На лестничной клетке, охренев вконец от ожидания, находились специалисты, мигом снявшие с утомленного тела рядового все отпечатки неутомимой и любвеобильной бестии.
Кстати, самый лучший и верный слепок её ладошки случился именно с кисточки, находящейся в полной боевой готовности, как того требовала инструкция. Понятно, о какой кисточки речь?
Вот такой вот случился брех, благодаря которой наша акция имела счастливое продолжение.
Анна аккуратно приложила как бы ладонь капитана Пестовой к электронному сторожу; тот мало-мало покумекал, и через секунду вспыхнул зеленым огоньком — мол, ход свободен, господа офицеры.
Спецотдел G. представлял собой замкнутое, яйцеобразное, вполне свободное пространство, забитое компьютерными коробами. С пультом управления, похожим на космический. Должно, так выглядит НЛО — вид изнутри.
По времени наш ход был великолепен — вот что значит тщательная предварительная подготовка. Хакеры и примкнувший к ним ученый заняли места на пульте, и началось то, ради чего мы все собрались веселой компаний: добыча из недр Логической бомбы — ЛБ.
Я всегда с подозрением отношусь к операциям, проходящим без сучка и задоринки. Мы проникли в святая святых, как нож в масло. Лучше не сказать. И что же? Почему чувство беспокойства не покидало меня? Нервы? Какие быть могут нервы на девятикилометровой глубине? И тем не менее что-то мешало радоваться жизни. Что?
Я проверил (по связи) все подразделение, готовые к выносу ЛБ. Все было тики-так. Да, и какие могут быть ЧП в самые сладкие часы сна…
Стоп! Сон? Сон!.. Вот что не дает мне быть умиротворенным и спокойным. Плохо помню грезу о погибающей планете, но помню лейтмотив сновидения — п р е д а т е л ь с т в о. И что из этого следует? Кажется, на меня слишком давит толща земной коры, и я не в состоянии верно оценить сложившуюся ситуацию. Надо успокоиться и поразмышлять. Тем паче времени валом.
Допустим такую невероятную ситуацию — среди нас предатель. Здесь? А зачем? Бредово. Но предположим, что это так. И какую он преследует цель? Цель? Цель у нас одна — вырвать ЛБ.
Зачем ЛБ предполагаемому иуде? Вопрос второстепенный. Продать? Поменять? Подарить?.. Какая разница? Главное, ЛБ хотят упереть. А почему бы не подстраховаться? Я подобную ситуацию уже просчитывал. На своем компьютерном ящике, кой на плечах.
Думаю, генерал Орехов переживет несколько часов катарсиса. Заместо игры в «бомбу» поиграет в международную «сексораздевалочку» — эта игрушка, ботают, полезна для здоровья.
Безумие передавать достояние республики в незнакомые руки — это я про Е.Беня и его подразделение. У меня нет никаких доказательств их не лояльности, работают все хорошо и тем не менее. Береженого Бог бережет.
И, приняв такое простое решение, я немедленно успокоился. Как новый русский на кладбище. Прошу прощения за неуклюжую шутку. А все потому, что нервничаю. Нервы-нервы; если выберусь живым, буду лечиться электрическими разрядами. Или ледяными ваннами.
В душевных терзаниях часы мелькают, как века. Я приказал коллективу быть в готовности № 1 и, отвлекая внимания майора Беня какой-то чепухой, устремился к пульту управления, где колдовали мои хакеры.
На экране общего дисплея цвели невероятные дисгармонические всплески, состоящие из цифр, графиков, схем и проч.
Взломщики трудились в шесть рук — Ван Клиберн, который пианист, заплакал бы горькими слезами, глядючи на их потрясающую игру. На клавишах. И нервах публики.
Это я про себя. По-моему, в пещерном веке было куда попроще решать подобные проблемы.
— Как дела? — спросил я.
— Пока не родила, — находчиво отвечала Анна.
— А как скоро?
— Не мешай, а то зашибем младенца.
Намек я понял — и хотел уйти подышать свежей предрассветной атмосферой, да меня остановил напряженный голос ученого Гостюшева. У них, притомленных знаниями, свой взгляд на мир. Свое видение. Поначалу изобретают атомную чушку, способную разнести планету в куски, затем приходят в ужас от содеянного, предают себя анафеме и превращаются в фанатичных миротворцев и потенциальных пациентов известной клиники.
Я откликнулся на зов гения, и ученый задал мне вопрос — подозреваю ли я, какую гадость мы собираемся вынести из этого бункера?
— Догадываюсь, — ответил я.
А.Гостюшев занервничал — по его словам, я не представляю, какую чуму мы мечтаем подарить человечеству. Тот, кто будет владеть ЛБ, будет владеть миром.
— Так уж и миром? — не поверил я.
— Миром, — был тверд ученый.
Трудно вести разговоры с научной публикой. Она начинает нести такую околесицу — святых выноси.
Если дать перевод того, что в горячке наплел кометовец Гостюшев, то перспективы и вправду были чудные. А точнее, у того, кто обладал бы этой анафемной «Бомбой».
