В кабинете стало тихо.
- Насколько я понимаю, генерал, - начал Прайс, - мы должны
рисковать...
- Да, да, пора подвести черту, господа, нечего терять время, - прервал
его президент. - У нас имеется восемь человек, среди которых один от мафии.
Из того, что вы говорите, я делаю вывод, что полет должен состояться только
завтра, правильно? Так... Было высказано предложение, чтобы место старта
перенести в Калифорнию. Как утверждает генерал Шинен, это вполне возможно.
- Так точно. Мне кажется, господин директор, - Шинен обратился к
Прайсу, - что особого риска в этом нет. Могу гарантировать, что их человек,
предполагая, что данная кассета не просто чей-то идиотский розыгрыш,
находится среди четверки с мыса Канаверал. Кроме нас никто не знает о
возможности смены баз, следовательно, он должен находиться там, раз все
талдычат о старте с Флориды. Абсолютно все, господин директор. Господа, но
ведь "Атлантис" и вправду должен стартовать с мыса Канаверал! Мало того,
пока господин президент не сделает соответствующих распоряжений, шаттл
взлетит именно оттуда! С мыса Канаверал на Флориде! Ну, так где же их
человек, если не там?
Диллон что-то записал в блокнот,
- Хорошо. Я согласен. Переносим старт на базу Ванденберг, -
резюмировал он. - Мистер Ханна, вы берете на себя руководство спецгруппой,
которая обеспечит безопасность "Атлантиса". Я даю вам все полномочия. Вы не
имеете права делать, не посоветовавшись со мной, только одного: вам не
разрешается отмена всей миссии. Это буду решать только я один. Мисс Пикард
будет сотрудничать с вами со стороны Пентагона. Я даю в ваше распоряжение
самолет. Сейчас вам следует отправиться на Флориду и в Вандерберг, чтобы
исследовать ситуацию на месте. Секретарь по вопросам безопасности сообщит
персоналу баз о вашем прибытии. Вопросы?
- Да, господин президент, один. Если я выясню, что старт с базы
Вандерберг по каким-то причинам нежелателен, можем ли мы переиграть на
Флориду? Каким временем будем мы тогда располагать?
- Это не имеет значения, мистер Ханна, - выручил Диллона Хетчер. - Вам
будет достаточно сообщить об этом в Центр Управления Полетами в Хьюстоне, а
они уже устроят все остальное.
- В таком случае, господин президент, - продолжил Ханна, - мне бы
хотелось, если это, конечно же, возможно, ввести мыс Канаверал в
заблуждение. Пусть они продолжают считать, будто старт произойдет у них.
Если бы мы сообщили им сейчас о перемене планов, у мафии была бы какая-то
надежда на захват Вандерберг. Так что пусть до самого конца они будут
считать, будто все идет по их плану. Хорошо бы было, если бы экипаж
"Атлантиса" в Вандерберге узнал обо всем только перед самым стартом. Это
выполнимо?
- По-моему, мистер Ханна, вы пересаливаете, но я согласен. Директор,
продолжайте отсчет на обеих базах и ни о чем на мыс Канаверал не сообщайте.
Когда шаттл взлетит с базы в Вандерберг, я займусь прессой. Нужно же будет
им что-то сказать. Что-нибудь еще?
Но никто вопросов не задавал.
- Ну что же, джентльмены, проблема решена. Старт с базы Вандерберг, в
9.00 западноамериканского времени.

5
"Хьюстон, 13 июля, 12 часов дня
Рой Уайт наблюдал за работающими людьми. Через несколько минут он
должен был заступить на самое важное за всю свою жизнь дежурство. Он знал
об этом и с трудом подавлял нервное напряжение.
Главный зал Центра Управления Космическими Полетами находился под
тридцатиметровым слоем земли, полностью отделенный от мира внешних помех.
Уайт стоял на галерее, окружающей все помещение на высоте семи метров и
отделенной от рабочих мест толстым стеклом. Сейчас он глядел на сорок
рабочих столов, за которыми находились специалисты экстра-класса, заданием
которых являлось слежение за безаварийной деятельностью даже самых малых
механических систем и электронных схем шаттла, управление полетом в
космическом пространстве, спуск "Атлантиса" на землю и поддержка
непрерывной связи между станциями-ретрансляторами.
Галерея, где находился сейчас Уайт, была ярко освещена скрытыми под
низким потолком молочно-белыми электролампами. В зале все было по-другому.
Поскольку здесь не было окон, днем и ночью он был погружен в
бледно-зелоном, фосфорецирующем отсвете экранов и мониторов и освещался
лишь четырьмя десятками малюсеньких лампочек у рабочих мест. Здесь вечно
царил полумрак.
