С первыми же лучами солнца Сильви вновь подошла к такси и увидела, что машина пуста. Ее вновь охватило отчаяние. Тело ныло после ночи, проведенной на жесткой скамейке. Сильви чувствовала себя грязной, несвежей. Снова ждать! Она ненавидела ожидание.
Тут ее внимание привлек стук и скрип. Обернувшись, она увидела, что возле маленькой гостиницы идет возня – на тротуаре расставляют столы, стулья, разноцветные зонты. Надо выпить кофе, с облегчением подумала Сильви и быстро направилась к маленькому бару.
– А вот и моя первая клиентка, – приветствовал ее таксист, мирно отхлебывавший кофе с молоком.
При свете дня Сильви рассмотрела этого человека получше. Невысокий, крепкий мужчина с загорелыми сильными руками. Синяя рубашка, белозубая дружелюбная улыбка. Сильви впилась зубами в горячий, хрустящий круассан. Все-таки она правильно сделала, что решила сюда приехать!
Такси ехало по узкой пыльной дороге мимо крошечных деревенек. На горизонте вырисовывались остроконечные силуэты прованских гор. Песчаные почвы сменились глинистыми, и шофер объявил:
– Подъезжаем к Руссильону.
Город, состоявший из домов красного кирпича, расположился на холме. На самой вершине высились стены и шпили замка. Дорога резко пошла в гору, петляя вокруг холма. По ту сторону возвышенности открылся вид на целое море виноградников, заполнивших всю долину.
Сильви велела остановить машину возле старого крестьянского дома, со всех сторон окруженного виноградниками. Окна были закрыты ставнями, изнутри не доносилось ни единого звука. Сильви неуверенно посмотрела на шофера.
– Может быть, они еще спят?
Тот пренебрежительно пожал плечами.
– Чего вы от них хотите? Художники, парижане. Мне рассказывали про них. Думаю, они просыпаются только к вечеру.
– Может быть, зайдете, выпьете? – щедро предложила Сильви, успокоившись.
Она постучала в массивную деревянную дверь, а шофер лишь скептически покачал головой.
Дверь открыл сам Мишель Сен-Лу – коренастый, побронзовевший от загара, с крепкими руками простолюдина.
– Сильви? – удивленно воззрился он на гостью. – Вот уж не думал, что ты к нам соберешься.
Он восхищенно распростер объятия и прижал ее к себе.
– Я тоже не думала, – ответила она, припадая к нему.
Жакоб вышел из такси перед отелем «Крийон», взглянул на часы и подождал, пока машина отъедет. По площади Согласия струился сплошной вечерний поток автомобилей. Миллионы огней еще более подчеркивали черноту деревьев аллеи, обрамлявшей Елисейские поля.
Жакоба вызвала принцесса. Записка, переданная в госпиталь, гласила: «Отель «Крийон», половина девятого». Не прийти Жардин не мог. Следовало собраться с мыслями перед этой встречей. Принцесса завтра уже уезжала, а он ни разу с ней так и не виделся наедине. После того ужасного дня в Фонтенбло Жакоб ни разу даже не позвонил Матильде. Он знал, что ведет себя как последний трус, но порадовать ее ему все равно было бы нечем. Не мог же он изливать перед Матильдой душу, жалуясь на Сильви и на свою горькую судьбу. А кроме исчезновения Сильви, Жакоба ничего больше не интересовало. Работа в госпитале позволяла хоть как-то держаться на плаву.
Нет ничего труднее, чем сказать женщине, которую глубоко уважаешь, что твое чувство к ней умерло. И это притом, что любовь принцессы все еще жива. Жакоб думал, что все было бы гораздо проще, если бы внутренние часы Матильды шли в том же темпе, что его собственные. Поддавшись порыву, он резко развернулся, вошел в дорогой магазин и купил простые, но очень изящные платиновые часики. Даже принцесса при всем своем богатстве была бы рада такому подарку. К часам Жакоб приложил карточку: «Время и его нехватка наша вечная проблема. С любовью, Жакоб». Затем он зашел в цветочную лавку и купил огромный букет бархатисто-красных и снежно-белых роз. Он распорядился, чтобы букет и часы немедленно доставили в гостиничный номер принцессы. Выждав пятнадцать минут, Жакоб вошел в отель.
