-
К тому же никто, кроме ее дочери, не может носить на груди Знак Драконьей
Крови. Ее собственная смерть узаконила твое право на владение им.
Рука Нориссы непроизвольно поднялась к вороту тупики, чтобы коснуться
медальона. Взгляд Фелеи с жадностью, как показалось Байдевину, обратился
туда же. Или эта темная тень только померещилась ему в глубинах этих
темно-лиловых глаз? Он не был уверен, тем более что, когда Фелея снова
заговорила, на лице ее снова появилось радостное выражение.
- Я вижу, что ты не очень-то веришь в то, что я без печали и грусти
готова уступить корону. И я не удивлена этим, так как мне известно о том,
что испытала ты, попав к Джаабену в руки. Да будет тебе известно, что,
будь я рядом, он никогда бы не осмелился на подобные вольности.
Двое детей - мальчик и девочка - выскользнули из-за занавесок позади
трона, и Фелея повернулась, чтобы выслушать то, что прошептала ей на ухо
служанка. Кивнув, Фелея встала, указывая слугам подойти.
- Я знаю, что сегодняшний день сильно озадачил вас, к тому же вам
пришлось пережить немало страшных минут. Вам необходимы отдых и время,
чтобы придти в себя. Вас ждут горячая ванна и мягкие постели. Завтра,
Норисса, я отвечу на все твои вопросы. А вы ответите на мои.
И она отпустила их, поручив заботам мальчика и девочки. Байдевин
продолжал чувствовать на себе ее взгляд вплоть до того момента, когда они
скрылись за плотными портьерами позади трона.
Сразу за занавесками каменные стены образовали узкий и длинный холл.
Вдоль стен в ожидании выстроились слуги, невидимые из зала, но готовые по
первому зову явиться пред очи того, кто занимает трон. В дальней стене
холла были вырублены две широкие двери, между которыми вели наверх узкие
ступени. Девочка-служанка провела их по этим ступеням и привела в
небольшой круглый зал. Оттуда они попали в длинный коридор.
В коридор выходило всего три двери: по одной с каждой стороны и одна
- в дальнем его конце. Байдевин про себя отметил, что никакого другого
выхода отсюда, кроме ступенек, по которым они только что поднялись, нет.
Девочка остановилась возле двери с левой стороны коридора и,
распахнув ее, пропустила Нориссу вперед себя. Мальчик же дошел до конца
коридора и ждал, пока Байдевин подойдет.
Байдевин неуверенно остановился, пока Норисса не подняла вверх обе
руки в знак того, что устала и готова временно покориться обстоятельствам.
Только после этого Байдевин вошел в дверь, и мальчик, скользнув следом,
закрыл ее за ним.
Когда Байдевин очутился в предназначенных ему покоях, мальчик провел
его к нише, выложенной голубой и золотой плиткой. В самой ее середине,
утопленный в пол, находился купальный бассейн. Поднимающийся от воды пар и
ароматный запах мыла и трав заставили Байдевина задуматься, насколько
давно он в последний раз мылся по-настоящему. Внезапно он ощутил и пыль,
забившуюся в поры, и запах собственного несвежего тела. Отпустив мальчика,
Байдевин быстро разделся и с наслаждением погрузился в бассейн. Он готов
был нежить свое избитое тело хоть несколько часов подряд, но беспокойство
за Нориссу не позволило ему слишком медлить.
Байдевин появился в купальной нише завернутый в толстый белый халат и
в сандалиях из мягкой кожи, которые при ходьбе звонко шлепали его по босым
пяткам. Мальчик-слуга принес ему вина и отвел его к столику, на котором
был накрыт еще один роскошный ужин. Мальчик, хотя ему было восемь или
девять лет, был на ладонь выше Байдевина, но ни разу он не осмелился
встретиться глазами со взглядом своего нового хозяина. Стоя возле стола,
он опустил глаза вниз и держал наготове тарелку и вилку.
- Что желаете, мой лорд? Мясо или фрукты?
Байдевин больше страдал от беспокойства, нежели от голода, и
отказался от еды, но мальчик принялся упрашивать его, пытаясь лестью и
уговорами заставить гнома съесть хотя бы что-нибудь. В конце концов его
волнение, вызванное отказом Байдевина, стало настолько большим, что
Байдевин взял тарелку с едой только лишь бы его успокоить.
Немного поколебавшись, Байдевин поел, утешая себя мыслью о том, что,
желай Фелея отделаться от них, она бы уже давно приказала расправиться с
обоими. Было очевидно, что она хочет добиться от них чего-то еще.
