаращила глазенки:
- Правда?!
И уже вся горит любопытством:
- Нет, правда, папа? Из лимпасье глаза делают?
* * *
Никак не может научиться правильно говорить некоторые слова.
Говорит:
лимпасье (вместо монпансье),
прадва (вместо правда),
каклеты (вместо котлеты).
* * *
Я зову ее Маша и даже Машка - она не обижается. Но огорчается, даже протестует, когда Машей или даже Машенькой назовет ее мама.
То и дело слышится в нашей квартире:
- Не зови меня Маша! Зови Манюся!
Если "Манюся", - значит, мама любит ее, не сердится.
20.9.61.
Хотел накапать Машке в нос санорина. Отбивается, хнычет. Накапал все-таки.
И вдруг - громкий плач.
- Что такое? В горло попала?
- Не-е-ет...
- А что же ты плачешь?
- А-а-а-а! А-а-а-а! А-а-а-а-а!
Взял бутылочку из-под санорина, стал собирать ее слезки. Говорю:
- Ты слыхала? Тому, кто полную бутылочку соберет, в Зоопарке дают пони.
Сразу перестала плакать.
- Правда? А где же он будет стоять? Ведь в квартире нельзя пони.
- Жеребеночка можно. Давай, давай, плачь дальше.
И подставляю бутылочку.
Стала пробовать плакать - ничего не выходит.
Способ старый, не мною выдуманный.
* * *
Играет во что-то с Буратино. Объясняет мне:
- Мы едем в Тбилиси. Это у нас ночное кафе... то есть куфе... кухе... кухве...
Не сразу понял, что она пытается вспомнить слово купе.
21.9.61.
Ходила с папой в Литфонд к глазному врачу, оттуда прошли на Литейный в книжные магазины...
В саду Машка ловила золотые осенние листья, которые все летели и летели и не желали попадаться ей в руки...
* * *
А сегодня утром мама зовет меня:
- Посмотри!
Прихожу. Машка сидит на табуреточке перед маминым "тувалетом", смотрит в зеркало и на разные голоса разговаривает - сама с собой:
- Девочка, давай познакомимся? Тебя как зовут? Меня - Маша.
- И меня Маша.
- Поиграем давай?
- А как?
- Ну, давай на этом диванчике ездить... будто это автобус.
* * *
Третьего дня вечером играли в лото: папа, мама, тетя Неля и Маша.
Машка страшно хочет выиграть. Громко зарыдала, когда кто-то сказал, что сейчас выиграет, кончит партию, тетя Неля.
- Я! Я хочу! Я!..
В выигрыше самое приятное - получить приз, столбик леденцов, и угощать ими всех своих противников.
* * *
Рассказывала тете Неле:
- Я сегодня во сне видела тетю Лялю и тетю Нину.
- А меня не видела? - спрашивает тетя Неля.
Смутилась, покраснела:
- Я, может быть, тебя и увидела бы, но я уже проснулась.
Ах, ты, милая моя, добрая, вежливая девочка!..
22.9.61.
Была в Зоологическом.
Дома обедала за своим маленьким столиком. И вдруг мама из соседней комнаты видит: Маша нагнулась над столом и ртом пытается взять кусок хлеба. Взяла его - как-то боком - и грызет, жует.
- Ты что это делаешь, Маша?
- Ой, мамочка! Мне так интересно: как это они в Зоопарке без рук едят! Я тоже хочу научиться.
24.9.61.
У Машки большая радость сегодня - гостил у нас мальчик Толя, сын женщины, которая помогала Элико убирать квартиру. Толя живет в интернате, мальчонка он славный, мягкий, добродушный и очень рослый, не скажешь, что ему семь лет, дашь и все девять.
С Машкой он, как и полагается парню, да еще старшему по возрасту, снисходительно грубоват, иногда посмеивается над нею, но, в общем, играет с ней, кажется, с неподдельным удовольствием.
Рисовали, играли в "колпачки", играли в "дочки-матери", обедали и ужинали за маленьким Машкиным столиком.
Машка блаженствует.
- Толечка, Толечка, - только и слышишь.
Познакомилась она с ним и освоилась быстро. Еще в пальто (вернувшись из парка) ринулась на кухню и сразу:
- Здравствуй! Тебя как зовут? Сколько тебе лет?
И так далее - полная анкета.
Толя у нас ночевал. Утром они вместе занимались гимнастикой. Он ей показал свои упражнения, она ему - свои.
Вообще присутствие этого мальчика в нашем доме со всех сторон полезно Машутке.
Быстро ест (Толя в интернате к этому приучен), быстрее одевается. Учится быть хоть и в маленьком, а все-таки в коллективе.
Сейчас уходят втроем (Валя, Толя и Машка) в парк. Берут с собой ваньку-встаньку и большой мячик.
- Мячик понесу я, - говорит Толя.
- Нет, я, - довольно любезно отвечает Маша.
- Ты куколку понесешь.
Через минуту опять Машин голос:
- Я понесу мячик!
И уже чувствую - вот-вот вырвется из нее: "Это мой мячик!"
Зову ее к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38