– А я уже думала, что ты не придешь.
Принцесса открыла ему дверь сама.
– Я всегда прихожу, когда меня зовешь ты. Так будет и впредь, – просто сказал Жакоб. – Ты значишь для меня очень много. Думаю, тебе это известно.
Она смотрела на него с колебанием.
– Да, я это знаю. И благодарна. – Она подняла свою тонкую руку, на запястье блеснул его подарок. – Я буду хранить его.
– Да, время – вещь бесценная.
– У нас есть сегодняшний вечер. И вся ночь. Это само по себе бесценно, – прошептала она.
У Матильды был такой вид, словно она изо всех сил старается смириться с судьбой. Жакоб смотрел на нее почти с благоговением.
Они сели у окна и долго смотрели на сияющую огнями площадь Согласия, на длинную ленту Елисейских полей, упирающуюся в Триумфальную арку.
– Это наш город, – сказала принцесса.
Жакобу неудержимо захотелось обнять ее, прижать к себе. Нежное лицо принцессы, мягкие черты которого подчеркивал персиковый оттенок летнего платья, было грустным и в то же время каким-то замкнутым. Точно так же выглядели и великолепные покои – без вычурностей и мишуры, но в каждой детали ощутимо дыхание истории.
Матильда пригласила Жакоба к столу, накрытому в углу салона. В серебряном ведерке стояли две бутылки шампанского.
– Сегодня я буду обслуживать тебя сама. Думаю, ты не обидишься за то, что горячих блюд не будет. – По ее выразительному лицу скользнула улыбка. – У нас будет пикник, но с большим количеством столового серебра.
Жакоб налил шампанское, и они подняли бокалы.
– Итак, друг мой, – сказала принцесса. – У нас все кончено.
Жакоб пожал плечами:
– Кажется, так и есть.
Внезапно ему показалось, что эта комната, высоко вознесенная над ночным Парижем, представляет собой островок, не подвластный реке времени. Лишь ноющая боль в сердце напоминала о Сильви, о мучениях последних месяцев. Но эти воспоминания сейчас казались Жакобу бесконечно далекими. Он смотрел принцессе в глаза.
– Ты опять меня околдовываешь.
Матильда почувствовала его настроение.
– Всего лишь на одну ночь. Завтра я уезжаю.
Жакоб не стал спорить. Они некоторое время сидели молча, потом Матильда подняла крышку серебряного подноса, и Жардин увидел, что меж льда живописно разложены устрицы, омары и прочие морские деликатесы.
– Я знаю, я всегда требовала от тебя невозможного, – нарушила молчание Матильда. – Я была слишком эгоистична.
Жакоб энергично покачал головой.
– Нет, я сам принял эти условия игры. Ты не виновата в том, что произошло… – Он вскинул руки, не зная, как лучше объяснить. – Так уж сложилось, – неловко закончил он.
– А эта девочка, в которую ты влюблен… Сможет ли она сделать тебя счастливым?
Едва договорив, Матильда поняла, что сделала ошибку. Жакоб ведь ни в чем ей не признавался, не называл никакого имени. Он всего лишь сделал намек, а остальное – ее предположения. Лицо Жардина потемнело. Ему не хотелось конкретного разговора.
– Девочка? Каждый из нас в глубине души ребенок, – резковато сказал он. – Иногда запросы ребенка могут показаться странными даже нам самим.
– Извини, – не стала настаивать Матильда. – Я пригласила тебя сюда не для того, чтобы донимать расспросами.