Во время еды Байдевин осматривал свою новую тюрьму. Пышное, сияющее
великолепие - это был первый эпитет, который пришел ему на ум. Даже покои
его дяди не были столь великолепны. Лишь только войдя в покои, он заметил
комнату, явно предназначенную для развлечений и танцев. Вдоль стен были
расставлены кушетки и горами лежали шелковые подушки, в то время как центр
комнаты представлял собой пустое пространство, причем пол комнаты был
тщательно отполирован. В дальнем углу комнаты было устроено небольшое
возвышение для музыкантов. Между кушетками были расставлены вазоны с
растениями и устроены беседки, также при помощи горшков с вьющимися
лианами. В спальне, где он сейчас находился, пол был устлан ковром из
подобранных друг к дружке шкурок сирре, так что даже в сандалиях Байдевин
ощущал их мягкость. С постели, застланной белым и голубым шелковым бельем,
свисало до самого пола темно-синее кружевное покрывало. Крышки столов и
наличники дверей были украшены орнаментом из кованого золота, а мраморные
или резные костяные скамеечки, поверх которых были положены подушки,
словно приглашали уютно устроиться и отдохнуть возле пылающего в камине
огня.
Байдевин задумался о том, как себя чувствует Норисса и как им теперь
выбраться из замка. Он не сомневался, что отведенные ей апартаменты могут
похвастаться такой же, если не большей роскошью, и надеялся, что подобное
коварство не сможет усыпить бдительность Нориссы и вселить в нее ложное
чувство доверия по отношению к госпоже.
Мысль о Фелее принесла с собой беспорядочный всплеск противоречивых
чувств и эмоций. Вернулся знакомый уже страх и неприятие, настолько
острое, что Байдевин невольно поежился. Было здесь и сомнение. Неужели в
этой женщине не осталось ничего хорошего, доброго? Байдевин припомнил
грусть в ее голосе, когда она вспоминала о смерти сестры; вспомнилось ему
и то, как ее тонкая бледная рука касалась золотых волос, и нежный изгиб ее
полных алых губ. Осознав, куда завела его память, Байдевин чуть не
задохнулся. Ощущение вины заставило его покраснеть, и он стал думать о
Нориссе.
Ему хотелось поговорить с ней, используя "неслышную речь", но он
вспомнил реакцию Фелеи на свою первую попытку. Сумела ли она понять то,
что он сообщил Нориссе, или просто отреагировала на использование
магической силы? Обнаружить магию было гораздо проще, чем понять, о чем
идет речь, - Байдевин хорошо это знал. Даже сейчас он продолжал
чувствовать, что вокруг него продолжают действовать какие-то волшебные
силы, и предположил, что это, должно быть, затворяющие заклятья,
охраняющие входную дверь и, скорее всего, те ступеньки, по которым они шли
сюда, так как, кроме детей, их никто не сопровождал. В настоящий момент он
не ощущал никакой магической силы, которая действовала бы непосредственно
против него, но это никак не решало проблемы, как ему дотянуться до
Нориссы.
Слуха его достигло низкое урчание, и он узнал в этом звуке один из
тех шумов, который производит голодный желудок.
- Как тебя зовут, парень?
Мальчик вздрогнул словно от удара и побледнел.
- Кей, мой лорд, - и он низко поклонился.
Байдевин вспомнил, как Норисса укоряла его в том, что его манеры
пугают деревенских детишек, и постарался произнести свои следующие слова
как можно мягче:
- Ты выглядишь усталым, Кей. Присядь, отдохни.
- Сесть? - Кей остался стоять и побледнел еще сильнее, так что
Байдевину показалось, он вот-вот потеряет сознание. - Госпожа не позволила
бы мне...
- Разве теперь не я твой господин? Садись. И в будущем, когда я сижу,
ты тоже можешь сидеть. - Байдевин бросил на пол толстую и мягкую подушку.
В глазах Кея мелькнуло недоверие, но он все же сел, и подушка мягко
подалась под ним. - Если кто-то тебя спросит, отвечай, что твой господин
не желает, чтобы слуга над ним возвышался.
Кей кивнул, удивленно расширив глаза. В животе у него снова заурчало,
и он поспешно отвернулся от еды, прижимая колени к груди.
- А теперь ешь, - приказал Байдевин. - Ты не сможешь хорошо мне
прислуживать, если будешь валиться с ног от голода.
В своем голосе Байдевин расслышал прежние ворчливые интонации, но это
его мало беспокоило. Не обращая внимания на мальчика, который робко
выбирал себе еду, он вплотную занялся мясом, в то время как его мысли
вернулись к тому, как ему отыскать способ проникнуть к Нориссе.
