– отчаянно сказала Кристина. – Мы были обмануты. И здесь вина того, кто получил письмо и позаботился о том, чтобы оно не попало ко мне в руки, и я обязательно узнаю, кто это сделал.
Боль будто ножом резанула по ее сердцу. Конечно, это могла быть ее мать, леди Кларисса. Она ведь никогда не любила Дэниела и могла так сделать, считая, что помогает дочери.
Дэниел встревоженно сказал:
– Я беспокоюсь о тебе, Кристина. С тобой все в порядке? Ты очень бледна.
– Все нормально. Сейчас пройдет. Я понервничала немножко. Дэниел, я так расстроилась, что не получила твое письмо, мне очень жаль. Мне очень жаль, Дэниел…
– Не нужно расстраиваться. Какое это теперь имеет значение, ведь ничего не исправишь. Все позади, мы ничего не вернем, как бы нам этого ни хотелось. Не стоит терять время на сожаления. Извини меня, Кристина, но мне уже пора идти. Очень мало времени, а я еще хотел бы увидеть мистера Брауна, прежде чем сяду в поезд.
– Дэниел, обещай, что напишешь мне! – Кристина схватила его за руку, в глазах ее была мольба. – Пожалуйста, напиши мне. Мне это очень важно.
– Хорошо. Я не знаю еще, в каких условиях буду жить, но если ты действительно так этого хочешь, я обязательно напишу тебе.
– Может быть, лучше пересылать письма через Кейт? – предложила Кристина.
– Почему? Что, Гарет будет ревновать? – слегка улыбнулся Дэниел.
– Не знаю, может быть, и не будет, но я хочу быть уверена, что все их получу.
– Хорошо, обещаю. Жаль, что не могу остаться дольше. Мне еще столько нужно сказать тебе, столько хочется услышать от тебя… Но это, наверное, уже невозможно.
Дэниел встал, взял Кристину за руку и притянул к себе. Он крепко обнял ее и стал покрывать ее лицо поцелуями. При зарождении любви влюбленные говорят о будущем, при ее закате – о прошлом. Так было и у Дэниела с Кристиной, им казалось, что их любовь не имеет будущего. Каждый человек окутан покровами таинственности.
Это большая радость – видеть, как один человек угадывает то, о чем думает другой. Когда люди по-настоящему, бескорыстно любят друг друга, они становятся единым целым, они настолько близки, что каждый из них знает, о чем думает в это мгновение его любимый.
Любовь, конечно же, нуждается, чтобы тайна рассеялась, но любовь не меньше нуждается в том, чтобы тайна осталась. Как в природе, так и в любви, – слишком яркое солнце утомляет, клонит ко сну. Кто не испытывал волнения от едва слышного дыхания любимой женщины, тот не поймет, что такое нежность.
Вскоре Кристина осталась одна в комнате. Через несколько минут вошел Гарет, а следом за ним Бетси с подносом в руках. Кристина еще не пришла в себя, меньше всего ей сейчас хотелось видеть своего мужа.
– Ты рано сегодня, – стараясь не подавать виду, что была взволнована, сказала Кристина.
– Да, пришел пораньше. Бетси сказала, что у тебя был гость, и поэтому ты не у себя, а здесь, в гостиной. Кристина, и кто же это был?
– Да… тебе это не интересно… Один… Гарет резко спросил:
– Скажи, это был Хантер? Только не лги мне. Хантер, да? Я же видел его, я не мог ошибиться.
– Если знаешь, зачем тогда спрашиваешь? – холодно воскликнула Кристина и принялась разливать чай, руки ее дрожали.
– Ты ведь была уверена, что он придет? – громко воскликнул Гарет.
– Нет, я ничего не знала… Дэниел проездом в Лондоне и зашел на каких-то пять минут. Он зашел попрощаться перед поездкой в Саутхемптон. Тебя это оскорбляет?
– Зачем он сюда пришел? Что ему нужно?
