От этой мысли ему становилось жарко. То, что было между ними, представлялось ему смертным грехом. Его воспитывали в строгости и аскетизме. В жутких условиях, когда ему приходилось жить вместе с другими рабочими с фабрики – большие семьи в одной крохотной комнатке – он видел, как это случается: отцы спят с дочерьми, братья с сестрами. У него в памяти на всю жизнь остался чудовищно некрасивый ребенок с трясущейся головой, неуклюже открытым ртом и каким-то отсутствующим взглядом. Он вспомнил, что о нем говорили… Дэниел и Кристина любили друг друга чистой невинной любовью, но представить, только на минуту представить… От одной подобной мысли ему становилось не по себе. Ему надо избавиться от таких дум.
Он должен верить, что его отец – хороший честный человек Джон Хантер. Дэниел, как и планировал, пойдет к отцу Кристины и прямо скажет ему, что они любят друг друга и Кристина согласна стать его женой. Приняв, наконец, такое решение, на следующий день Дэниел начал действовать.
Эверарда Уориндера Дэниел нашел на работе. Когда Дэниел вошел к нему в кабинет, Эверард поднялся ему навстречу.
– Проходи, Дэниел. Я рад тебя видеть. Значит, ты поймал меня на слове. Отлично. Чем я могу тебе помочь?
– Я пришел не поэтому.
– Да? Ну что же, это не важно. Присаживайся. – И он указал на одно из красивых, обтянутых кожей кресел. – Устраивайся поудобнее. Хочешь кофе?
– Нет, спасибо, я предпочитаю стоять.
– Как хочешь. Так что же тебя привело ко мне, если не желание, чтобы я помог тебе с публикацией? – спросил Эверард и откинулся назад, слегка улыбаясь.
– Я хочу жениться на вашей дочери, – прямо сказал Дэниел.
– В самом деле? – Уориндер выпрямился, а его руки, до этого вертевшие карандаш, замерли. – Продолжай, – сказал он после небольшой паузы. – Когда же ты пришел к такому гениальному решению?
Все заготовленные заранее Дэниелом речи о классовых различиях, о неважности того, что у одного из них деньги есть, а у другого нет, вылетели у него из головы. Вместо этого с его языка срывались, обгоняя друг друга, слова:
– Мы с Кристиной любим друг друга. Я два года убегал от этой любви, потому что чувствовал эту проклятую разницу между нами, думал, что никогда не прощу вас, но сейчас все изменилось. Мы с Кристиной решили, и что бы вы ни думали по этому поводу, вам придется смириться с этим. Я знаю, что вам и леди Клариссе будет очень трудно…
– Не так трудно, как будет Кристине, если я дам согласие на этот глупый брак.
Дэниела будто ударили:
– Почему вы так говорите? Почему глупый? Кристина не ребенок. Она, как и я, долго думала. Мы пришли к этому решению очень медленно, мучительно трудно, и оно непоколебимо.
– И как два идеалиста, вы решили, что не можете больше жить друг без друга? Так?
– Не смейтесь над нами! – вскипел Дэниел.
– Поверь, я вовсе не смеюсь. О, ради Бога, Дэниел, не смотри на меня, как на своего врага. Присядь, давай обсудим ситуацию, как два взрослых, разумных человека.
Дэниел нерешительно взглянул на Эверарда. Он ожидал гневного взрыва, с которым приготовился бороться, а не этого, почти дружеского, обращения.
– Я очень серьезен, и Кристина тоже, – растерянно произнес Дэниел.
– Я уверен в этом, и я тоже не шучу, – сказал Уориндер и подался вперед. Дэниел вдруг испугался его разумных доводов.
– Ты когда-нибудь всерьез задумывался над тем, что вас с Кристиной ожидает? Ты умный, способный, готовый упорно трудиться, чтобы достичь успеха, но, к сожалению, это очень медленный процесс. Тебе это будет не так трудно, ты вырос с этим, ты научился рассчитывать свои средства. Но только на секунду задумайся, что это означает для Кристины, которая никогда ни в чем не знала отказа, которой не нужно было стирать даже свой носовой платок, которая не имеет понятия, что значит экономить деньги или разумно вести хозяйство. Даже если учесть деньги, оставленные ей бабушкой, даже если я дам ей такое же приданое, как и Маргарет, ей не хватит этого и на год на ее платья и шляпки.
– Кристина научится, – упрямо сказал Дэниел. – Она хочет научиться. Нам не нужно богатства.
– Это не богатство, Дэниел. Это только та маленькая часть, что делает жизнь Кристины нормальной. Что она станет делать, когда родится ребенок? Что будешь делать ты, когда тебе придется отказаться от всех твоих честолюбивых планов, а вместо этого влачить жалкое существование, едва сводя концы с концами?
– Почему вы мне это все говорите? – наконец, перебил его Дэниел. – Что вы можете об этом знать? Вы, который никогда не испытывал ничего подобного?!
– Может быть, лично и не испытывал, но тридцать лет в суде кое-чему меня научили. Я достаточно видел житейских трагедий, доведенных до отчаяния людей, жестоких людей, которые вынуждены были оставить свои надежды для того, чтобы просто прожить. Я однажды защищал женщину, которая утопила своих детей, потому что не могла смотреть, как они медленно умирают от голода.