С её помощью легко поставить под свой контроль: все армии мира, все службы безопасности мира, все телефоны, почты, телеграфы, банки…
— Анатолий, и что из этого? — спросил я.
— Как что, Александр? — удивился ученый. — А если ЭТО поступит в недобросовестные руки?
— Это поступит в добросовестные руки, — пообещал я.
— Вы уверены, Саша?
— Да, Толя.
На этом наш конфиденциальный разговор был прекращен. Хакеры приступили к завершающему этапу. Я приказал майору Е.Беню проверить готовность своей группы, а сам уже был готов к приему продукции, как акушер-коновал в конюшне столичного ипподрома.
Пять-четыре-три-два-один!.. И через секунду уже держал компакт-диск, легкий, как перышко, тяжелый, как судьба…
В этом куске легированного железа хоронилась сила, разрушительнее всех атомных зарядов вместе взятых, созданные человечеством за все свое существование на воздушном нашем шарике.
Фантастика! Что на это можно сказать?
— Молодцы, братцы, — сказал я.
— Ой, водички бы сейчас! — потянулась Анна. — А лучше водочки!
Я крикнул Никитину, чтобы тот не жадничал и вытащил фляжку с бражкой. Потом выдрал себя из кресла и поспешил к люку, где томился майор Бень, как спринтер на старте.
— Поздравляю, — сказал я ему, передавая ЛБ в пластмассовом боксе. Ореху, привет!
— Кому? — не поняли меня.
— Орехову наше почтение.
— Ну да-ну да, — проговорил майор, прижимая долгожданную радость к груди. — Передам почтение-с.
И попрощались. Напоминаю: наша группа должна была уничтожить компьютерную Систему спецотдела G., после чего уйти по маршруту, никому неизвестному — даже мне.
Дальнейшие события напоминали кошмарный сон. В летнюю ночь. Если бы во всем этом я не принимал самое активное участие, то никогда никому не поверил — не поверил бы.
Я говорил и говорю, мне не нравится, когда Акция проходит без проблем. Как правило, затем случается такой слом, что лишь чудо может спасти отважных естествоиспытателей.
Что же случилось? Когда хакеры заканчивали свою разрушительную деятельность и наша группа готовилась покинуть бункер, свет вдруг погас. И мы все оказались в первозданном мраке. Такие потемки бывают в двух случаях. Либо в беспредельной дыре антимира. Либо в жопе у ночного верблюда. Не там и не там я ни бывал, но иные чудаки-испытатели туда наведывались и утверждают: мгла — не зги не видать. Хотя, подозреваю, не зги не видать это солнечный день по сравнению с тем, что имели мы.
Наступила мертвая тишина, словно все ожидали, что же последует дальше? Может быть, свет дадут и мы спокойно продолжим научные изыски.
— Пиздец! — сказал я. — Хакеры, чего вы там намудили?
— Александр, среди нас женщина, — сделал верное замечание А. Гостюшев.
— Извините, — покаялся. — Ни хрена ж не видать!
Меня услышали — и лучики фонариков заплясали по спецотделу G., точно по затонувшей атомной субмарине. Лица были искажены, и я сделал перекличку: я, Арсенчик, Куралев, Никитин, братья Суриковы и три хакера.
Восемь джентельменов и одна леди. Пересчет голов и проход к люку занял минуту. У меня. Потом минута закончилась — и началась новая. Но всё осталось на старых местах. То есть восемь мудаков и одна леди остались в бункере. По той причине, что люк намертво был захлопнут. Я покрутил бесполезное колесо, пытаясь воздействовать на бронированные створки — без результата. Арсенчик попытался вышибить люк плечиком и тоже без заметных успехов.
— Так, — проговорил я. — Глухо, как в танке. Заклинало, что ли?
И здесь раздался смех. Не знаю, как у кого, у меня от этого истерического хохота мороз по коже продрал — точнее не выразишься. Брр!
Такое впечатление было, что хохает мертвец, зашедший к нам в гости. Благо мы все находились в грунте.
Смеялась моя сестричка Анна. Под лучом фонаря лицо её было изуродовано тенями, слезами и квакающими звуками.
Никогда я не видел, чтобы человек так бился в конвульсиях. Рядом с земным ядром. Я тоже хотел посмеяться, да как-то было не до этого. Казалось, мы находимся в тостере в качестве хлебобулочного изделия и вот-вот поджаримся румяной корочкой.
— В чем дело, Аня? — строго спросил я.
— Заклинило, что ли? — передразнила. — Сашенька, ты до сих пор так и не понял? Родненький ты мой братик!?.
— Что не понял?
— Всё!
— Что?
— Миленький, это тебя заклинило!.. — И снова смех — нездоровый.
Вот так всегда — женщина она всегда женщина. И никогда не будет мужиком, хотя некоторым дуркам и подшивают силиконовые шланги ниже пупа для красоты.
Наконец мне всё надоело. Жара и гробовая тишина, где веселый смех был неуместен. Я шлепнул сестричку по щекам, стараясь не выбивать сразу её прекрасные передние american зубы.