Но Жакоб все же решил ответить:
– Да, Сильви еще девочка. Но в то же время она – женщина. И мне нужны обе – и девочка, и женщина. А что до ответа на твой вопрос… Я не знаю, сделает ли она меня счастливым.
Итак, имя было произнесено вслух. Принцесса решила этим воспользоваться.
– Я знаю Сильви много лет. Ее родителей я тоже знала.
– И ты не одобряешь мой выбор, да? Ну, признайся в этом.
Принцесса ответила не сразу. Потом ее лицо осветилось обворожительной и тонкой улыбкой.
– Будь я мужчиной, я, возможно, одобрила бы твой выбор. Она необычайно хороша. Но я женщина… – Матильда бессильно развела руками.
Жакоб засмеялся.
– Неужели ты думаешь, что я об этом забыл?
Он выпрямился во весь рост, раскинул руки.
– Идите сюда, госпожа принцесса. Давайте проверим, насколько сильны мои воспоминания.
Он поцеловал ее с неспешностью гурмана. Матильда тихонько застонала и обхватила руками его голову. Жакоб подхватил ее и понес к двери.
– Если ваше высочество не сочтет мое предложение дерзостью, я готов сопроводить вас в спальню и предаться там воспоминаниям…
Он иронически улыбнулся.
– Твои предложения никогда не казались мне дерзкими, – ответила она, тоже улыбаясь.
– Да, нам всегда было не до этикета, – весело кивнул Жакоб.
Он ушел от Матильды на рассвете. Покидать ее теплое ложе было нелегко, но оба любовника знали, что их роман окончен.
– Что ж, последняя ночь была достойна нас обоих, – сказала Матильда на прощание, глядя ему в глаза.
Жакоб сжал ее руку:
– Спасибо, друг мой.
Две недели спустя Жакобу позвонила Каролин.
– Нам нужно немедленно увидеться.
Ее голос, обычно такой мягкий, звучал напряженно.
– Это касается Сильви.
– Где она?
– По телефону не могу. Встретимся в «Кафе де ла Пэ» через полчаса. – И она повесила трубку.
– Вы должны привезти ее.
Каролин, сидевшая напротив Жакоба, смотрела на него своими серьезными глазами. Ее пухлые пальцы теребили салфетку.
– Вы должны это сделать!
– Повторите мне еще раз, что вам сообщил Мишель Сен-Лу.
Жакоб зажег сигарету и глубоко затянулся.
– Он сказал, что очень обеспокоен. Сильви ведет себя странно, и он не знает, как с ней быть.
– Почему он не позвонил Эзарам?
Каролин нетерпеливо передернула плечами.
– Должно быть, не хотел их тревожить. Мой телефонный номер он нашел в записной книжке Сильви.
– А почему он не позвонил мне?
Она отвела глаза.
– Не знаю… – Она нервно взяла у него сигарету, затянулась и закашлялась. – Сильви сказала, что не желает вас видеть. Заявила, что вы – самый последний человек на всем белом свете, с кем она хотела бы встретиться.
Жакоб нахмурился.
– И тем не менее вы считаете, что я должен к ней ехать? Почему я, а не вы?
Он смотрел на Каролин с подозрением. Очевидно, эта девушка с серьезным лицом не знала, что он проник в тайну ее отношений с Сильви.
– Не нужно слушать, что она говорит, – вздохнула Каролин. Глаза ее задумчиво смотрели куда-то вдаль. – Я знаю, на самом деле она так не думает. Сильви постоянно говорит вещи, которые ровным счетом ничего не значат.
Их взгляды встретились, и оба внезапно осознали, что между ними существует очень крепкая связь – любовь к Сильви.
– Если хотите, я поеду с вами, – предложила Каролин. – Но судя по словам Мишеля, мне эта задача не под силу. Кроме того, я подозреваю, что истинная причина ее состояния – вы. Прошу вас, поезжайте.
– Конечно, поеду.