– Вы ее спасли?
– Ее не повесили, а приговорили к пожизненному заключению, хотя лично мне кажется, что она бы предпочла смерть. Я не желал бы Кристине подобной судьбы.
– И я тоже. Я буду работать до изнеможения, чтобы она не страдала.
– Конечно, но этого будет недостаточно. В таких случая любовь исчезает, а приходит горечь, сожаление и даже ненависть. Нет, Дэниел, я никогда не допущу для Кристины подобной жизни. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить эту женитьбу.
– Нам не обязательно ваше согласие, – гневно сказал Дэниел. – Нам не нужны ни ваши деньги, ни что-нибудь еще от вас. Мы сами устроим свою жизнь.
– Нет, Дэниел, нет! – Эверард встал и, обойдя стол, подошел к молодому человеку. – Есть еще нечто, что не выходит у меня из головы, над чем мы оба с тобой не властны.
Дэниел медленно поднялся, отодвинул кресло. Он надеялся, что ошибался, что этот момент никогда не наступит. Но он наступил. Дэниел произнес:
– Я знаю, что вы хотите сказать. Когда вы оставили мою мать, она была беременна, верно? И возможно, всего лишь возможно, что я – тот ребенок. Но ведь у вас нет доказательств. Я сын Джона Хантера, я частичка его, я чувствую это, я всегда это знал.
– Чувствовать недостаточно. Вероятность остается, и меня это пугает. Женщина, которая сказала мне, что у Мэри родился ребенок, весело заметила: «У вас замечательный сын, но вам он никогда не принесет радости». Это может быть правдой. Я пытался тогда узнать еще что-то, но так и не сумел, пока жизнь сама не подбросила мне неожиданный подарок.
У Дэниела по телу прокатилась волна дрожи. С некоторым трудом он произнес:
– Когда к вам пришла моя мать, она ничего не сказала вам о сыне?
Эверард отвернулся. Память о том времени была слишком болезненной для него.
– Мы думали только о себе, – наконец сказал он, нахмурясь. Несколько минут они молчали, потом Эверард снова заговорил:
– И еще, Дэниел, мы должны посмотреть на это с разных точек зрения. Как ты, наверное, знаешь, у меня есть враги, которые копают под меня. А что, если они не остановятся на этом, а станут действовать и дальше? Ты хочешь, чтобы они облили грязью и Кристину? Подумай, что это может означать для тебя и для нее. Ты этого хочешь? Не надо, Дэниел. Оставь ее. Я все-таки верю, всегда верил, что ее чувство к тебе несерьезно, это не любовь, которая должна быть основой семьи. Я совершенно не против вашей дружбы. Я думаю, ты знаешь это. Суд над твоей сестрой сплотил нас, но сейчас все встало на свои места. Ее первой любовью был Гарет, и я уверен, что в душе моей дочери эта любовь еще живет, и когда ты уйдешь из ее жизни, она поймет, насколько важен ей Гарет. Если ты готов принять мою помощь, я смогу облегчить тебе этот шаг.
– Гарет! – с горечью и злостью в голосе повторил Дэниел. – Доктор Гарет Фрайзер, такой удобный, который не обращал на нее внимания, пока не почувствовал, что теряет ее, а теперь прикладывает все силы, чтобы вернуть ее. Я не боюсь его, и вам, мистер Уориндер, не купить меня. От меня не так легко избавиться. Я не оставлю Кристину ни за что, клянусь!
– Это ты сейчас так думаешь, а когда успокоишься, то на все посмотришь по-другому. Ты поймешь, что я прав.
– Никогда! На этот раз вы ошибаетесь! Я люблю Кристину и женюсь на ней! – Дэниел с силой стукнул кулаком по столу, повернулся и выбежал из кабинета.
Дэниел вышел из здания суда, весь дрожа от возмущения. Он не верит в то, что я его сын, говорил Дэниел себе, даже больше, чем я, но он использует это как главную причину, почему мы должны расстаться, но я не позволю ему, не позволю! Кристина, когда узнает об этом разговоре, наверняка расстроится. Надо предупредить ее, чтобы, когда отец заговорит с ней, она знала, о чем речь. Он пойдет к ней прямо сейчас.
На стук в дверь вышел Бартон. Узнав Дэниела, он сказал:
– Мисс Кристины нет, сэр. Она пошла с мистером Гаретом выбирать портьеры для его нового дома. Они должны вернуться к обеду. Передать ей, что вы заходили?
– Не надо.
После разговора с мистером Уориндером это был еще один удар по его надеждам. Конечно, нет причин, почему она не может помочь Гарету. Он ее старый друг, черт его побери! Ее отец, кажется, сказал: «Гарет был ее первой любовью». И он, наверно, был прав. Ревность кипела у Дэниела внутри, но подходя к своему дому, он стал успокаиваться.
Гнев начал медленно утихать, и Дэниел снова взглянул на отношения Кристины и Гарета в прежнем безоблачном свете.