– Но я же объяснила тебе. Он военный корреспондент газеты «Клэрион».
– Ну да, этой радикальной газетенки. Ну что ж, думаю, она ему подходит, судя по его взглядам.
– Прошу тебя, Гарет, не нужно язвить и разговаривать со мной в таком тоне. Я ничего не сделала предосудительного. Зачем устраивать сцены? Я считаю, что это очень благородно со стороны Дэниела поехать военкором. Я собираюсь прочитать все его статьи оттуда, – уверенно сказала Кристина. В душе она, конечно, очень волновалась.
– Тебе будет не так легко достать номера этой газеты, – заметил Гарет.
– Ничего, я уже об этом подумала. Я сделаю спецзаказ нашему агенту, – пояснила Кристина.
Гарет протянул жене пустую чашку, чтобы Кристина налила ему еще чаю. Затем он сказал с внешним безразличием:
– Конечно, вы так долго не виделись… Я все понимаю, Кристина. И долго он здесь был? О чем же, интересно, вы говорили? Надеюсь, не обо мне?
Именно в этот момент Кристине показалось, что письмо Дэниела могло попасть в руки Гарета. Кристина не могла ни о чем другом думать, как об этом письме, и поэтому она решила все выяснить…
– Гарет, – начала Кристина, – я должна поговорить с тобой. Это очень важно для меня и касается нас обоих: – Внезапно у нее закружилась голова. Кристина закрыла глаза.
– Что с тобой, дорогая? Тебе плохо? – Гарет моментально взял ее на руки и нежно сказал: – Что ты с собой сделала? Разве так можно?
– Ничего, уже прошло, – тихо сказала Кристина, почувствовав, как боль постепенно отпускает. – Ничего страшного. Когда я спускалась сегодня по лестнице, то поскользнулась и чуть не упала. Тогда очень испугалась, наверное, это из-за моих переживаний о ребенке… Все теперь хорошо.
– Пожалуйста, береги себя. Сколько раз говорить тебе, чтобы ты была осторожна?
– Но я чувствую себя хорошо. Как ты считаешь, еще не пришло время? Скажи, Гарет, я очень боюсь…
– Не волнуйся, Кристина, прошу тебя. Все будет хорошо. Я с тобой, любовь моя. Все будет хорошо.
Гарет вел себя очень достойно. Он был по отношению к жене сама доброта, надежность и нежность, а в данный момент Кристине ничего другого и не было нужно. Кристине стало очень жаль Гарета, ему так хотелось, чтобы она его боготворила и жила любовью к нему. Жалость у женщины – те же кровь и молоко для питания ее будущего ребенка. Пока женщина носит дитя, ее дитя питается кровью, потом молоком, а после молока – жалостью, материнской жалостью. Ведь каждая женщина по природе своей очень жалостлива, и каждый несчастный находит в ней утешение. Все сводится к материнству, из этого источника все пьют. Самое большое счастье для молодой женщины – счастье стать матерью, стать самым любимым и незаменимым человеком, счастье быть единственной и самой красивой для ее ребенка. О таком счастье думала и мечтала Кристина.
Бетси позвала Джейн Ренфру, и они вместе отвели женщину наверх, в ее комнату, помогли ей раздеться и уложили в постель, пока Марк, недавно работающий у них слуга, побежал за доктором Говардом Спайром.
– Да еще нет такой необходимости, – слабо прошептала Кристина. – Мне кажется, что мы только зря побеспокоим мистера Спайра…
– Черт возьми, но ему за это платят! – воскликнул Гарет. – Я хотел, чтобы за тобой был самый лучший уход, и я постараюсь, чтобы все именно так и было!
Потом всю ночь и следующий день Кристина лежала в постели, она почти ничего не ела. Боль была такой острой, что хотелось стонать и чтобы кто-то сидел рядом и что-нибудь рассказывал на отвлеченную тему.