— Саша, блядь! — обиделась Анька. — Больно же!
— Прости, — сказал я. — Темно, не видно, куда бить.
— Эх, Ливадия, — перевела дух и объяснила причину истерики.
Когда она все сказала, что хотела, то хохотушки начались у меня. Не столь истеричные, да с долгими тирадами мата и странными словами:
— Вот он сланец! Ах, поганец! Ах, заговор скурлатаев! Да, я вас всех уделаю, мать вашу так растак и ещё много раз так!..
Боюсь, что в глазах всей группы я выглядел законченным олухом небесным. Правда, бить морду постеснялись. Но желание такое угадывалось в удушливой атмосфере западни.
Это была западня. Ловушка. Капкан для доверчивых мудаков. И пристроил нам эту встречу с вечностью никто иной, как… Ху, в смысле кто?
В аккурат одного камешка не хватало для четкой картинки в калейдоскопе нашей жизни. И вот он этот камешек — генерал-полковник Орехов. Вольдемар Вольдемарович. Мой боевой друг. Товарищ. Приятель. Милый и добрый пузан. Любитель выпить и закусить. За чужой счет. Безобидный как наша политика с НАТО. Бабник, засыпающий на любовнице, как на пуховой подушке. Мечтатель о звездах. Которые на погонах. Великий актер МХАТа начала века.
Как он прекрасно играл простодушного. Как сочувствовал мне, сумасброду, в мои же терзаниях и поисках.
Такого издевательства судьбы трудно было вынести. Какой изощренный выверт. И от кого? Тьфу!
Но ещё не вечер, как утверждают в подобных случаях, когда механизм запуска отточенных палачом ножей гильотины начинает свое необратимое движение.
— Все-все! — успокоил я всех. — Это от радости жизни! Отрыл-таки иуду, а это стоит мессы. Какие будут предложения?
Предложение было одно — взорвать люк к такой-то матери! После скорых расчетов все успокоились — проще подорвать себя, чтобы не мучаться от удушья. Вся система жизнеобеспечения отдела была отключена и мы, по мнению генерала и иже с ним, должны уйти на вечный покой. А если и выживем, то на входе нас встретят заградительным огнем те, кто непосредственно обязан защищать вверенный участок.
На все про все у нас четверть часа, пока команда майора Е.Беня выходит из Объекта. Отдаю должное генералу Орехову — операция проведена исключительно блестяще. Как блицкриг. За одним маленьким исключением, о котором скажу позже. Если буду жив, разумеется.
Меж тем группа разбрелась по камере смертников. В поисках запасного выхода? Выход всегда имеется. Даже у приговоренных к повешению. Сочинил на имя Высшего Синода милостивейшую просьбу: не вешайте, господа, как пса безродного, расстреляйте, как человека благородного, и, пожалуйста, просьба полностью удовлетворена. Огонь! Пли! И с чувством глубокого удовлетворения и килограммом свинца душа счастливчика отправляется в Чистилище.
— Александр! — обратился А. Гостюшев. — Можно я испытаю ЛАГ?
— Антатолий, — ответил я несколько нервно. — Не время для испытаний. Сам видишь, какая обстановка?
— А вдруг ЛАГ нам подсобит?
— Какой ещё ЛАГ, мать его так?! — вспылил я.
— Лазерный Аппарат Гостюшева, — скромно проговорил гений. — Опытный образец, так сказать. Я хотел вам показать… Что с вами, Александр?
Я почувствовал — мне дурно. Нет! Этого не могло быть. По всем законам поэтического жанра. Если представить нашу жизнь, сонетом.
Нет, определенно моими действиями водила рука Господняя. Другого объяснения не могу найти. Я просчитал все варианты, кроме одного, что нас могут без проблем закупорить в железобетонном отсеке. Откуда нет выхода. И только чудо… И вот оно — в руках человека, посланца Всевышнего. Вырвусь из этой мертвой зоны, поставлю свечку, ей-Богу!
И потом — сон в руку. Как тут не вспомнить героя с лазерным агрегатом. Боже мой, у меня сейчас мозги зашифруются от такого напряжения.
ЛАГ — был похож на массивный пистолет с удлиненным стволом. Не доверяя никому, ученый сам решил испытать детище бессонных ночей своих.
Видимо, это был единственный случай в практике оружейного дела. Я не настаивал, хотя самому очень хотелось поэкспериментировать.
Неумело выставив руку вперед, гений включил портативный аппарат тонкая лучистая игла пробила мрак и впилась в бронь люка. Казалось, что сверхпрочный металл, как пластилин, плавится не от этого луча, а от света наших фонарей.
Сказать, что коллектив затаил дыхание, ничего не сказать. Все мы оказались участниками магического действа. Великий Копперфильд не добился бы такого эффекта, как наш простой, советский самородок, сумевший из чайника смастерить чудо-пушку.
Наконец луч закончил свой путь там, где его начал. Возникла такая тишина, что было слышно, как под нашими ногами бурлит магма вулкана Этна, что на Сицилии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50