Через некоторое время Байдевин встал из-за стола и, подойдя к окну,
вскарабкался на подоконник. Кей не без труда поднялся со своей подушки,
чтобы последовать за ним. Сквозь узкое окно Байдевин разглядел внизу
зияющие глубины узкой расселины с неровными краями. Стена замка, как
оказалась, была выстроена точнехонько на самом краю утеса. Байдевин знал,
что комнаты Нориссы располагались слева от его апартаментов. Он посмотрел
в ту сторону в слабой надежде, что Норисса, быть может, тоже ищет
утешения, глядя в окно, и ему удастся ее увидеть. К его глубокому
разочарованию, с той стороны была глухая стена. Когда Байдевин разглядывал
ее неприступную поверхность, в его голове внезапно сверкнула идея.
Он тщательно измерил шагами длину своей комнаты, потом таким же
образом измерил весь периметр и перешел в зал для танцев. Его длину он
измерил целых три раза и вернулся в спальню. Мальчик следовал за ним по
пятам.
Улыбаясь своим мыслям, Байдевин вернулся за обеденный стол Если
древний король Сайдры, который воздвиг этот замок, хоть что-нибудь понимал
в стратегии, тогда Байдевин не сомневался в том, что ему удастся
пробраться к Нориссе. Выстроенные так, как казалось, с единственным входом
через лестницу позади тронного зала, покои, в которых находились Норисса и
Байдевин, превращались в ловушку, из которой не было выхода, если только
из нее не было предусмотрено потайного прохода. Измерив шагами длину
танцевального зала, Байдевин обнаружил, что он на пять шагов короче, чем
спальня. Эта разница не бросалась в глаза большинству наблюдателей, но ее
вполне хватило бы, чтобы в каменных стенах мог существовать проход.
Оттуда, где находились его покои, тайный ход мог вести не просто вниз, а
минуя покои Нориссы.
Настроение Байдевина заметно улучшилось, вместе с хорошим настроением
вернулся и аппетит, и теперь мальчику не было нужды упрашивать его поесть.
Ближе к утру, когда Байдевин неслышно проскользнул из своей постели,
большинство свечей все еще горело. Некоторые - всего две или три - совсем
оплыли, однако остальные все еще давали достаточно света. Свет - это было
все, что нужно Байдевину.
Он бросил взгляд на мальчишку, который свернулся калачиком в изножье
постели, укрывшись синим покрывалом. Сон его был тяжелым, беспробудным
сном человека, не привыкшего к большому количеству вина, и Байдевин
пожалел о той уловке, к которой ему пришлось прибегнуть; он хорошо себе
представлял, как скверно будет мальчику после того, как он проснется.
Однако весь выбор, который у него был - это либо напоить мальчика до
бесчувствия, либо наложить на него сонное заклятье, а Байдевин не хотел
привлекать к себе внимание, используя магию без абсолютной необходимости.
Теперь он приблизился к той части стены спальни, которая должна была
быть общей с танцевальным залом, но которой в этом зале не хватало. С его
опытом путешествий по секретным ходам Виграмского замка и с такой
небольшой площадью, которую ему предстояло исследовать, Байдевину не
потребовалось слишком много времени, чтобы обнаружить то, о существовании
чего он подозревал - механизм, который открывал дверь в потайной ход.
Небольшой стальной ключик, слегка искривленный, чтобы походить на часть
орнамента, украшающего витиеватый настенный канделябр, был на самом деле
вделан в фальшивый камень. Байдевин, стоя на скамеечке и пытаясь
дотянуться до этого крюка, чуть было не потерял равновесие и не упал,
однако успел крепко ухватиться за крючок и повернуть фальшивый камень
настолько, чтобы в стене перед ним сдвинулась каменная панель, открывая
узкий лаз. Байдевин выпрямился, гордясь правильностью своих выводов.
Определенно, его замысловатый подход к малозаметным деталям был своего
рода талантом. Но было ли это в действительности столь просто?
Невысказанный вопрос заставил его заколебаться. Может быть, кто-то хотел,
чтобы он добровольно полез в брюхо этой каменной змее, которая уходила в
темноту? Байдевин осознал, что снова хмурится, а радость от его небольшого
открытия куда-то улетучилась. "Не важно", - сказал сам себе Байдевин. Ему
необходимо было увидеться с Нориссой, и другого выхода у него не было.
Взяв в руки свечу, Байдевин скрылся в отверстии.
Изнутри прохода отыскать выход в покои Нориссы оказалось совсем
просто. Обыкновенный рычаг отворил перед Байдевином каменную панель, и
Байдевин выбрался из пыльного коридора в комнату, готовый немедленно
успокоить неизбежный испуганный вопль девочки-служанки.
Но вокруг было тихо. Свет его свечи выхватил из темноты роскошную
кровать, застланную розово-белыми шелковыми простынями, но кровать была
пуста. Вообще в покоях не оказалось ни единой живой души, если не считать
высокой стальной клетки, в которой сидела птица каара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55