Никакой волшебник, будь он самым добрым,
никогда не потерпит, чтобы у него попытались отнять самый ценный из его
инструментов. На минуту Байдевин представил себе, как Бремет и Ятрай
подкрадываются к нему в темноте, чтобы броситься на него, схватить и
доставить пред очи разъяренного мага. "Беги!" - шепнул ему внутренний
голос.
Но он остался.
И никто не бросился на него из темноты. И никакое колдовство не
свершилось, чтобы наказать его за дерзость.
Еще долго Байдевин стоял во тьме за деревьями, размышляя. Он чуть
было не похитил волшебную силу Медвина. Может быть, маг отнял у него эту
способность, чтобы подобное никогда не смогло повториться? Байдевин поднял
голову и уставился в ночное небо. Звезды в созвездии Волшебного Пояса
мерцали ярче, чем все остальные, и гном подумал, что, может быть, это
Медвин бросает ему вызов. Маг, несомненно, знал о его недоверии, но
теперь, думал Байдевин, мы оба знаем, что и во мне есть частица Таланта.
Но я вовсе не так глуп, чтобы выйти против тебя с одной лишь голой
способностью к чудесам и без всякой подготовки. Я тоже выучусь магическим
секретам. И кто научит меня лучше, чем ты сам, старый волшебник?
Байдевин улыбнулся, глядя на мерцание звезд в Поясе. "Я принимаю твой
вызов, Медвин. И назавтра тебе придется учить двух учеников!"
Байдевин поспешил в дом. Решение, которое он принял, придавало ему
решимости, и он готов был мужественно встретить все, что бы его ни
ожидало, однако Норисса и вида не подала, что ей известно о его утренней
лжи. Напротив, она приветствовала его с видимым облегчением.
- Наконец-то ты вернулся, Байдевин! Бремет сказал, что ты ушел от них
довольно рано и с тех пор тебя никто не видел, - она вдруг замолчала, и
Байдевин заметил на ее лице тень утренней печали. - Я подумала, что ты
оставил нас без предупреждения я уехал.
- Я решил остаться в Сайдре. - Байдевин наслаждался ее внезапно
вспыхнувшей радостью. - Я могу еще пригодиться Босру.
Норисса счастливо закивала головой:
- Конечно! И ему, и нам всем! Но проходи же внутрь и садись. Мы не
ужинали, ждали тебя, все еще горячее.
Байдевин занял свое место за столом напротив Медвина. С вызовом
посмотрев на мага, он приготовился ответить на его гневные замечания, но
на лице волшебника не было заметно никакого упрека, только в глазах
плясали довольные искорки, да на губах играла обычная отеческая улыбка.
Норисса хлопотала вокруг них, выставляя на стол тарелки с вареной
шаабой и сочными ломтями мяса ярья. Байдевин вдруг обнаружил у себя
необычный аппетит. Уплетая за обе щеки, он с интересом выслушал рассказ
Нориссы о том, как прошел ее сегодняшний день, с удовольствием думая про
себя, что теперь это не перестанет быть частью его жизни.

Байдевин тихо лежал на кровати, прикрыв глаза и стараясь дышать ровно
и спокойно, прислушивался к тихим движениям Медвина. Даже сквозь опущенные
веки он увидел, как мимо него проплыл серебристый светящийся шар на конце
волшебного посоха, а потом маг ушел, неслышно прикрыв за собой дверь. В
доме снова стало темно.
Байдевин вскочил и торопливо оделся. Выскользнув из дома, он
пригнулся возле входной двери, дрожа от утренней свежести.
Медвин ожидал Нориссу возле дверей домика Кхелри, и Байдевин
старался, чтобы свет посоха не упал на него. Ему не хотелось, чтобы из-за
неосторожности его планы нарушились в самом начале. Вскоре Норисса
присоединилась к Медвину, на плече ее висел большой кожаный мешок. Она
пошла вслед за магом, и они пересекли площадь. У опушки леса Медвин
положил руку ей на предплечье, и оба исчезли, и только свет посоха
позволял Байдевину видеть, что они продолжают углубляться в лес.
Байдевин подавил желание немедленно броситься вслед за ними. Он знал
ту поляну, куда они теперь направлялись, и пошел туда же тем путем,
который он обдумал предыдущей ночью. Дважды он сбивался с пути и вынужден
был возвращаться по своим собственным следам, причем, сердясь на себя
самого из-за потерянного времени, он чуть было не пропустил свои
собственные вешки, которыми он отметил дорогу. Тем временем между кронами
деревьев забрезжил рассвет и ориентироваться стало гораздо легче.