«Я женюсь на Кристине, даже против вашей воли», – сказал он Уориндеру и был точно уверен в этом. Но, допустим, они действительно поженятся. Куда он ее приведет? На Райскую Аллею, где все соседи выйдут на улицу и будут с любопытством смотреть на Кристину, думая самое худшее.
Все его сбережения пошли на оплату услуг по процессу Кейт. Сейчас у него ничего не было, кроме зарплаты, выдаваемой ему мистером Брауном. Этого едва хватало одному.
Кристина, конечно, предложит платить за все сама, но эта мысль жгла Дэниела, как раскаленное железо. Весь день и почти всю ночь он думал об этом, в душе зная, что Эверард Уориндер прав.
Они живут в каком-то выдуманном мире, не имеющем ничего общего с горькой реальностью. «Уходи, Дэниел. Оставь ее», – сказал ее отец, но он не знает, как много у них было, как много их соединяет: общая радость, общий смех, безумная минута, соединившая их, даже общие ссоры.
На следующее утро Дэниел пошел в школу. Уже давно там надо было навести порядок. Он взял ведро, тряпку и с некоторым ожесточением стал мыть стену в коридоре, куда выходили классы.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге показалась Кристина. Она очень тяжело дышала, очевидно, бежала, шляпка ее упала на спину, и ветер успел растрепать ее прекрасные волосы.
– Ведь это все ложь, да? То, что сказал мне папа? – выпалила она, будто всю дорогу эти слова дрожали на ее губах, и теперь она больше не могла сдержать их.
– Проходи в класс.
Кристина громко захлопнула за собой дверь и прошла в класс. Дэниел поставил ведро на пол и медленно спросил:
– Как ты узнала, что я здесь?
– Мне сказала миссис Тэйлор, – нетерпеливо ответила Кристина. – Но какое это имеет значение? Я должна поговорить с тобой, Дэниел. Я не могу тебе передать, как это было ужасно. Папа сказал, что ты приходил к нему, и вы ужасно поссорились.
Она потянулась к нему, чтобы обнять, но Дэниел отстранился.
– Лучше не касайся меня, я весь в побелке. Он выдвинул из-за парты стул.
– Садись и расскажи мне все, что случилось после того, как ты вернулась из магазина, где вы с Гаретом покупали портьеры.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Кристина.
– Сказал ваш слуга, когда я заходил вчера.
– Мне нужно было пойти с ним, – как бы защищаясь, сказала девушка, – он сейчас в ужасном состоянии, и ему абсолютно некому помочь – у него нет ни матери, ни сестры, а дядя Давид не разбирается в таких вещах.
– Тебе не надо оправдываться. Я все понимаю. Продолжай.
– Ну вот, после обеда папа позвал меня в кабинет. Он рассказал, что приходил ты, что вы говорили о нас, и потом начал говорить, какими мы будем бедными, и хуже того, что я стану камнем на твоей шее, не дающим тебе осуществить твои амбициозные планы, и что со временем ты возненавидишь меня за это, и потом вообще стал говорить ужасные вещи. Он сказал, что когда девушка выходит замуж за человека из низшего общественного класса, она опускается до его уровня, а я так разозлилась, потому что у нас с тобой все не так, и сказала, что не верю ему, и в любом случае, это все не может отразиться на наших с тобой отношениях, верно?
– Может, – хмуро отозвался Дэниел. – Что было потом?
Кристина помолчала, потом продолжила уже более спокойно:
– Потом папа сказал о том, что ты можешь оказаться моим братом, как Гарри и Кейт. Ведь это неправда? Он просто говорит это, чтобы разлучить нас, да?
– Нет, я так не думаю, Кристина. Мне кажется, это всегда было у него на уме. Ведь он давно препятствует нашим отношениям.
– Если это так, то почему же он не сказал мне это раньше?
– Для него это было непросто. И потом, он никогда не верил, что ты настроена серьезно.
Девушка посмотрела на Дэниела широко раскрытыми глазами.
– Я не верю, – прошептала она. – Я не хочу этому верить.
– И я тоже, но я начинаю думать, что мы должны поверить.
– Нет, – упрямо отозвалась Кристина. – Нет, это неправда. Я бы узнала. В тот день мы с тобой были так счастливы. Я не представляла себе… Между нами было все правильно, да? Ты ведь тоже это чувствовал! Ну давай просто выбросим это из головы. Просто забудем – и все!
Дэниел взял ее ладони в свои.
– Нет, Кристина, мы не можем. Теперь я это понимаю. Я всей душой хотел бы, чтобы это было не так. Я думаю об этом, но знаешь, эта мысль будет преследовать нас постоянно, и в конце концов, это сломает нас.
Кристина посмотрела на Дэниела и высвободила из его рук свои.
– Теперь я вижу. Я понимаю. Ты тоже используешь это как отговорку, как и папа. Ты боишься, что я обременю тебя, не дам достичь того, к чему ты стремишься. Все эти твои грандиозные планы значат для тебя намного больше, чем я…
– Нет, Кристина, нет. Ты ошибаешься. Я думал о том, что не смогу дать тебе всего того, к чему ты привыкла, с чем выросла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71