Поперек всего помещения и вдоль стен было размещено самое новейшее
оборудование, которым располагала современная техника. Несколько
компьютеров самого последнего поколения, приемно-передающая аппаратура,
бесчисленное количество датчиков и самые чувствительные радары вели
непрестанное дежурство. Контролеры, как правило, работали в рубашках с
короткими рукавами, поскольку, вне зависимости от времени года, в помещении
поддерживалась постоянная температура +26,5 оС. Один градус в одну или
другую сторону - и тончайшее оборудование испортилось бы.
Весь зал был заполнен слабым, монотонным шуршанием электрических
токов. Оно давало чувство спокойствия. Правда, спокойствие это было лишь
кажущимся. Сорок человек было разделено на три группы, обозначенные шифрами
А-1, А-2 и А-3. Первая группа переживала сейчас самый тяжкий период. За
двадцать четыре часа до старта "Атлантиса" члены группы А-1 напряженно
всматривались в мониторы, на которые непрерывным потоком изливались цифры и
символы. Каждая буковка, каждое число несли ценнейшую информацию. Если бы,
к примеру, на экране третьего поста вместо 4537+ загорелось бы 4536+. на
пульте главного контролера и на пульте третьего поста тихим жужжанием
прозвучал бы сигнал аварии гидравлической системы подъемника "Атлантиса".
Тогда следовало бы прервать отсчет и ликвидировать неисправность, поскольку
в таком случае миссия не имела бы никакого смысла. Группа А-1 дублировала и
координировала деятельность стартовых групп на Мысе Канаверал и в
Вандерберг. Там тоже на своих постах сидели люди, отвечающие за
непрерывность подготовки к старту. Вся информация передавалась в Хьюстон, и
здесь, именно в этом зале делались окончательные выводы. Сегодня у группы
А-1 было особенно важное и нетипичное задание. Во время предыдущих полетов
вся деятельность концентрировалась на одном стартовом комплексе. Поскольку
пентагоновский Центр Управления Полетами в Колорадо Спрингс еще не
функционировал, Хьюстон проводил одновременный отсчет как для Мыса
Канаваерал, так и для Вандерберга. Подобная работа требовала
необыкновенного распределения внимания и нервов.
На стене главного зала были помещены четыре экрана. Первый должен был
показать старт "Атлантиса". Телекамера в Вандерберг захватывала весь образ
орбитального комплекса и ракеты-носителя и передавала его сюда. На втором
экране, когда шаттл уже выйдет на орбиту, появятся лица астронавтов и
интерьер космического челнока. Система телевизионной связи пока что еще не
действовала. Третий экран представлял собой развернутую карту мира, на фоне
которой отображалась запланированная траектория полета. Светящаяся точечка
"Атлантиса" поползет вдоль одной из линий. На карту также было нанесено
месторасположение пятидесяти трех станций слежения, рассеянных по всему
земному шару. Проверка связи между ними и Хьюстоном являлось первейшей
задачей группы А-3.
Группа же А-2 - это орбитальная команда. В тот момент, когда шаттл
выйдет туда, куда выйти обязан, А-2 перехватит над ним контроль и будет
следить за миссией с помощью тех самых пятидесяти трех станций слежения,
благодаря которым и возможна связь с космосом. Связь между Хьюстоном и
"Атлантисом" будет установлена лишь тогда, когда космический корабль войдет
в зону действия одной или нескольких баз в Мадриде, Дакаре, Габаронэ в
Ботсване, в Сантьяго, в Кито, в Оррорал Велли или же австралийском
Йарраджеди, не считая пары десятков баз на территории США.
Контролеры из группы А-3 пока что не испытывали такого напряжения, как
их коллеги из А-1. Они начнут свою работу только лишь через тридцать четыре
с половиной часа. Благодаря им "Атлантис" должен приземлиться на землю.
Группа А-3 это еще и Группа Посадки.
Рой Уайт прижался лицом к стеклу. Он испытывал внутреннее напряжение,
хотя любой ценой пытался удержать нервы на поводу. Если бы кто-либо, хорошо
знавший Уайта, не виделся бы с ним в течение прошедших двух недель, сейчас
бы его шокировала перемена, произошедшая в его поведении за это время.
Добродушие и вечно хорошее настроение внезапно сменилось задумчивостью и
мрачностью. Уайту было сорок лет. Сейчас же он выглядел на все пятьдесят.
Правда, перемена эта не ушла от внимания его подчиненных. Кейт Бенти,
заместитель Уайта, все чаще заставал шефа задумчивым, как бы одеревяневшим
и не в настроении. Бенти подумывал, не стоит ли поговорить об этом. Всем
было известно, что год назад Уайт попал в какие-то неприятности с деньгами,
из которых безуспешно пытался выпутаться. Всем было известно, что его
жена - это чудовищная гетера, и только работа в Центре давала Уайту
возможность сбегать из дома. Потому-то никто и не слишком удивлялся, что в
последнее время Уайт проводит долгие часы в пустых помещениях.