Над вершинами деревьев уже был виден край солнца, когда Байдевин
достиг укромной лесной поляны. Поляна представляла собой неправильной
формы овал, густо поросший нежной молодой травой, окруженный почти что
сплошной стеной толстых древесных стволов и колючих кустарников. С одной
стороны вздымалось несколько остроконечных скал, их черные шпили были чуть
выше самых высоких деревьев. У подножья этих скал росло изломанное ветром
дерево осфо, его узловатые крепкие корни змеились между торчащими из травы
обломками скал и проникали в самые узкие трещины в камне. Некоторые скалы,
некогда блестящие и гладкие, были раздроблены и кучами щебня и камней
осыпались на поляну. Несколько ветвей осфо, словно горюя, склонялись над
каменной осыпью и наполняли воздух сладковатым запахом цветов.
Целью Байдевина был один из самых толстых сучков на этом дереве.
Веревка, которую он предусмотрительно привязал к нему прошлой ночью,
помогла ему быстро вскарабкаться в заранее подготовленное укрытие. Там он
и устроился, надежно спрятавшись за переплетениями ветвей и дикого
винограда. Его убежище было надежным, но не слишком удобным, и он подумал
о том, как было бы хорошо, если бы он мог просто попросить разрешения
присоединиться к этим утренним занятиям, однако он был уверен в том, что
Медвин ему откажет.
"Он достаточно умелый волшебник, чтобы обучать королеву и не
принимать во внимание какого-то гнома, который путается под ногами и
вообще нужен только затем, чтобы исполнять мелкие поручения". Собственная
мысль заставила Байдевина почувствовать себя осмеянным.
В это время Медвин и Норисса появились на поляне внизу, и гном
задержал дыхание, боясь, что его обнаружат. В ярком свете утреннего солнца
тонкая черточка сияющего посоха не бросилась ему в глаза, и он пропустил
момент их появления. Но никто из них, озабоченный своими заданиями, даже
не поднял головы, и Байдевин снова задышал.
Затем он увидел, как маг творит вокруг поляны укрывающее и отражающее
опасность заклятье. Байдевину вспомнилось, как в первый раз, когда он
последовал за магом и Нориссой к этому месту, самонадеянно полагая, что
нет ничего проще, как спрятаться в ближайшем кусте и подслушать урок, он
беспечно приблизился к огражденной заклятьями поляне. Только много времени
спустя, когда он наконец очнулся где-то в лесу, он догадался, что на него
подействовало ограждающее заклятье.
С мрачным любопытством он подумал о том, что получится, если граница
действия заклятья пройдет как раз по его укрытию, например, по нижней его
половине. Может быть, ему не причинит никакого вреда то, что граница этого
поля пересечет его тело. Например, дерево осфо ни капли не пострадало,
когда несколько его ветвей попадали в зону действия заклятий. И все же,
рискуя быть обнаруженным, Байдевин отважился продвинуться вдоль ветки, на
которой он засел, примерно на расстояние вытянутой руки от ствола.
Прямо под ним Медвин проверял работу Нориссы, которая как раз
вытаскивала из мешка его содержимое. Ее руки с длинными и тонкими пальцами
двигались быстро и уверенно, и Байдевин припомнил, как только вчера утром
он держал эти теплые ладони в своих. Потом он увидел, как Медвин
одобрительно улыбается Нориссе, показывая на ее работу, и ощутил приступ
гнева.
Какое право имеет этот старик обращаться с Нориссой так по-отечески
покровительственно? В конце концов, она была его королевой, а вовсе не
ребенком. Она была женщиной, взрослой и разумной, и не нуждалась в советах
посторонних, как ей поступить и что предпринять.
Байдевину удалось побороть гнев, и он понял подлинную причину этого
чувства. Его стремление оберегать Нориссу теперь превратилось в ревность,
которая не могла простить Нориссе и самых невинных отношений с кем бы то
ни было. Его забота превратилась во что-то гораздо более глубокое, во что
- он не хотел признаваться даже себе. Норисса что-то изменила внутри него
самого, быть может, само его представление о себе. Ему больше не казалась
заманчивой перспектива одинокого будущего в каком-нибудь мрачном и темном
замке. Он тоже был взрослым и достаточно опытным, с мужской жаждой власти,
могущества и независимости. И теперь он оказался в таком положении, когда
мог получить эту власть.
Эта мысль одновременно и испугала его, и доставила ему наслаждение.
Он зажмурился и вдохнул полную грудь сладкого дурманящего аромата осфо.
Мгновенно на память ему пришли длинные веревки перед домиком, на которых
Норисса и Сорин развешивали собранные цветы осфо, чтобы засушить их.
Сначала он нахмурился, так как нарастающая дружба между двумя женщинами
означала, что у Нориссы останется меньше времени для него, но он не
обратил внимания на этот укол ревности, рассудив, что дружеские отношения
с другой женщиной могли только помочь Нориссе, и ему не жаль было этого
времени.