Ее спасало холодное полотенце на лбу и чьи-то успокаивающие голоса, раздающиеся, казалось, откуда-то издалека.
Ей показалось в какой-то момент, что Гарет склонился над ней и что-то пробормотал, потом перед ней возник облик доктора Спайра. Все они переговаривались шепотом, и Кристине хотелось заговорить с ними, но она не чувствовала в себе сил.
Она хотела что-то у них спросить, но только тихо всхлипнула. Потом ее голову приподняла Джейн Ренфру и дала ей выпить ложку какого-то лекарства. Кристина на какой-то миг увидела заплаканное лицо матери, рядом стоял отец. Она попыталась взять отца за руку и сказать:
«Не уходи, папочка!» Однако не смогла вымолвить ни слова.
Шло время, часы или минуты, как долго она пребывала в бреду, Кристина не могла понять, потом ей дали хлороформ, как она поняла, и она погрузилась в пустоту. Проснувшись, Кристина не почувствовала никакой прежней боли, а лишь усталость и неприятное ощущение, будто из нее ушла часть жизни. Почему она спала? И что произошло за это время? Почему она не испытывает боли, а только чувство потери?.. Неужели?..
– Он умер? – прошептала Кристина.
– Нет, все хорошо, миссис Фрайзер, – сказал доктор Спайр. – У вас замечательный сын. Вы только взгляните на него!
Кристину приподняли, и она увидела крошечное красное сморщенное личико, два малюсеньких кулачка и черный пушок на голове. Кристина в первые мгновения почувствовала неприязнь к этому крошечному существу. Это было дитя насилия, ребенок был зачат без любви. Кристина сразу же вспомнила, как все произошло в Шотландии, когда она была почти что изнасилована. Она зажмурилась и стала дрожать от холода. Вокруг ее кровати слышались голоса.
– Самое страшное позади. Иногда такое случается.
– Да, вы правы. Теперь с ней будет все в порядке.
– Какой прелестный малыш! По-моему, он похож на свою маму.
– Дай Бог, чтобы все было хорошо. Она еще очень слаба, и это понятно.
– Конечно, конечно. Она просто молодец, родила такого красавца. Теперь ей нужно отдохнуть. Пусть поспит.
Потом Кристина опять, казалось, куда-то провалилась. Когда она открыла глаза, в комнате было совсем темно. Она почувствовала тепло чьей-то руки.
– Который сейчас час? – прошептала она.
– Около двенадцати ночи, – сказал мистер Уориндер.
– Папа… А где Гарет?
– Он пошел немного отдохнуть. Ты хочешь, чтобы я его позвал?
– Нет, папа, не уходи, пожалуйста. Побудь еще со мной.
– Я здесь, моя девочка, моя любимая. Я не оставлю тебя.
Через некоторое время Кристина чувствовала себя намного лучше. Она все еще жила прошлым. Дэниел что-то ей сказал, что-то очень важное…
– Письмо… – пробормотала Кристина. – Где письмо, папа?
– Письмо? Какое, Кристина? – спросил Уориндер. Он решил, что дочь опять начала бредить. – Я позову врача…
– Нет, нет. Пожалуйста, не надо… Письмо… От Дэна… давно, папа. Ты читал, читал его?
– Нет, конечно, нет. Я понял, о чем ты говоришь. Это письмо пришло после твоего отъезда к дяде Френсису. Конечно же, это об этом письме ты говоришь! Я отдал его Гарету, просил, чтобы он тебе его передал в Гленмуре… А разве он не передал? Кристина, ты что не…
Кристина тяжело вздохнула. Она не могла предположить, что так будет. Она обо всем знала, и позже, когда она совсем окрепнет, они с Гаретом обязательно вернутся еще к этому разговору. Кристина опять забылась поглотившим ее сном. Мистер Уориндер все это время сидел рядом, не выпуская из своей руки ее худенькую ладонь. Эверард Уориндер просидел у постели дочки до самого рассвета. В комнату вошел заспанный и бледный Гарет, волосы его были взъерошены, а под глазами появились круги.