Жакоб встал. Ему и в голову не приходило, что он может остаться в стороне.
Он немедленно позвонил своему ассистенту и объяснил, что будет отсутствовать несколько дней. Оставил подробные инструкции, уложил вещи в чемоданчик и сел в автомобиль. Жардин долго гнал машину сквозь ночную тьму. Когда начали слипаться глаза, вырулил на обочину и на несколько часов забылся сном. На следующий день утром он был уже в Руссильоне.
Когда Жакоб приблизился к дому Мишеля Сен-Лу, его взору открылась картина, которую он запомнил на всю жизнь. Деревенский дом, залитый щедрым солнцем; окна гостиной распахнуты, белые тюлевые занавески слегка колышутся на ветру. Насупленный Мишель сидит возле мольберта, размазывая по холсту краску. Перед ним, раскинувшись на камышовом кресле, лежит Сильви. Она обнажена по пояс; длинная, широкая юбка прикрывает ноги. Голова Сильви откинута назад, волосы свисают до самого пола. Полузакрытые глаза поражают невероятной синевой. Выглядела эта сцена интимно, по-семейному.
Лицо Жакоба исказила гримаса ревности. Каролин его обманула! Он будет здесь лишним.
– Привет, Мишель. Привет, Сильви, – сказал он неестественно громким голосом. – Надеюсь, я не слишком вам помешал?
– Жакоб! – Его друг отшвырнул кисть и бросился ему навстречу. – Как же я рад тебя видеть! – Он с неподдельной радостью пожал Жакобу руку. – Сильви, смотри – Жакоб приехал.
Он тщательно выговаривал каждый слог, словно говорил с маленьким ребенком.
– Видишь, это Жакоб, – повторил он.
Сильви даже не пошевелилась. Лишь ее глаза открылись чуть шире.
Мишель подошел к ней, потряс ее за плечи.
– Оставь ее в покое, – тихим, угрожающим голосом приказал Жакоб. – Я сказал – оставь ее!
Это был голос не ревнивого любовника, а врача. Жардин понял, что Сильви в тяжелом состоянии.
При звуке его голоса Сильви медленно повернула голову в его сторону. Губы ее растянулись в белозубую улыбку, но сразу после этого ее лицо приняло прежнее безучастное выражение.
Жакоб стиснул кулаки. Он жестом пригласил Мишеля пройти в соседнюю комнату. На стенах среди множества холстов были развешаны фотографии. Судя по всему, сделаны они были недавно. На одном из снимков Мишель Сен-Лу склонился над Сильви, властно накрыв ладонями ее голые груди. Жакоб собрал в кулак все свое мужество.
– Что тут происходило? – спросил он, убедившись, что Сильви их не слышит.
Мишель пожал плечами. Лоб его был озабоченно нахмурен.
– Сам не понимаю. Все было прекрасно, Сильви буквально лучилась от счастья. – Его взгляд принял мечтательное выражение. – А где-то примерно с неделю назад все вдруг изменилось. Конечно, Сильви всегда была немножко бешеная, но все мы к этому привыкли. Мы оба писали ее портреты, и Макс, и я. Еще здесь была Настаси. Девочки рисовали, мы вместе плавали, выпивали, гуляли, упражнялись в автоматическом письме. В этом жанре Сильви была особенно хороша. У нее получались прекрасные эротические рисунки, единороги, изображения виноградной лозы.
Мишель слегка покраснел.
– Ты спал с ней? – тихо спросил Жакоб. – И сейчас тоже с ней спишь?
Он с удовольствием двинул бы своего приятеля по физиономии, но нельзя было мешать личное с профессиональным.
– Я… Она… – Мишель колебался, отводя взгляд. Потом отрешенно махнул рукой. – Она все время меня провоцировала. То прижмется, то погладит, то кокетливо посмотрит. Я знал, что ты и она… Но потом подумал – ведь она приехала сюда одна… Она меня так возбуждала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45