А ревность продолжала нашептывать ему, что у Нориссы всегда находится
время для Бремета. О, какими ласковыми взглядами они обменивались между
собой! И разве она не заливалась краской смущения, когда они беседовали
друг с другом у огня?
"Но это не мое дело! - Байдевин попытался спорить с самим собой. - Я
тоже бываю занят, занят выполнением своих обязанностей, и это не оставляет
мне достаточно времени для подобного приятного времяпрепровождения".
Однако же чувство обиды пересилило его слабые попытки притвориться
безразличным к этому, и он сердито посмотрел на Нориссу. С испугом он
обнаружил, что урок уже начался.
В руках Медвина появилось увеличенное подобие тетрадки Нориссы. На
страницах этого толстого фолианта зарябили загадочные символы, которые
казались скорее выгравированными, чем написанными на толстом пергаменте.
Байдевин с жадностью и воодушевлением смотрел на эти символы, и все
сомнения оставили его. Мир за пределами этой небольшой поляны перестал
существовать для него, и он поддался гипнотической силе колдовской науки.

16
- УХОДИТЕ! СКОРЕЙ УХОДИТЕ!!
Знание заставило Нориссу подскочить на кровати. Обрывки сна все еще
мелькали перед глазами, застилая взор подобно укрывшему лицо погребальному
савану. Отгоняя от себя неясные образы незнакомых мужчин и женщин, которые
смотрели на нее, Норисса, спотыкаясь, сделала несколько шагов по темной
комнате. В ушах ее все еще звенел ее собственный голос, умоляющий о
помощи, и гром приближающегося отряда всадников. Норисса облокотилась о
дверь, ведущую в спальную нишу семьи Кхелри, и громко постучала.
- Кхелри! Сорин! Просыпайтесь, вставайте скорей!
Она не успела отойти от двери, как позади нее раздался лязг
вынимаемого из ножен меча и быстрые шаги. Из-за двери раздался хриплый
встревоженный голос Кхелри:
- Что случилось?
- Нам нужно немедленно бежать! - Норисса наклонилась над очагом,
пытаясь засветить свечу от тлеющих в нем углей. - Ты должен поднять всех в
деревне!
- Но почему? Какая опасность нам угрожает? - Кхелри показался из-за
двери, держа меч наготове. На его лице читалось недоумение. Обернувшись
назад, он сделал знак Сорин оставаться в спальне.
- Я не знаю. - Норисса уставилась на свою собственную трясущуюся
руку, в которой она держала зажженную свечу. Неужели это ее рука? Однако
рука послушалась и водрузила свечу на стол. - Я не могу сказать, что это
за опасность. Я знаю только, что опасность совсем близко. Скажи всем,
чтобы хватали все, что могут, и бежали в лес.
Кхелри опустил свой меч, в его глазах промелькнуло сочувствие.
- Боюсь, госпожа, это просто страх, который омрачил ваш сон. Теперь
такие времена, что ничего необычного в этом нет, но я не смею будить всю
деревню из-за плохого сна.
- Это был не сон! - от гнева голос Нориссы стал резким и неприятным.
- Предупреждение пришло отсюда... - она коснулась кончиками пальцев
висков. - Опасность близка!
Она подумала, что никогда еще Знание не наполняло ее таким ужасом,
как теперь. Она прижала ладони к ушам, чтобы заглушить звуки внешнего
мира, и снова услышала тихий шум в мозгу. Стиснув кулаки, Норисса прижала
их к губам, чтобы удержаться от крика, и стояла совершенно беспомощная,
горячие слезы покатились по ее щекам.
Внезапно раздался громкий стук в дверь, знакомый голос выкрикивал ее
имя. Норисса бросилась к дверям и, не обращая внимания на предостерегающий
крик Кхелри, отодвинула засов. В дверь ворвались одновременно Медвин и
Байдевин. Байдевин немедленно схватил Нориссу за руки.
- Что с тобой? Что случилось?
Норисса опустилась на колени.
- Байдевин, скажи им, что это не сон! - Она покачнулась, и руки
Байдевина помогли ей удержаться. - Пусть они поверят, что мы немедленно
должны уходить отсюда!
Снаружи донесся звук торопливых шагов, и в дверях появился
деревенский стражник с обнаженным мечом в руке.
- Что случилось?! Что тут за крик?!
Из-за его плеча выглядывал светловолосый Тель из соседнего домика. С
площади доносился еще какой-то шум.
Кхелри вздохнул и положил меч на стол.
- Все в порядке, Крис, опасности нет. Леди Норисса видела плохой сон.
Норисса почувствовала такой гнев, что резко встала на ноги. Байдевин
сделал шаг навстречу Кхелри, и Норисса вздрогнула, услыхав в голосе гнома
угрожающие интонации, которых она еще ни разу не слышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55