– Как она себя чувствует? – Гарет склонился над женой и дотронулся до ее лба. – Спит…
– Спит. Я думаю, ей уже лучше.
– Сейчас уже шесть часов. Вам нужно отдохнуть. Я посижу с ней.
Эверард осторожно высвободил свою руку и встал с кресла.
– Мне нужно привести себя в порядок, сегодня у меня напряженный день в суде. К счастью, я могу там появиться только после обеда. А где моя жена?
– Леди Кларисса в гостиной. Мне не удалось уговорить ее лечь поспать. Я распоряжусь, чтобы вам принесли ваш чай и все, что будет нужно.
В гостиной Эверард Уориндер увидел жену, она сидела у камина и выглядела очень растерянной. На ней был тонкий светлый шерстяной халат, волосы распущены. Женщина подняла голову и безразлично взглянула на мужа.
– Кристине уже лучше. Почему ты не легла отдохнуть? Зачем ты себя мучаешь, дорогая? Хочешь, я провожу тебя в твою комнату?
– Эверард, понимаешь, – голос ее дрожал, в глазах были слезы, – я вдруг подумала…
– Я тоже боялся самого страшного. – Уориндер сел рядом с женой. – Знаешь, все это время, что я сидел подле Кристины, она не выпускала моей руки. Моя маленькая девочка… Я не смел пошевелиться, у меня было такое чувство, что я возвращаю ее к жизни. Я не переставал думать о том времени, когда ты сама потеряла ребенка и едва осталась жива… Ты, конечно, можешь и не помнить, как я сидел тогда у твоего изголовья и точно так же боялся за тебя. Я боялся самого страшного… Я боялся остаться без тебя, Кларисса…
– Да, я, конечно, помню. Спасибо тебе, Эверард, – прошептала леди Кларисса. – Это было что-то вроде темной стихии, которая меня могла поглотить. Я чувствовала, что пока ты был рядом со мной, я находилась в безопасности. Я так благодарна тебе…. Так благодарна.
– Мы и сейчас вместе. Я очень люблю тебя, как всегда любил, – тихо сказал Уориндер.
Они поцеловались впервые за долгие месяцы вынужденной отчужденности и мучивших их обоих переживаний. Они любили друг друга, и теперь каждый ощущал, что был ничем без другого. Они сидели обнявшись, как когда-то много лет назад, когда только признались друг другу в своих чувствах и только думали о женитьбе. Леди Кларисса положила голову на плечо мужа и счастливо улыбалась. В дверь постучались, и вошла Бетси, она принесла завтрак. На подносе были чашечки с кофе и бутерброды с ветчиной.
Уориндер встал и слегка потянулся.
– О Боже, у меня занемели ноги. После завтрака нужно идти в суд, хотя зачем торопиться, приведу себя в порядок, отдохну и пойду уже после обеда. Как ты считаешь, Кларисса? Обойдутся там без меня? Лучше после обеда. Тем более, что мне хочется еще побыть с Кристиной.
Кристина была молодой и сильной женщиной. Она очень быстро пошла на поправку, быстрее даже, чем предполагали врачи. Уже через неделю она встала и раздраженно отмахивалась от советов врачей быть поосторожнее.
Ее неприятие ребенка улетучилось сразу же, как няня Ренфру принесла ей малыша. Это непередаваемое чувство, когда маленький детский ротик сосет материнское молочко. Кристина с восторгом смотрела на своего первенца и была очень счастлива. Гарет настоял на том, чтобы несколько месяцев она кормила его грудью, и Кристина безоговорочно согласилась. Она поняла, что это только еще больше роднило ее с сыном. Она все время всматривалась в личико малыша, стараясь отыскать хоть какое-то сходство с собой или Гаретом. Однажды, когда ее навестила Маргарет, Кристина поинтересовалась, что на этот счет думает ее сестра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71