Рой Уайт спустился вниз и занял место за своим пультом. Он глянул на
часы. Пора начинать. Теперь, когда он уже решился, нервное напряжение
несколько спало. Все будет так, как он запланировал. Он начнет первый акт
драмы. Актерами будут люди, которыми он руководил. Но не только они одни.
Уайт не мог предугадать, что его представление охватит Америку и
распространится на весь земной шар. А площадкой для игры станет "Атлантис",
Белый Дом и Центр в Хьюстоне. Время начала - через двадцать четыре часа.
Кем же был режиссер этого спектакля? Сам Рой Уайт был всего лишь
главным контролером Центра Управления Полетами NASA и Пентагона.

6
"Вашингтон, 13 июля, 15-00
- Если ты не отменишь этот долбаный старт, и тебе, и мне будет конец.
Только на тебя мне наплевать, понимаешь, Диллон? Меня беспокоит только
собственная шкура.
Слова эти были сказаны Эндрю Меллоном в Голубом Салоне, где президенты
Соединенных Штатов обычно принимали своих личных гостей. Визит Эндрю
Меллона трудно было назвать частным. Он все еще имел портфель министра
финансов и в качестве такового говорил от имени службы. Хотя причина его
визита была весьма далека от фискальных проблем, Диллону пришлось со всем
вниманием прислушаться к словам человека, благодаря которому он и устроился
в Белом Доме.
У Эндрю Меллона были все причины для беспокойства и волнений. Уже
много лет он соперничал с Коза Нострой в деле влияния на американский
бизнес. Поначалу он не чувствовал угрозы, но когда его начали выпирать из
тех или иных предприятий, под его ногами стала гореть земля. Тогда Меллон
собрал необходимые фонды и начал долларовую войну со своими конкурентами.
Проблема же состояла в том, что, насколько легко было ему
конкурировать с китами финансового бизнеса, настолько чаще пришлось
встречаться с трудностями выявления конкретного противника среди людей,
представляющих дона Карло Гамбино. Они буквально размывались, терялись в
тумане бюрократии, делали невозможными любые начинания путем хитроумных
заговоров на бирже и Уолл Стрит. Но Эндрю Меллон, которого поддерживало
несколько других промышленников, не сдавался. Пока что еще он не был в
проигрыше.
Когда нью-йоркская полиция арестовала Пульверино, Меллон был в
экстазе. Перед ним открывалась возможность окончательной победы. Только по
одному ему известным каналам он поддержал ничего о том не подозревавшего
Нила Кейна, который в связи с этим относительно быстро добился ордера на
арест. Меллон даже был готов установить специальную премию для Ханны, но
воздержался и сконцентрировал все свое внимание на рыночных операциях. Он
хорошо знал, что у мафии сейчас уже нет прежней пробивной силы, что она
обязательно поддастся, что в Потомаке много воды утечет, прежде чем
синдикат вновь сплотит свои ряды. А к этому времени Меллон опять захватит
отобранные у него фирмы.
Потому-то, узнав об угрозе миссии "Атлантиса", о шантаже, с помощью
которого ненавистный враг пытается овладеть доступом к своей документации,
он не мог сдержаться.
- Ради Бога, Эндрю, успокойся. Ведь ты же говоришь с президентом, -
как мог пробовал утихомирить его Диллон.
Меллона будто в воздух подкинуло.
- Да кто ты такой? Никто! Несчастная кукла, Диллон, марионетка! А я
дергаю за шнурки, понял? Неужели до тебя не доходит, что ты сидишь здесь
благодаря мне? Вспомни-ка Бейкера. Ну, вспомнил? - он развернулся на месте
и двинулся вдоль стола. - И Бога сюда не припутывай. Я сам верующий и Бога
держу для себя самого. Раз уж ты такой набожный, то почему, когда я
предложил тебе пост президента, ты согласился на все? В том числе, и на
смерть Бейкера.
Диллон молчал. До сих пор вопрос о Бейкере они ни разу не затрагивали.
Он и сам о нем не вспоминал или же, по крайней мере, старался не
вспоминать. Но Диллон чувствовал, что раньше или позже прийдется встать с
Меллоном лицом к лицу и вынести унижение. И сейчас этот момент как раз
наступил.
- Мы договаривались, - уже несколько спокойнее продолжал свой монолог
Меллон, - что я не буду вмешиваться в твою политику до тех пор, пока ты не
будешь вести ее против меня. Мне от тебя ничего не надо, Диллон, и по сути
я поступаю честно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26